Новый Мир ( № 4 2007) - Новый Мир Новый Мир

— Не слепой. Давай ты не будешь пускаться в воспоминания...

— Нет, буду, — уперлась Саша.

Они поспорили. Никакого смысла в жизни нет, уверял он, это ошибка сознания, его искусственное порождение. Есть только гармония. Соответствие месту, времени, функции. Своевременность, уместность, эффективность.

Они сильно распалились, кричали, махали руками, Саша выплеснула на него остатки кофе. Потом оба устали, и все повернуло в обратную сторону.

— Например, мы с тобой вдвоем неуместны, — заявила она. — Все это замечают и дают понять. Твой бритый дружок сразу спросил, сколько мне лет, вспоминаешь?

— Он дебил, — заметил Стас. — Я тебя утешать не буду, а хочу предупредить, что все равно от тебя уйду. И чтобы потом не ныла!

— Еще бы! — крикнула Саша, вскочив. — Ты же Казанова! У тебя все время новые женщины!

— Да? — удивился он. — Кто тебе сказал? Та лесба в кафе? Так она же тебя хотела. Я не Казанова, запомни. Я — последний романтик.

— А если ты все равно собираешься уйти, — предложила Саша, — так сделай это сейчас. Так будет лучше. Я точно знаю.

Она вонзила взгляд и ждала.

Он не двинулся с места.

— Чем ты хвастаешь, опытом? Что родилась на восемнадцать лет раньше? В чем тут заслуга? Я ее не вижу.

С этого утра многое стало очевидным. Например, что расстаться с ним нестерпимо больно, а сблизиться невозможно, и от этого тоже больно.

Они вернулись на пляж вместе. Все, что она видела вокруг, в тот день казалось ей пронзительно ясным. Как будто она смотрела через чисто промытые стекла, без примеси грязи и пыли. С мира сошла патина или просто обострилось зрение? Надевать чистое белье и ложиться на свежие простыни, нестись на велосипеде, смотреть на танцующих бабочек, нюхать цветы, играть с ребенком. Еще когда тяжелая ленивая кошка равнодушно пройдется по твоей спине… Как много во всем разлито счастья, никто не знает, сколько его. Столько, сколько ты осилишь…

Декорации на пляже оставались прежними. Рядом с Таней, близко придвинувшись, сидел мужчина со шкиперской бородкой и ласково поглаживал ее по спине. Таня сделала Саше испуганные глаза.

— Где ты была? Сережа тебя потерял. Я сказала, что ты на танцах, а они на всю ночь. Срочно позвони ему.

— Нет, поехали домой.

Через десять минут она сидела напротив пасмурного мужа и лгала ему первое, что приходило в голову, отчаянно презирая себя за вранье. Закончив, выдохнула, точно отделалась от тяжести, и спросила:

— Не хочешь дать мне развод?

— Совершенно не хочу.

Он спустился с веранды и взялся за тяпку, не желая разговаривать. Лучше бы он ее ударил. Но нет, это было бы слишком сильно, а сильных жестов он не делает, только размеренные. Бережет силы для остатка пути. Саша молча встала у него за спиной, не зная, что сказать. Стояла и смотрела на его смуглую, блестящую от пота спину. Двадцать два года его рука ночами лежала на ее бедре. Ее кожу он называл лайковой, а глаза малахитовыми. Глаза у нее какие угодно, только не малахитовые. Цвета хаки, цвета оливок, на свету они бывают табачными, но только не малахитовыми. Может, он имел в виду, что они каменные? Что она тоже каменная.

Саша немного постояла и пошла в дом, решив постирать занавески.

Дома Таня взволнованно сообщила, что “шкипер” сделал ей предложение. Ее мечта начала осуществляться.

— Может быть, этот пляж просто место, где сбывается главное? — предположила Саша, и Таня притихла, обдумывая.

После ужина Саша с Таней пошли гулять, но, свернув на дорогу, сразу наткнулись на Стаса.

— Ты что, меня избегаешь? — спросил он и, не дожидаясь ответа, вытащил из кармана джинсов фотографию и показал ей.

— Зачем ты ее стащил?

Не ответив, он спрятал фото.

Саша усмехнулась. Надо же, украл из ее фотоальбома не какую-нибудь, а ту, на которой ей двадцать два. Будет спать с ней, а любить эту девушку с радостными глазами. Тогда еще был жив отец и она не была актрисой и танцовщицей в варьете, а заканчивала университет. Это потом все покатилось в тартарары, а в двадцать два все было отлично, просто отлично.

— Почему ты вчера не вернулась на пляж? Ты обещала…

— Что там делать? Лень, бессмыслица, и сосунки пристают...

