Всеобщая история. - Полибий

20. Итак, лаская себя подобными надеждами и планами, Ахей ждал с нетерпением прибытия Болида. Между тем Меланком и Никомах по получении письма через Ариана и по прочтении его отправили Болида в путь с подробными наставлениями и с обещаниями щедрой награды в случае успеха предприятия. Болид послал вперед Ариана и, предупредив Камбила о своем прибытии, ночью явился в условленное место. Здесь они пробыли один день, условились относительно подробностей исполнения задачи и на следующую ночь вошли в стоянку. План их был приблизительно таков: если случится так, что Ахей выйдет из Акрополя один или в сопровождении одного спутника, кроме Болида и Ариана, тогда его нечего бояться, и он легко может быть захвачен людьми, помещенными в засаде; если же он выйдет в сопровождении многолюдной свиты, задача исполнителей будет труднее особенно потому, что им желательно захватить Ахея живым, чему Антиох придавал большое значение. Поэтому, рассуждали они, Ариан, выведя Ахея за собою, должен будет в этом случае идти впереди, как человек, знающий тропинку, по которой он ходил уже взад и вперед. Болид должен следовать позади всех и, когда дойдут до того места, где Камбил подготовит засаду, здесь схватят Ахея; таким образом, Ахею нельзя будет ни уйти, пользуясь смятением или темнотою ночи и лесом, ни кинуться с отчаяния в пропасть, и они, согласно своему плану, доставят его живым в руки врага. Когда все было условлено и Болид явился к Камбилу, в ту же самую ночь Камбил один препроводил Болида к Антиоху, при котором тоже не было никого. Царь принял их радушно, подтвердил данные раньше обещания и настоятельно убеждал обоих не медлить более. Тотчас после этого они возвратились в свою палатку, а перед рассветом, ночью еще, Болид вместе с Арианом поднялся на гору и взошел в Акрополь.

21. Радостно40 и ласково встретил Болида Ахей, подробно расспрашивал о всех частностях дела и при виде человека, наружность и голос которого обличали достаточную силу для столь трудной задачи, он то ликовал в надежде на скорую свободу, то снова впадал в уныние и тревогу при мысли о предстоящих трудностях. Дело в том, что, обладая несравненным умом и большим житейским опытом, Ахей все еще не решался вполне довериться Болиду. Поэтому он стал говорить, что ему нельзя выйти из Акрополя тотчас, что он вместе с Болидом пошлет вперед трех-четырех друзей своих, и, когда они сойдутся с Меланкомом, тогда и он соберется в путь. Ахей, таким образом, принимал все меры предосторожности, но он забывал, что желает, как говорят, перехитрить плута41. Действительно, Болид приготовился ко всем изворотам, какие только могут быть придуманы противником. И вот с наступлением ночи, в которую он обещал отрядить вперед своих друзей, Ахей послал Ариана и Болида к воротам Акрополя и велел там дожидаться, а тем временем должны были прийти к нему его будущие спутники. Те повиновались. Тогда Ахей сообщил о своем решении жене Лаодике, которую поразила неожиданность предприятия, и она лишилась чувств; некоторое время он употребил еще на то, чтобы утешить и успокоить жену речами об ожидающем их светлом будущем. После этого с четырьмя спутниками, хорошо одетыми, Ахей вышел; сам он оделся в первое попавшееся убогое платье, придававшее ему вид бедняка. Одному из друзей своих Ахей велел отвечать за него на все вопросы Ариана и Болида, спрашивать их обо всем, что нужно будет, и говорить, что все прочие спутники — варвары.

