Супергрустная история настоящей любви - Гари Штейнгарт

Юни-сон за границей: Ты говорила папе, что я в Риме волонтерствую в приюте? Не говори ему, что это для нелегальных албанок. Скажи просто, что для иммигрантов, ладно?

СэллиБарнарда: Зачем?

Юни-сон за границей: Я делаю что-то хорошее и хочу, чтоб он знал.

СэллиБарнарда: Я думала, тебе неважно, что он думает. Короче, я убегаю сканировать тексты для Европейской Классики. Не переживай, Юнис. Жизнь бывает только раз. Радуйся, пока можешь! Я позабочусь о маме. Молюсь за всех нас.

СэллиБарнарда: Кстати, тот купальник оловянного цвета, «Кулло» [33], сейчас на распродаже в «Падме». Ты его хотела — такой, с укрепленной грудью.

Юни-сон за границей: Я уже делаю ставки на «ПОПЫшности». Если поднимется выше 100 в юанях, я тебе скажу — купишь в «Падме», если он еще будет на распродаже.

11 июня

Юни-сон за границей — Зубоскалке:

Привет, Прекрасная Пони,

Я знаю, что ты в Тахо, не хочу тебя дергать, но с моим папой дела совсем плохи, и я, кажется, возвращаюсь домой. Как будто чем дальше я от него, тем больше он себе позволяет. Поездка в Рим была БОЛЬШОЙ ошибкой. Вряд ли я сейчас переживу Форт-Ли, но я думаю тусоваться в Нью-Йорке и ездить домой на выходные. Помнишь, ты дружила с девкой, у нее еще был такой совсем олдскульный перманент, Джой Ли, кажется? Она меня не впишет? Я в НЙ толком никого не знаю, все в ЛА или за границей. Может, придется вписываться у этого старого Ленни. Он все шлет мне длиннющие тинки про то, как любит мои веснушки и как он пожарит мне баклажан.

Я рассталась с Беном. Это было чересчур. Он такой красивый, такой умный и такая восходящая кредитная звезда, что я перед ним просто цепенела. Не могла ему показать, кто я есть на самом деле, потому что его бы вырвало. Я знаю, что от моего жирнющего тела его несколько воротило. А иногда он просто смотрел в никуда, когда я плохо с ним обращалась, типа: «Эта чокнутая сука мне уже осточертела». Очень грустно. Рыдаю который день. Рыдаю по своей семье и по Бену. Боже мой, прости меня, Прекрасная Пони. Я такой нытик.

Странно вот что: я думаю про этого Ленни, который старый. Я знаю, что он урод, но в нем есть милые черты, и, если честно, мне бы не помешало, чтобы и обо мне тоже кто-нибудь позаботился. Мне с ним не страшно, потому что он ну вот абсолютно не мой идеал, и я могу быть собой, потому что его не люблю. Может, и Бену со мной вот так было. Я тут фантазировала, как занимаюсь сексом с Ленни, и пыталась отфильтровать его уродство и просто наслаждаться, потому что он так серьезно меня любит. Ты когда-нибудь так делала, Пони? Я себя задешево продаю? Мы с Ленни в Риме шли по красивой улице, а я заметила, что у него неправильно застегнута рубашка, и протянула руку, застегнула ему правильно. Хотела помочь, чтоб он был не такой охламон. Это ведь тоже разновидность любви? А потом он за ужином со мной разговаривал, и я обычно слушаю все, что парень говорит, сочиняю ответ или хотя бы как-то по-особому себя веду, а с ним я через некоторое время вообще перестала слушать, сидела и смотрела, как у него губы движутся, и на губах пена, и на охламонской щетине тоже, потому что он был такой СЕРЬЕЗНЫЙ — в смысле, ему так нужно было что-то мне сказать. И я подумала, ничего себе, а ведь ты вроде красивый, Ленни. Ты вот как проф. Марго по Настойчивости говорила — «настоящий человек». Я не знаю. Он то и дело на ум приходит. Иногда думаю, нет, ни за какие деньги, ничего не выйдет, он же мне совсем не нравится. А потом вспоминаю, как он меня ел, пока совсем не задохнулся, бедняжка, и как можно было закрыть глаза и притвориться, будто мы оба не мы, а вообще другие люди. Господи, что я несу. В общем, я ужасно по тебе скучаю, Пони. Честно. Приезжай, пожалуйста, в Нью-Йорк. Мне сейчас любовь нужна до зарезу.

«ОцениМеня Плюс»

Из дневников Ленни Абрамова

12 июня

Дорогой дневничок!

Господи, как я по ней скучаю. От моей Юни пока ни слова, она не ответила на мои мольбы переехать сюда, позволить мне кормить ее чесночными тушками баклажанов и осыпать нежностями опытного взрослого человека, а также содержимым моего банковского счета за вычетом тех 239 000 долларов в юанях, что изымет у меня Говард Шу. Но я терплю. Каждый день вынимаю свой рукописный листочек и вспоминаю, что Пункт № 3 велит мне любить Юнис, пока на «ГлобалТинах» не возникнет ужасное письмо «Дорогой Ленни» и она не сбежит с каким-нибудь сексуальным Медийщиком или Кредитором, безмозглым болваном, которого так поразит ее внешность, что он даже не заметит, до чего эта миниатюрная женщина нуждается в утешении и починке. А тем временем в другом столбце моего гроссбуха Абрамовы по-прежнему оставляют безутешные тинки с безграмотными заголовками — например, «мене и мамке грусно», «мене тревожно», «без сына жисть одинока», — напоминая тем самым, что пора вплотную заняться Пунктом № 5, быть добрым к родителям. Но прежде чем отправиться на Лонг-Айленд в ареал их ультраправого пылкого обитания, нужно поднакопить уверенности в себе, своей жизни и особенно своих финансах — для бережливых Абрамовых это больная тема.

