Дворец вожделений - Лора Роулэнд

— С вами все в порядке? — спросила она.

— Нет. Он сломал мне руку, — дрожащим голосом пролистала старуха и потянулась к Рэйко, чтобы та ее осмотрела.

— Она распухает. — Рэйко осторожно ощупала сустав под пятнистой старческой кожей. — Но по-моему, это всего лишь растяжение. — Она оторвала конец своего пояса и забинтовала руку.

— В один прекрасный день этот зверь пожалеет, что так обошелся со мной, — прошипела Кэйсо-ин.

— А до тех пор лучше не злить его снова, — вежливо сказала Рэйко, тактично скрывая укор. Она обязана защищать мать сёгуна, хотя глупая старуха пренебрегает осторожностью. — Он опасен. Мог убить всех нас.

Кэйсо-ин надулась, не желая признавать ошибки, но жалость к ней пересилила злость Рэйко. За пятьдесят лет, прошедших с того времени, как Кэйсо-ин родила сёгуна, этой женщине потакали все, и ей не нужно было сдерживать себя. Бессмысленно ожидать, что она изменится. Рэйко вздохнула и принялась собирать еду.

— Давайте лучше перекусим, — предложила она, раздавая женщинам перепачканные овощи и моши. — Нам нужно поддерживать силы.

Кэйсо-ин нехотя взяла свою долю, а Мидори покачала головой:

— Меня тошнит, я не могу есть.

— Попробуй, — настаивала Рэйко. — Может, тебе станет лучше.

Пока они угрюмо жевали, Рэйко обдумывала последний инцидент. Пятеро похитителей походили на людей, у которых силы больше, чем мозгов. То, что они принесли еду, означает, что пленницы нужны им живыми. Они снова придут, и тогда, возможно, Рэйко удастся их перехитрить и убежать.

Эти мысли навевали слабую надежду, но другие соображения сильно тревожили Рэйко. На кого работают эти люди? Кто приказал организовать похищение? И намерен ли он убить их после того, как они послужат каким-то его целям? Сколько еще людей стерегут их тюрьму? Ведь ее ум не может соперничать со сталью клинков.

Рэйко почувствовала такой упадок духа и беспомощность, что чуть не заплакала. Но она настроилась бежать от похитителей и должна извлечь максимальную пользу из их условий, в которые они ее поставили. Покончив с едой, она стала осматривать комнату в поисках чего-нибудь пригодного в качестве оружия. Проверила емкости для еды и отходов. Хлипкие деревянные посудины ни на что не годились. Похитители не оставили ничего, способного им угрожать. Рэйко попыталась вырвать половую доску, но в руке остались лишь бесполезные щепки. В отчаянии она подняла глаза к потолку.

Рэйко осматривала балки, и в ее голове зрел план. Надежда вновь проснулась, но ей потребуется помощь. Она взглянула на своих подруг. Мидори вообще не в счет, Кэйсо-ин слишком глупа, и обе физически слабы. Остается госпожа Янагисава. Она подошла бы на роль сообщницы… если только удастся вывести женщину из транса.

Рэйко опустилась на колени, вглядываясь в остекленевшие, невидящие глаза.

— Госпожа Янагисава! — позвала она. — Вы меня слышите?

ГЛАВА 8

Уединившись в сторожевой башне, возвышавшейся над стеной его имения внутри замка Эдо, канцлер Янагисава смотрел в раскинувшийся под окном сад. В разрывах залитой солнцем листвы виднелись личные владения сёгуна, располагавшиеся в нескольких сотнях шагов. Цунаёси Токугава сидел на тенистой веранде, обложенный подушками, а лекари в синих одеждах поили его лекарствами. Озабоченный тон их разговора долетал до Янагисавы, который знал, что сёгуна настолько огорчило похищение матери, что ночью он занемог. Сам Янагисава тоже провел бессонную ночь, обдумывая последствия, которые это преступление могло иметь для него. Он услышал приближающиеся шаги, выглянул в дверь и увидел начальника полиции Хосину.

Тот вошел в башню и встал у окна рядом с канцлером.

