Пропавшая глава - Роберт Голдсборо

— Я не стану оскорблять себя ответом на этот вопрос, сэр. Но и не уйду в знак протеста. — Для разгневанного человека он держался с удивительным самообладанием. — Скажу лишь, что не вижу смысла отвечать на обвинения человека, жизнь которого оборвалась столь трагически.

Вульф прищурился.

— Я задам вам ещё несколько вопросов, сэр, после чего готов отпустить вас на Лонг-Айленд. Во-первых, не могли бы вы припомнить, где вы были в прошлый вторник, скажем, с десяти утра до четырех часов дня?

— Господи, да это же было девять дней назад! — возмущенно фыркнул Хоббс. Он полез во внутренний карман пиджака и выудил из него обтянутый лайкой ежедневник. Полистал странички, что-то бурча под нос. Наконец сказал: — Вот, нашёл. Как и ожидал: целый дом я провёл дома за чтением для меня это в порядке вещей. В «Газетт» я езжу не чаще, чем раз в неделю. Рецензии я обычно отправляю прямо из дома по модему. Да, вспомнил, я как раз читал автобиографию одного непонятого английского драматурга. Поделом непонятого. Совершенный кошмар.

Вульф закрыл глаза.

— А видели вы хоть кого-нибудь в тот день? — поинтересовался он.

— В том смысле, что сможет ли кто-нибудь засвидетельствовать, что я говорю правду? Увы, боюсь, что вынужден вас разочаровать, — Хоббс театрально пожал плечами. — В моем доме на Восточной Семьдесят девятой улице есть консьерж и лифтёр, но у нас есть и служебный ход, которым я частенько пользуюсь. Мусор, в частности, выбрасываю. Однако в тот день — я это точно помню — я вообще не выходил из дома до самого вечера, а вечером отправился поужинать с друзьями в чудесный ресторанчик на Третьей авеню.

Вульф, в представлении которого словосочетание «чудесный ресторанчик» было оксюмороном[8], поёжился, но быстро взял себя в руки.

— Скажите, о чем вы подумали, услышав о смерти мистера Чайлдресса? — спросил он.

Хоббс заморгал.

— Интересный вопрос, — произнес он наконец. — Немудрено, судя по вашей репутации. Вы ведь наверняка практиковались в умении сбивать с толку не ожидающих подвоха людей. Итак, позвольте вспомнить… О его самоубийстве точнее смерти — я узнал из «Газетт». Да, точно, вспомнил. В то утро я как раз был в редакции. Как только мне на стол положили свежий выпуск, я стал его пролистывать и наткнулся на сообщение о его смерти. Едва закончил его читать, как позвонил телефон. Редактор раздела культуры интересовался, достаточно ли я знал Чайлдресса, чтобы написать о нем памятную заметку на пару страниц. Я заявил — ничуть не покривив душой, — что не знал его вовсе, и этим все закончилось.

— А приходилось вам когда-нибудь бывать у него дома?

Хоббс вздрогнул.

— Нет… никогда, — отчеканил он оскорблённым тоном. — И меня поражает, что вы способны задать мне подобный вопрос. Я уже подчеркнул, что никогда не общаюсь с авторами, а уж мистер Чайлдресс, безусловно, в число моих друзей не входил бы.

— А знали вы, что у мистера Чайлдресса был пистолет? — как ни в чём не бывало осведомился Вульф.

— Нет, и узнал об этом, лишь прочитав заметку о его гибели, — процедил Хоббс. — Впрочем, я не слишком удивился. Я и сам держу дома оружие. Хотя наш дом охраняется неплохо, я считаю, что лишний раз подстраховаться не мешает.

— Есть ли у вас какие-нибудь предположения относительно смерти мистера Чайлдресса?

— Я полагал, и по-прежнему полагаю, что он покончил самоубийством. А что тут необычного? Многие творческие люди, причём, заметьте, куда более талантливые, чем Чайлдресс, сводили счёты с жизнью подобным образом. По самым различным причинам: из-за бедности и лишений, впав в отчаяние, разочаровавшись в людях и тому подобное. Извините, но мне пора, — неожиданно выпалил он, взглянув на часы. — Я не знаю, кто ваш клиент, хотя могу догадаться. Если хотите выслушать совет человека, который уже двадцать лет варится в литературном соку, то не тратьте время, сражаясь с ветряными мельницами. Чарльз Чайлдресс сам наложил на себя руки. Всё, мистер Вульф, я пошёл. — Он встал. — До свидания, мистер Вульф, мистер Гудвин. — Хоббс церемонно поклонился каждому из нас. — До свидания.

— Последний вопрос, мистер Хоббс, — вмешался я. — Это, случайно, не ваш?

Я протянул ему ключ. Хоббс взял его и, чуть повертев, вернул со словами:

— Нет, это не моё. А что?

— Да так просто, — пожал плечами я. — А вы не против, если я взгляну на ваши ключи?

Глаза Хоббса засверкали.