К слову о деньгах, я сходил в свое отделение «Банковской корпорации Гонконг-Шанхай» на Восточном Бродвее, где симпатичная доминиканка с целой пастью гниющих зубов рассказала мне, как дела у моих финансовых инструментов. Хреновы дела, если вкратце.

Мой портфель «АмериканскоеУтро», хоть он и в юанях, потерял 10 % стоимости, поскольку безголовый менеджер по активам, не поставив меня в известность, сунул туда издыхающего альбатроса «КолгейтПалмоливНям! Бренды Виаком Кредит», а мой стабильный фонд высокоэффективных государств «ЛЕТУЧИЙ БРИК» (Бразилия, Россия, Индия, Китай) отмечает всего лишь 3 %-ный рост в связи с апрельскими беспорядками под Путинградом в России и воздействием американского вторжения в Венесуэлу на экономику Бразилии.

— Да лети этот БРИК под откос, — сказал я сотруднице по связям с клиентами Марии Абриэлье.

Мисс Абриэлья предъявила мне старый компьютерный дисплей. На неверное мигание долларовых сумм я решил не обращать внимания и сосредоточился на числах в юанях и евро. Что-то вроде 1 865 000 юаней — до отъезда в Европу у меня было около 2,5 миллионов.

— У ва’ высокая кредито’посо’ность, ми’тер Ленни, — сказала она хриплым голосом сигаретной пачки в день. — Е’ли вы па’риот, во’мите ссуду и вложите де’ги в поку’ку еще о’ной ква’тиры.

Еще одной квартиры? Я и так уже истекаюденьгами. Я отвернулся от прекрасных — подобных летящей чайке — губ мисс Абриэльи, словно меня ударили по лицу; меня окатило смертью, вареный солонинный запах потной шеи уступил место престарелой вони бедер и подмышек, а затем прогорклому амбре финальных лет в аризонском хосписе, где санитары обтирают меня моющими средствами, точно недужного слона.

Деньги суть жизнь. По моей оценке, даже предварительные процедуры бета-дехронификации — к примеру, «умная кровь», которая отрегулирует мою нелепую кровеносную систему, — потребуют трех миллионов юаней в год. Каждую секунду, проведенную в Риме за сладострастным созерцанием архитектуры, восторженными перепихонами с Фабрицией, возлияниями и обжираловкой, содержащей столько дневных доз глюкозы, что подохнет даже кубинский специалист по сахарному тростнику, я мостил дорогу к собственной кончине.

И теперь лишь один человек на свете может меня спасти.

Что приводит меня к Пункту № 1: Много работать на Джоши.По-моему, на этом фронте дела обстоят прилично. Закончилась первая неделя в «Постжизненных услугах», и катастроф пока не случалось. Говард Шу еще не поручал мне Набора, но всю неделю я провел в Салоне Вечности, игрался камешком нового эппэрэта 7.5 с «ОцениМеня Плюс», который теперь гордо таскаю на шее, получал бесконечные новости «КризисНет» о борьбе нашей страны за кредитоспособность и закачивал все свои страхи и надежды на потребу моим молодым немезидам: рассказывал о том, как родительская любовь ко мне была чересчур горяча и чересчур холодна, о том, как я хочуЮнис Пак и как она нужнамне, хотя я совсем не заслуживаю такой красавицы, — по сути дела, пытаюсь доказать этим молодцам с открытым кодом, какой кучей данных готов делиться старый пердун, к тому же «интро». До сих пор я слышал в ответ крики «фу-у», «больной» и «ЯДМОСОВ», что, как выяснилось, означает «Я Думаю, Меня Очень Скоро Откровенно Вырвет», но еще я обнаружил, что Дэррил, парень в боди «СОС Ху» и красной бандане, говорит про меня приятные вещи на своем канале на «ГлобалТинах» под названием «101 человек, которых стоит пожалеть». А между тем я слышу «тик-тик-тик» на Табло: показатели Дэррилова настроения упали с «позитивный/игривый/готов к работе» до «всю неделю достает Джоши». Уровень кортизола у него тоже не фонтан. Еще чуть-чуть повысится стресс — и я получу назад свой стол. Короче, все это сойдет за прогресс, а вскоре я займусь Набором, докажу, что полезен, постараюсь вновь отвоевать привязанность Джоши и как раз к Дню труда и ежегодному пикнику с темпе во фритюре восстановлю свой статус местной шишки. И еще я целую неделю не читал книг и слишком громко о них не говорил. Учусь поклоняться новому эппэрэту, разноцветной пульсирующей мозаике его дисплея, восторгаться тем, что он знает любую мелочь об этом мире во всей его паршивости, в то время как книжкам ведомы только мозги их авторов.