Новый Мир ( № 4 2007) - Новый Мир Новый Мир

— Вы, наверное, читать собрались? Может, вместе почитаем?

— Да нет, — говорю, — это дело интимное. Наше с Конфуцием.

— А до дома вас кто повезет? Конфуций?

И как в воду глядел. Подъедут, увидят Конфуция — и давай прикалываться. Так вся очередь и рассосалась. Никуда бы мы не уехали, если б Ирка книжку под жилетку не спрятала. А когда спрятала, то другие разговоры начались: за шампанское в “Петровском зале”. Известное бандитское местечко. Ирка давай ворчать:

— Говорила я тебе, что в коротких юбках всю шваль соберем.

Ничего она мне не говорила, может, думала, а не сказала.

— Зато, — возражаю, — женщинами себя почувствовали.

Она удивилась:

— А не телками?

А потом этот ее приятель запойный умер. Разбился на мокрой дороге. Плача, она сказала, что может жить с любым мужчиной, столько выносливости имеет. Даже с таким, от которого все сбегают. Только не понимает — зачем. Не легче с ними, а тяжелей, чем в одиночку. Тут я поняла, что с этим голубчиком у них все было не так просто и теперь она себя упрекает.

Плакать-то плакала, а на похороны не пошла. Пригрозила еще живому, что не пойдет, если тот умрет от пьянства, и не пошла. Мертвому обещанье сдержала.

Ну, в общем, он-то умер, а мы все живем и живем.

Ира развернулась, квартиру поменяла на лучшую и уехала из нашего воровского дома. Муж ее уже давно с Мариной жил, только сына навещал, но нечасто. Я своего Эдика тоже видела мало, потому что дела их палаточные хуже пошли, и они, ясное дело, все чаще праздновали. Деньги перевелись, дети вообще безотцовщинами остались, что Иркин, что моя. Да и переехала она, реже стали видеться. Так и тянулось скучно, пока я глупость не сделала. Ляпнула Оксанкиной сестре, что Алеха Котов, Оксанкин муж с немереными деньжищами, ко мне приставал, и сразу даже не соотнесла с тем, что после случилось.

Спустя неделю после этого разговора заезжает ко мне Оксана и возмущенно рассказывает, что Галочка, продавец из палатки, ездит с Эдиком в нашей “девятке” на переднем сиденье. А это уже беспредел. На заднем можно, у киоскерш с палаточниками всегда шуры-муры, но ты знай свое место!

Я злюсь, Оксана усердно мой справедливый гнев разогревает. Короче, иду в магазин, покупаю дочери Ленке баскетбольный мяч в сетке и брызгалку ядовитую. Еду на вокзал, подхожу к киоску, где Галочка торгует, и брызгаю туда ядовиткой. Делать ей нечего — дышать чем-то надо, — она, понятно, выскакивает, а тут я сеткой с баскетбольным мячом — хряссь ее по башке! И еще раз, и еще! Визг, вопли, откуда-то Эдик с кулаками, впихнул меня в машину и шипит: “Ну все, сука, ты допрыгалась. Сидела б тихо, книжки читала, может, и продержалась бы в женах. Но теперь мое терпенье кончилось”.

Ну и все. Развод, компания наша распадается, и Котову меня не видать, как своих ушей, потому что встречались мы только по праздникам, и каждый раз он меня по подъезду гонял с задранной юбкой. Вот так жены поступают, когда им дорого имущество мужа! А ведь Оксана — моя подруга, а нас с дочерью не дрогнув нищими оставила. На строгости наказания не настаиваю, я ей, красивой и бездетной, не судья.

В общем, гражданин следователь, это и есть моя жизнь до сих пор. Унижения, а теперь еще и полная нищета. Эдик с Галочкой меня боятся, отсюда и заявление в милицию. Но, кстати, напрасно. Я могу клятвенно пообещать, что больше их не трону и мстить не буду. Галочка после поймет, с кем связалась, я ей помогать не намерена, потому что скоро замуж выхожу.

Иришкин муж от этой своей Марины ушел, и Ирка начала его пристраивать. Ну и пристроила. Интеллигентный человек, пьет в меру, за юбками набегался, Конфуция воспринимает без идиотских шуток. Оба мы ветераны семейной жизни, все знаем, отношения понимающие.

В общем, так, гражданин следователь… Оправдываться ни перед кем не хочу, потому что виноватой себя не считаю. Извиниться за мяч и брызгалку могу, этого добра не жалко. Давайте бумагу.

ПЛАН ОГОРОДА

Рядом с полуразвалившейся виллой, ступени которой поросли мхом, а на крыше цвело дерево, Сергей купил брошенный участок, построил дом, нанял садовника и вместе с ним стал прививать яблони и обрезать кусты.

