Любовь заказывали? (сборник) - Иосиф Гольман
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Эх, было бы только это дальнейшее!
– Жалеешь, что меня тогда прогнала? – улыбаясь, спросил Глеб.
– Жалею, – просто ответила она.
– Ничего, наверстаем, – пообещал он, но жесты его словам совершенно не соответствовали. Он развернул Майю в нужном направлении и слегка подтолкнул. – Не останавливайся, не кричи. Никому ничего не рассказывай. Через два часа я буду у тебя.
– Они тебя убьют! – остановилась и почти закричала Майя. Он закрыл ей рот ладонью и приказал:
– Вперед!
И строптивая Майка послушалась. Не оглядываясь, побежала в сторону городка. Несколько секунд – и она скрылась за ельником.
Вот теперь надо подумать о себе.
Глеб думал, что легко обманет городских киллеров, из которых один был и вовсе садист-недобиток. И просчитался.
Хорошо читал лес не только наемный профессионал, но и сам юрист, шедший по следам – а как во мху пройти бесследно? – не хуже их пса, натасканного спаниеля.
Железнов, стараясь не терять противника из виду, точнее – из слуха (толстяк ходил все-таки шумновато, хотя новичком в лесу явно не был), скоро вышел на сухое место. Ельник был плотный, Глеб ловким ужом вбуравливался между колючих веток.
Он бы ушел от них, используя скорость, и потом затаился. Если б не собака.
А так – рано или поздно догонят. Толстяк, конечно, отстанет, а профессионал – нет. Мелькнула мысль – дождаться, когда, отстав, юрист останется один, сделать большой круг и взять его в заложники.
Но от идеи пришлось отказаться. Потому что после часа погони юрист не выказывал признаков усталости, только шумел больше, чем второй.
Хуже того – они его догоняли!
Глеб так кичился своим таежным прошлым, что упустил из виду некоторые моменты. А именно: хорошую подготовку можно получить и в спортзале, и на соревнованиях по спортивному ориентированию. И на войне, например, гоняя партизан по «зеленке» или унося от них ноги.
Вот это он упустил. «Общелесная», если так можно сказать, квалификация его потенциальных убийц была не хуже, чем у него самого. А может, и получше: уже дважды над его головой, сбивая ветки и хвою, проносились смертоносные картечины.
Он вдруг понял, что обманул Майку. Не встретятся они через два часа. Рано или поздно охотники его догонят.
И тогда он свернул к Большой Болотине.
Тут было две проблемы: первая – довольно длинный открытый участок, где когда-то на его пути встал волк. Или волчица?
Здесь его вполне могли подстрелить.
Если же удастся проскочить открытое место и выскочить на древнюю гнилую гать, то восемьдесят из ста, что он навсегда останется в вязкой зыбучей трясине. Гать с тех пор вряд ли стала крепче.
Однако двадцать шансов из ста – это не ноль. И он из последних сил рванул к гати.
На открытом месте преследователи успели выстрелить дважды. Первый заряд ушел в сторону. Две картечины из второго чуть зацепили Глеба, впрочем не став помехой для его движения.
Он бежал к гати как к спасению. Если бы сейчас на его пути встал медведь-шатун, это его ни на миг бы не остановило. Звери за спиной были во сто крат опасней.
Вот и гать.
Оказалось, ничего не забыл: ни одного поворота, ни одного провала. Так боялся тогда, что память запечатлела словно на кинопленку, причем почему-то – черно-белую.
Преследователи тоже ступили на полусгнившие бревна гати, но она петляла среди чахлой болотной растительности, и новых выстрелов не было: наверное, берегли патроны. А может быть, судя по подготовке, и знали, что войти на гать можно, а выйти с другой стороны – нет. Так чего торопиться?
Осклизлые черные бревна «дышали» под мягкими шагами Глеба, норовя разойтись там, где скреплявшие их скобы совсем перегнили.
Вот и первый провал. Он и тогда был провалом. Его можно перепрыгнуть – что опасно: неудобно разбегаться, к тому же – скользко. А упадешь в бурую жижу – не выплывешь и не встанешь. Потому что в ней ни плыть, ни стоять невозможно.
А можно поступить по-другому. Потому что первый провал – не страшен. Еще батя показал. Прямо посредине разрыва, на глубине сантиметров тридцати, не более, еще бревна, от старой гати. Этой-то лет сто, а ту при Петре, наверное, строили. Так что прыгать не надо. Надо просто пересилить страх и широко ступить в зыбкую жижу.
Что Глеб и сделал.
А вот убийцы решили прыгать. Железнов, ушедший на две петли вперед, наблюдал за ними, втайне надеясь на конец погони.
