Роман Брянский - Сычев К. В.

– Худхай всегда был ослушником! – сказал суровым тоном Мэнгу-Тимур. – За то он и потерял свою непокорную башку!

– Ну, это случилось уже потом, – продолжала Мавка, – и при Берке-государе! А тогда Худхай привез меня в Сарай-Бату и вскоре подарил молодому царевичу Сартаку, а тот – своему батюшке, государю Бату! Этот государь очень любил разные кушанья, особенно умело приготовленные. Он меня заметил, назначил хатуной над всеми стряпухами и часто награждал подарками! Я научилась готовить государю особый плов с бараниной и черной вишней, подавала ему на стол вкуснейший грибец и многие другие блюда…Так я узнала лучшую жизнь и поняла, что здесь в Орде – настоящая свобода, а на Руси – не только рабство, но самая настоящая темница, сущий ад! Вот выросли мои сыновья. Один – старший, Дород, тот самый княжеский сын, работает у тебя кузнецом, государь. Живет, как у господа Христа за пазухой. Другой – Остер – его здесь зовут Гырэ, бережет твои отары. У моих сыновей есть ласковые жены и хорошие кибитки…Они намного богаче простых, даже свободных, людей на Руси! За это – моя глубокая благодарность всем вам, ордынским государям, и низкий поклон!

– Ну, а как же потом, довелось тебе встретиться с этим коназом Алэсандэ? – вопросил Мэнгу-Тимур.

– Довелось, повелитель, и еще как! – усмехнулась Мавка. – Как-то у нашего государя Берке был великий пир. Я так постаралась, что царские гости были довольны. Я уже не говорю о самом государе…Так вот, государь Берке знал о моей тяжелой жизни и делах того злобного князя. Я сама ему об этом рассказала так же, как и тебе, государь. Вот позвал меня тогда к себе этот премудрый царь и вдруг спросил, а если он казнит того великого князя Александра…Я несказанно обрадовалась и попросила государя доверить мне это дело. Тогда наш великий царь спросил, а нельзя ли умертвить его так, чтобы он принял на пиру какое-нибудь снадобье, но умер бы не в Орде, а на пути домой. Вот я и подсыпала зелья тому князю Александру в его винную чашу. А татары пили только один кумыс, и для них тот яд был не опасен: он не действует в кобыльем молоке! Тот князь Александр так ни о чем и не догадался: он скончался в жестоких муках, как и было нужно, далеко от Золотой Орды, где-то возле своего Городца!

– Значит, ты – опасная отравительница? – нахмурился Мэнгу-Тимур. – Не подсыпешь ли ты и мне своего зелья?

– Не бойся, государь, – усмехнулась Мавка. – После того случая с князем Александром государь приказал своим верным слугам тщательно проверять всю его пищу. И так по сей день! Разве были печальные случаи?

– Нет, не было! – кивнул головой Болху-Тучигэн. – Мавка – твоя верная рабыня, государь! Она никогда тебя не предаст!

– Это правда, государь, – поклонилась стряпуха. – Я готова отдать жизнь за тебя и твоих людей! Никогда не забуду их доброту!!

– Ну, ладно, Мавка, – промолвил довольный Мэнгу-Тимур. – Я позвал тебя не для того, чтобы тебе угрожать…Тут есть одно дело…Объясни ей, Болху.

– Вот, что, Мавка, нужно сделать, – сказал, подойдя поближе к русской женщине, всесильный ханский советник. – У нас тут пребывает коназ урус Ярэславэ. А завтра мы готовим богатый пир…Так надо, чтобы коназ Ярэславэ отправился вслед за своим братцем Алэсандэ. Тоже без шума и следов…Понимаешь, Мавка?

– Слава тебе, Господи! – вскричала, блистая своими большущими глазами, радостная стряпуха. – Свершится моя праведная месть! Я все поняла, великий государь! Благодарю тебя и твоего славного советника! Пусть же это скорее сбудется!

– Ну, что ж, Мавка, – улыбнулся Мэнгу-Тимур, – а теперь иди. Да, Болху, – государь пристально вгляделся в лицо своего советника, – но только одного Ярэславэ! Чтобы не было ошибки! Так?

Через два десятка дней в Сарай-Бату прискакал весь взмыленный, покрытый густой пылью гонец из суздальской земли. Приведя себя в порядок, переодевшись и утолив голод в гостевой юрте ордынского хана, посланник попросился на прием к Мэнгу-Тимуру. Повелитель Золотой Орды проявил, в порядке исключения, благосклонность.

– Ну, зачем пожаловал? – спросил русского боярина стоявший рядом с ханским троном Болху-Тучигэн.

Гонец, лежа на полу и не поднимая головы, быстро ответил: – Великий государь! Меня послал костромской князь Василий Ярославич со слезной и душевной просьбой! Совсем недавно скончался его брат, великий князь Ярослав Ярославич. В Городце, по пути из твоего Золотого Царства. Мой князь Василий Ярославич просит твоего разрешения, государь, занять место брата, стол великого суздальского княжества! А весной сам князь Василий придет к тебе с «выходом» за твоим ярлыком! Я также привез тебе подарки. Они здесь, в телеге, у самого дворца…

– Ну, если коназ Вэсилэ смирен и покорен, – весело сказал Мэнгу-Тимур и поднял вверх обе ладони, – тогда пусть так и будет!

ГЛАВА 6

ГРЕЧЕСКАЯ НЕВЕСТА

– Ну, коназ Ромэнэ, бей этих злодеев! – громко сказал Ногай и поднял вверх руку. – Пора бы уж тебе со своими людьми размяться!

– Братья! – весело вскричал князь Роман, потрясая сверкавшим в солнечных лучах мечом. – Настало наше время для ратного пира! Вперед, мои славные воины! Слава Золотой Орде, нашему царству! Слава великому Ногаю!

– Слава! – взревели брянские воины, устремляясь за своим князем и воеводой Добром вперед.

Русская конница с шумом и гамом врезалась в пешие ряды болгарских воинов, которые, отчаянно отбиваясь длинными копьями, стали медленно отходить. Но их отступлению мешала конница Ногая, которая, сражаясь в центре, медленно охватывала противника с фланга, стремясь выйти ему в тыл. Болгары, атакуемые с двух сторон, сдаваться не собирались. Им удалось в затяжном бою ослабить силу удара ногайского воинства, однако рывок брянского полка поставил их перед угрозой полного разгрома. Заметив опасность с левого фланга, болгарский полководец Тимофей, прибывший как раз к войску в этот осенний день 1273 года, решился на ответный удар всеми своими оставшимися в резерве силами. Он сам повел отборных воинов на полк князя Романа. Впереди болгарского резерва шли меткие опытные лучники. Их стрелы наносили большой урон русским.

Князь Роман Брянский сражался в первых рядах своей дружины: его огромный длинный меч то вздымался вверх, то стремительно обрушивался черной молнией на головы врагов: окровавленное лезвие уже не сверкало на солнце. Неожиданно Роман Михайлович ощутил сильный удар по шлему, а затем, после звона железа, легкое головокружение: болгарская стрела, ударив прямо в железный лоб, скользнула вниз и, едва не вонзившись в шею коня, упала на землю.

– Лучники, Милорад! – крикнул князь Роман. – Давай, помогай войску!