В двухстах метрах от нового дома начиналась курортная зона с пляжами и множеством маленьких кафе, из которых по вечерам доносилась музыка. Саша предпочла бы лес и гамак среди деревьев. Сад казался ей слишком простым и логичным, а лес — таинственным и загадочным, но она уже пообещала мужу провести отпуск вместе. Когда они приехали с подругой Таней, Сергей разложил перед ними чертеж. Это был план огорода.

К огороду интереса не возникло, да и к саду, собственно, тоже. С утра они с Таней собрались на пляж. Тане было тридцать три, выглядела она на двадцать и крем в лицо вбивала страшными оплеухами. Как всегда, она была безупречно одета в итальянские кожаные туфли ручной работы и гладкое светлое платье. Таня работала программистом, затейливо лгала, отлынивала от домашней работы и мечтала выйти замуж. Саша старалась не замечать ее маленьких, шитых белыми нитками хитростей, потому что Таня была мила, привязчива и невинно, по-собачьи, предана.

Ближайший пляж оказался нудистским. У входа на траве лежала, разбросав рыжие кудри, белокожая девушка с широко раскинутыми ногами и выбритым лобком. На грудь ее был наброшен шарф из светло-зеленого шелка. Саше это показалось ослепительно красивым. Она замедлила шаг и еще раз исподтишка взглянула. Нудистка блаженствовала, как кошка. Таня шла потупившись. Она так искренне любит приличия, подумала Саша, интересно, что она чувствует?

Они заплатили за шезлонги и легли. Похрустывая песком, прошел голый юноша в черных носках, ботинках и с рюкзаком на спине. Таня разделась до купальника, закрыла глаза и тотчас отключилась. Счастливица, может мгновенно заснуть, если есть куда приклонить голову! Саша огляделась. Неподалеку под тентом голые люди, беседуя, пили вино и пиво. Ей помахал незнакомец. Из-за козырька бейсболки она не разглядела, кто это, и неуверенно махнула в ответ. Человек приблизился и позвал:

— Пошли посидим. Что-нибудь выпьем. Тут дают граппу.

Он был совершенно наг, гораздо младше ее, миниатюрный, с безупречной пропорцией плеч и бедер. Они сели под тентом в плетеные кресла, узор которых отпечатывался на бедрах и ягодицах. Официант улыбнулся понимающей улыбкой восточного человека. Граппа в баре закончилась, они пили белое вино и ели сочные персики. Сок стекал по руке, задувал ветер, по небу бежали слабые, почти бесцветные облака. За соседним столом толстяк с девушкой украдкой касались друг друга под столом, девушка щурилась, мерцая глазами, рядом, как две собаки, стояли ее высокие черные сапоги, другой одежды поблизости не наблюдалось.

— Искупаемся? — спросил Сашу спутник, которого звали Стас.

Он помог ей спуститься по скользким глинистым ступенькам и в воде сразу же обнял. Прижался лицом к ее затылку и втянул запах. Немного постояв, они поплыли в маслянистой воде, напоминавшей слоистый бархат. На другом берегу он уложил ее на траву и сделал все, что хотел. Стрекотали кузнечики, плыли облака, спина пошла волдырями от крапивы. Она ничего не почувствовала, кроме тяжести и нежной прохлады его тела. Его маленькие ягодицы входили в ее ладонь.

Когда Саша вернулась, Таня открыла обессмысленные сном глаза:

— Я долго спала?

— Нет.

Пока она спала, Саша успела выпить вина, сплавать на другой берег и отдаться незнакомцу в траве. Было ли это долго? Нет, мгновенно и просто. Лето, наверное. Стас сидел поблизости и на нее не глядел. Обычный русский, подумала она. Полно амбиций, фантазий, проектов, а во всем остальном — примат. Напоил, трахнул в кустах и потерял интерес.

К Стасу подошли сомнительного вида приятели, и один, в замшевых туфлях, спросил:

— Ты скоро?

Спросивший, бритоголовый атлет, пряча ухмылку, покосился на Сашу:

— Тебе сколько лет? Тридцать?

— Спасибо за комплимент. — Она усмехнулась.

Ею овладело спасительное равнодушие. Ей было все равно, что подумали эти. Стас прихватил джинсы с футболкой, но одеваться не стал и, проходя мимо, приостановился:

— Может, дашь свой телефон?

На секунду задумавшись, она мотнула головой отрицательно, но внутри вдруг вспыхнула радость. С этой радостью в глазах она села в старую Танину “хонду”, и они вернулись в дом. Ехать было всего семь минут.

На участке муж, садовник и соседка Вера бурно спорили, что делать с камнем возле тропинки.