Она пошла по дороге, опустив голову. Стас догнал и схватил ее за руку. Таня бесследно растворилась в вечерних сумерках. Кроме умения внезапно засыпать она также могла неожиданно исчезнуть, если что-то было не так. У нее было много способов спасения и защиты.

— Да что с тобой? — Он притянул ее к себе и посмотрел в глаза. — Ты что, ревешь?

— Зачем ты сказал, что уйдешь от меня? Ну уйдешь, а говорить зачем?

— Извини, прости, я дурак. — Он обнял ее и прижал голову к груди. — Девочка моя…

Саша с силой уперлась ему в грудь.

— Смеешься? Допустим, мне еще не конец. Но бабочка уже не станет куколкой. Ясно?

— Чушь какая-то.

— “Попрыгунья-стрекоза лето красное пропела, оглянуться не успела, как зима катит в глаза…” Ясно?

— Нет.

— Зима катит в глаза… Что тут неясного?

Она не выдержала и заревела в голос. Он прижимал к себе и гладил ее голову.

— А мне что делать? — Его голос был глухим. — Что делать мне? Если я хочу тебя, хочу с тобой спать, жить, гладить волосы. На этом берегу ты лучше всех танцуешь... Быстро ешь, наверняка много зарабатываешь, много себе позволяешь. Кожа у тебя как шелк, любовница, каких поискать… Зачем только я это говорю? Уже самому смешно…

Концовка вышла, точно он разговаривал сам с собою.

— И еще я умру на восемнадцать лет раньше тебя, — добавила Саша.

— Ты шутишь? — удивился он. — Брось, как можно об этом думать? Этого не будет. Я нарисую твой портрет, и ты никогда не умрешь.

— Я уже умерла, а ты дурак с поврежденными инстинктами. Не можешь найти себе девушку…

— Хоть сто. Они в меня не попадают. Чужая музыка.

Псих, сердито подумала она и вытерла слезы. На этом пляже все маньяки, нарциссы, эксгибиционисты и педерасты. Зачем она сказала Сереже про развод? С ума, наверное, сошла. Может, это заразно? Надо поговорить с Таней, она-то точно не безумна, в этом ее не заподозришь. Саша зашагала к дому, не обернувшись на Стаса. Он остался стоять в тени дерева.

Таня сидела на веранде и разглядывала мотыльков. Саша яростно прошлась туда-обратно, и взгляд подруги стал опасливым. Она, как улитка, полезла в свой домик. Надо успеть, пока не спряталась.

— Таня, ты думаешь, этот человек на пляже предложил тебе замуж всерьез?

Таня с облегчением выдохнула:

— Что ты… Мне такое даже в голову не приходило…

— Это что, была шутка?

— Почему? Когда Петр говорил, он в это верил… Но кто же выходит замуж за пляжных приставал? Только дансинг и флирт. Ну, игра такая… — уточнила Таня, видя, что ее не понимают. — Мне приятно, ему тоже. — Таня стала говорить медленней, как учительница младших классов, втолковывая каждое слово: — Это удовольствие… Мечтать о браке, о детях…

— Это ненастоящее, — перебила Саша.

Таня вскинула ресницы:

— Ты хочешь сказать, бывает иначе? Что у тебя иначе?

— Да, — не слишком уверенно заявила Саша.

Таня пожала плечами:

— Ты уверена, что это лучше? Вы так кричали на дороге, даже сюда доносилось… Ты, кажется, ревела.

При одном воспоминании о том, что произошло, Таня поежилась, а Саша ужаснулась. Как она дошла до этого? Скандалила на весь дачный поселок…

— Ты права. Это какой-то морок.

Лето, солнце, жара, вино, голые тела, бездумье, легкость, легкость, легкость…

— Пора с этим кончать, как ты думаешь? — уточнила Саша.

— Я еще туда пойду, — не согласилась Таня. — Может быть, буду ходить туда долго. Может быть, всегда…

— Пока не состаришься? — удивилась Саша.

— Старухой тоже. Ведь ничего другого у меня нет? Если честно… — Таня посмотрела вопросительно.

— Я не смогу. — Саша закусила губу.

— Потому что ты гордячка.

Я вру себе, подумала Саша. Таня не врет, а я вру, будто у меня есть что-то. У нас обеих ничего и никого нет, мы одиноки, как в пустыне. Иногда в пути нам встречается такой же одиночка, и мы отчаянно радуемся, а обрадовавшись, расстаемся и бредем каждый своей дорогой. Все, что у нас есть, — подделка. Отношения с Сергеем состарились и умерли, и этого никто не заметил.