— Против, — с неожиданной резкостью заявил он. — Не вижу никаких причин, чтобы потакать капризам частных сыщиков, даже столь известных, как вы. Всё, до свидания!

Он в последний раз поклонился и решительным шагом вышел из кабинета. Я проследовал за ним в прихожую, проследив, чтобы он не забыл шляпу и котелок. Хоббс улыбнулся уголком губ — а может скривился — и вышел на улицу. Я от души пожелал ему, чтобы все таксисты Манхэттена дружно разъехались по разным забегаловкам попить кофе.

Глава 8

— Презанятная личность, — сказал я Вульфу, возвратившись в кабинет. — Один из тех, с которыми можно часами чесать языки.

— Пф! — фыркнул Вульф. — Прав был мистер Чайлдресс: этот человек и впрямь — самодовольное ничтожество.

— Точно. Слушайте, а что если предъявить Лону Коэну ультиматум: либо он вышибает Хоббса из «Газетт» пинками под зад, либо вы его больше не приглашаете к ужину?

Вульф, уже успевший раскрыть книгу, снова фыркнул.

— Арчи, твои шутки становятся плоскими. Ты уже договорился о встрече с редактором мистера Чайлдресса?

Я уже разинул было пасть, чтобы ответить, когда зазвонил телефон. Звонил сам Кейт Биллингс — лёгок на помине. Голос у него был недовольный, поэтому я сразу перешел к делу и, представившись, добавил:

— Я служу у Ниро Вульфа, который расследует обстоятельства смерти Чарльза Чайлдресса. Буду весьма признателен, если вы сумеете уделить мне несколько минут своего времени, желательно сегодня.

— Зачем? — резко спросил Биллингс.

— Мы опрашиваем всех, кто был знаком с Чайлдрессом, в надежде, что сумеем выяснить…

— Как превратить его самоубийство в убийство, да? Я достаточно наслышан о вашем боссе и прекрасно знаю, что убийства — не только его основное занятие, но и неплохой источник дохода.

— Тогда вы, несомненно, знаете, с каким уважением, если не сказать с пиететом, мистер Вульф относится к подлинным фактам. Он на них молится. И ему вовсе ни к чему изобретать убийства. В данном случае наш клиент был изначально абсолютно убеждён, что мистера Чайлдресса убили, а мистер Вульф с ним согласился.

— А кто этот ваш клиент? — требовательным тоном спросил Биллингс.

— Извините, но пока это наша тайна.

— Да, так я и думал, — презрительно хмыкнул Биллингс. — Вы просто ловите рыбку в мутной воде.

— Послушайте, я знаю, что Чайлдресс не входил в число ваших закадычных друзей, но…

— Ага, теперь мне ясно, Гудвин, куда вы клоните. Если я не соглашусь на встречу с вами, то вы решите, что я что-то скрываю. Так?

— Послушайте, вы меня уже второй раз перебиваете, — миролюбиво произнес я. — Я хотел сказать следующее: но я уверен, что вы, безусловно, окажете нам всяческое содействие в том, чтобы изобличить его убийцу. Если таковой существует, разумеется.

Я знал, что Биллингс не положил трубку, потому что слышал шумное дыхание. Секунд пятнадцать спустя он разразился серией тщательно подобранных выражений, ни одно из которых я воспроизвести не решаюсь. Понятное дело — настоящий редактор, знаток лингвистики. Я дал себе зарок по окончании разговора посмотреть кое-что из услышанного в «Оксфордском словаре американского слэнга».

Выговорившись всласть и отведя душу, Биллингс добавил:

— Ладно, чёрт с вами — день у меня, правда, совершенно кошмарный, но несколько минут я постараюсь для вас выцарапать. Приходите к трём — я сижу на восемнадцатом этаже. Адрес, полагаю, вам известен.

Я заверил, что да, а без четырёх минут три уже вошел в просторный вестибюль небоскрёба на Мэдисон-авеню в районе Сороковых улиц. Издательство «Вестман и Лейн» размещалось на четырёх этажах, с шестнадцатого по девятнадцатый, а список его работников, включая Кейта Биллингса, занимал добрую четверть телефонного местного справочника. Выйдя из лифта на восемнадцатом этаже, я очутился перед массивным столом, позади которого возвышались стеллажи с книгами, выпущенными издательством. За столом сидел молодой брюнет в огромных роговых очках и с длинными курчавыми волосами, перехваченными ленточкой на затылке. Подняв голову от книги, он с полнейшим безразличием воззрился в мою сторону.

— Я к Кейту Биллингсу, — известил его я. — Моя фамилия Гудвин.

Зантересованность, отразившаяся на его лице, составила бы честь впавшей в летаргический сон мухе.

— Он вас ждёт? — спросил ленивец, едва не позёвывая. Услышав мой утвердительный ответ, он набрал на коммутаторе какой-то номер и прогнусавил в трубку мою фамилию. Затем кивнул, положил трубку и мотнул косичкой налево. — Вон через ту дверь. Примерно на середине коридора — дверь справа. Не заблудитесь.