Надежды не оправдались. Юрист уже приготовился к прыжку – он, кстати, изменил представления Глеба о себе, оказавшись подлым, но не трусливым, – как длинный напарник его остановил. Медленно и осторожно, сначала болотным сапогом, потом коротким, видимо подобранным на ходу, шестом промерил глубину. И конечно, наткнулся на древнюю гать.
Глеб аж сплюнул с досады. С его наблюдательного пункта они были как на ладони. Будь у Глеба хотя бы «мелкашка», с которой его батя добывал белок, киллеры сами бы стали легкой добычей.
Но ведь Глеб пошел за грибами. Да и не за грибами даже. А просто насладиться тем, что давно лелеял в мечтах. В такие минуты не думают о карабине.
Погоня продолжилась. Второй разрыв был преодолен, как и первый. Идти пришлось аккуратней, в «нижней» гати имелись маленькие пробелы. Глеб прошел. Прошли и преследователи, только юрист остался без сапога: засосала-таки трясина. Но упорный, черт: не остановился, двинулся дальше. А может, боялся в одиночку возвращаться?
Третий провал обходить надо было с помощью растущей на случайном островке высокой березы. На ней специально висела веревка. Ее надо было зацепить длинной палкой, ухватиться покрепче и пролететь разбитое место. Гать здесь тоже закруглялась, так что шансы остаться после полета живым были неплохие. Веревку последний раз менял еще батя, и у Глеба вдруг появилась уверенность, что все кончится хорошо.
Здесь же, на бревнах гати, лежала длинная палка из лиственницы. Ее полагалось, после того как подтянул к себе веревку, положить на гать, для следующих путешественников.
Палке было лет тридцать, но потому и выбрали лиственницу, что она чем дольше мокнет, тем тверже становится.
Глеб подтянул веревку, широко размахнувшись, забросил палку в болото – она, странно глюкнув, медленно скрылась в жиже – и, разом вдруг вспомнив, казалось, навсегда забытые слова молитвы, с разбегу метнулся через пролом.
Веревка с отвратительным звуком треснула, но выдержала-таки, опустив Глеба на грязные бревна той, второй стороны провала.
– У-ух! – только и выдохнул Железнов.
Зря он рассчитывал на эту преграду. Толстяк с легкостью, подхлестываемой злобой, перелетел разрыв. Веревку они подтянули и без палки, связав шест, ружье и шомпол.
Потом мастерски, как циркачи, обменялись «посылками»: толстяк получил с того берега свое ружье, а туда ловко метнул веревку с привязанным шомполом.
Глебу надо было бежать дальше: ведь неизвестно, что ждало его впереди. Вряд ли Вовка погиб на этих препятствиях, заранее не раз оговоренных и нанесенных на «карту». Но ноги вдруг отказали, и он решил секунду передохнуть.
Длинный прыгнул без раздумий, хорошо оттолкнувшись от сохранившихся бревен. И будь желанная траектория прямой, упал бы опять-таки точно на бревна. Но гать изгибалась, и веревка должна была эти изгибы повторять. Она их и повторяла, покуда не лопнула.
«Привет от бати», – подумал Глеб. Упавший в трясину длинный киллер больше не думал о задании, медленно, но неумолимо погружаясь в полутвердую бездну.
– Тащи меня, сука! – кричал он юристу. Тот не торопился, оценивая ситуацию: напарник упал далековато от бревен, и спасать его было рискованно.
Длинный ушел уже по грудь. Поняв, что юрист не собирается помогать, дико завращал глазами и попытался прицелиться в него из удерживаемого правой рукой помповика.
Юрист не стал искушать судьбу и выстрелил первым. Потом спокойно дозарядил магазин.
Глеб тоже не стал искушать судьбу и рванул дальше. Он уже слышал шум машин на окраине городка. Еще метров пятьсот – и покажется их старенькая деревянная школа, ставшая офисом Еремеичева филиала.
Железнов шкурой ощутил возвращение жизни.
Поворот.
Еще поворот.
И…
Этот прогал и с веревкой не перепрыгнуть.
Вот где нашел свою могилу Вовка.
Десять метров буро-зеленой жути. Слева прогала параллельно шли три сухих на вид островка. Но, во-первых, сухих на вид. Во-вторых – до первого метров десять и между ними метров по семь, если не больше. Не допрыгнуть. Он же не Боб Бимон.
Может, сработает старый прием? Глеб, держась за бревна гати, ногой попытался промерить глубину жижи. До дна не достал, а вот ногу вытащил с большими усилиями, уже слыша, как сзади пыхтит преследователь.
«Жертва и убийца – на одном острове. Впрочем, оба – жертвы», – мелькнула мысль. Да нет, жертва будет только одна. Второй начнет стрелять, рано или поздно в городке услышат, принесут слеги, веревки, и счастливо спасенный турист будет рассказывать в Москве про свои приключения.