22. Когда они подошли к Ариану, этот последний, как человек сведущий, взялся быть проводником их, а Болид, согласно усвоенному сначала плану, замыкал шествие в тревоге и смущении. Правда, он был критянин и должен был всего ожидать от противника42; но по причине темноты Болид не мог разглядеть Ахея и не только не видел его, но даже не был уверен, тут ли Ахей. Дорога, по которой они спускались, шла круто и большею частью была неудобна, местами попадались весьма опасные обрывы. С приближением к каждому такому месту спутники то поддерживали Ахея, то отводили назад, ибо и здесь не могли отказать ему в обычной почтительности. Благодаря этому Болид скоро догадался, который из пяти человек — Ахей и каков он на вид. Когда они приблизились к тому месту, о котором условлено было с Камбилом, Болид дал знак свистком; поднявшиеся из засады люди схватили всех спутников, а сам Болид кинулся на Ахея, и стиснул его вместе с плащом, под которым тот держал руки: он опасался, как бы Ахей, сообразив, что творится, не решился покончить с собою; а он имел меч при себе под плащом. Но быстро окруженный со всех сторон, Ахей сделался добычею врагов и тотчас вместе с друзьями своими отведен был к Антиоху. Между тем царь давно уже с тревогою и нетерпением ждал исхода предприятия. Свиту свою он отпустил и с двумя-тремя телохранителями ждал в палатке, не смыкая глаз. Но когда Камбил с товарищами вошли в палатку и посадили на землю скованного Ахея, Антиох оцепенел от изумления и долго хранил молчание; наконец, тронутый видом страдальца, заплакал. Произошло это, так мне по крайней мере кажется, оттого, что Антиох постиг всю неотвратимость и неисповедимость ударов судьбы. Дело в том, что Ахей был сыном Андромаха, брата жены Селевка, Лаодики, женат был на дочери царя Митридата, Лаодике, стал владыкою всей Азии по сю сторону Тавра. И вот в то время, когда и его собственные войска, и войска врагов полагали, что он находится в укрепленнейшем в мире месте, Ахей, скованный, во власти врагов, сидел здесь на земле, и еще никто ничего не знал о случившемся, кроме самих предателей.

23. Когда на рассвете друзья царя стали собираться по обычаю в палатку и собственными глазами увидели это зрелище, все они переживали то же, что и царь: изумленные, они не верили своим глазам. Затем собрался совет и после долгих рассуждений о том, какой казни подвергнуть Ахея, решил: прежде всего отрубить несчастному конечности43, потом отсечь голову, труп зашить в ослиную шкуру и пригвоздить к кресту. Когда решение было исполнено и весть об этом распространилась в войске сирийцев, по всей стоянке поднялось такое ликование и торжество, что Лаодика, знавшая в Акрополе только об уходе мужа, догадалась о случившемся по беспокойному движению в войске. Впрочем, вскоре явился к Лаодике глашатай, сообщил ей об участи Ахея и потребовал отказаться от дальнейшего сопротивления и очистить Акрополь. Первое время защитники ничего не отвечали и разразились плачем и стенаниями не столько по расположению к Ахею, сколько потому, что несчастие было так необычайно и неожиданно для всех; потом, придя в себя, осажденные поняли всю затруднительность и беспомощность своего положения. Между тем Антиох, покончив с Ахеем, не переставал наблюдать за крепостью в том убеждении, что сами осажденные, скорее всего солдаты, доставят ему случай завладеть им; так и случилось. В среде осажденных начались распри, они разделились на партии, из которых одна примкнула к Ариобазу, другая к Лаодике; стороны не доверяли друг другу и вскоре обе сдались Антиоху, выдали и крепость.

Так кончил жизнь Ахей. Хотя он сделал все, что требовалось предусмотрительностью, но пал жертвою вероломства людей, которым доверился. Потомство извлечет из этого примера двоякий весьма полезный урок, что, во-первых, никому не следует доверяться легко, во-вторых, что не подобает заноситься в счастии, памятуя, что мы люди и что нас может постигнуть всякое несчастие (Сокращение).

24. ...Царь фракийских галатов, Кавар44, наделенный от природы истинно царским великодушием, обеспечил свободу плавания для купцов, идущих в Понт, а византийцам оказал важные услуги в войнах их с фракийцами и вифинами (О добродетелях и пороках).

25. ...Полибий в восьмой книге своей истории рассказывает, что галат Кавар, во всех отношениях человек достойный, был развращен льстецом Состратом, уроженцем Халкедона (Афиней).

...В царствование Ксеркса в городе Армосате45, лежащем в так называемой Прекрасной равнине между Евфратом и Тигром, царь Антиох вознамерился взять этот город осадою и расположился подле него лагерем. При виде сооружений царя Ксеркс сначала искал спасения в бегстве, но спустя некоторое время раскаялся в том, опасаясь, что с переходом столицы в руки неприятеля он может и совсем потерять царство46, послал сказать Антиоху, что желает вступить в переговоры с ним. Верные друзья Антиоха не советовали ему выпускать из рук юношу, убеждали захватить город и передать власть Митридату, сыну родной сестры его. Однако царь не внял советам друзей, вызвал юношу к себе, примирился с ним и даже сложил с него большую часть дани, которую должен был уплатить Антиоху отец Ксеркса. Теперь же он получил от Ксеркса триста талантов, тысячу лошадей и столько же мулов с упряжью, возвратил ему всю власть и выдал за него сестру свою Антиохиду. Истинно царским великодушием, какое он обнаружил в настоящем случае, Антиох снискал себе дружбу и расположение всех жителей страны (О добродетелях и пороках).