— Я приказал войскам быть готовыми к выступлению, как только начнется операция по спасению, — сказал Хосина. — Еще я обязал офицеров собирать по городу информацию о похищении.

Его появление взволновало Янагисаву, хотя они уже три года были любовниками и в данный момент все его внимание занимали государственные дела. Словно его сердце было колокольчиком, а Хосина молоточком, рождающим песню в холодном, безжизненном металле. Хосина вызвал у Янагисавы приступ страстного вожделения, который тот постарался подавить. Привязанность делала его уязвимым, а уязвимость означала смерть для человека в его положении. Канцлер ощутил укол обиды на Хосину, слабое место в его броне.

Взгляд Хосины выдал его стремление догадаться, о чем думает любовник, и страх вызвать его неудовольствие.

— Что-то произошло? — осторожно спросил он.

— Твое поведение на совещании прошлой ночью было недопустимым. — Янагисава подавил свои чувства, прибегнув к критике, с помощью которой частенько удерживал Хосину на дистанции. — Ты вел себя так, словно лучше похищения нельзя ничего придумать. К счастью, сёгун этого не заметил… однако все остальные обратили внимание. Твое отношение к происходящему поставило нас обоих под угрозу.

— Прошу меня извинить, — поник Хосина. — В следующий раз я буду осторожней.

Нахлынувшие воспоминания о совместно проведенных ночах, когда в промежутках между соитиями они выпивали и шутили, разрядили возникшую напряженность. Янагисава смягчился, и, хотя он лишь кивнул в знак прощения, Хосина облегченно улыбнулся.

— Признаю, что в самом деле рассматриваю это преступление как шанс, — взволнованно сказал Хосина. — Если нам удастся спасти госпожу Кэйсо-ин и схватить похитителей, то благосклонность сёгуна к нам возрастет, а к Сано и другим соперникам снизится. Вы станете могущественны, как никогда.

«Как и Хосина», — подумал Янагисава. Амбиции его любовника были настолько прозрачными, он так сосредоточился на своих целях, что не обращал внимания на расставленные ловушки. Однако любовь прощала и худшие грехи, чем жадность, импульсивность или близорукость.

— Если мы провалимся, а Сано преуспеет, я потеряю лицо и положение в бакуфу, — напомнил Янагисава Хосине. — И ни мое умение манипулировать сёгуном, ни наша прежняя любовная связь не помогут сохранить его хорошее отношение. Это преступление может обернуться для меня крахом… и для тебя тоже.

— Мы не провалимся, — уверенно заявил Хосина. Его убежденность согрела душу Янагисавы, который до появления в его жизни Хосины нередко испытывал мучительные приступы страха. Присутствие человека, которому можно довериться, облегчило его страдания. Однако уверенность Хосины быстро уступила место сомнениям.

— Вы тревожитесь потому, что считаете Сано лучшим детективом, чем я, а его солдаты надежнее тех, что я подготовил для вас? — спросил он.

— Конечно, нет, — отозвался Янагисава, хотя профессиональные качества Сано он ставил выше способностей Хосины. Однако ложь для него была совершенно естественным делом, и он не задумываясь лгал как ради любви, так и из политических соображений. — Ты не обманываешь моих ожиданий.

Скромно потупившись, Хосина наслаждался похвалой.

— Я тревожусь, потому что в лице похитителя мы встретили сильного противника, — пояснил Янагисава. Безжалостный и коварный, он безошибочно угадывал эти качества в своем противнике.

Хосина задумчиво кивнул.

— А что, если наши усилия окажутся безрезультатными? Если госпожа Кэйсо-ин и остальные женщины никогда не вернутся?

Они посмотрели через сад на дворец. Сёгун, стеная, лежал на спине, а лекари прикладывали к его груди припарки.

— Если он потеряет мать, — сказал Янагисава, — горе может окончательно подорвать его здоровье.

— Он умрет, а прямого наследника, который мог бы заменить его, нет. — У сёгуна была жена и сотня наложниц, но он предпочитал мужчин и детей у него не было. — Кто станет следующим сёгуном?

Задолго до похищения многие претенденты строили планы на случай его смерти. Родственники Токугавы спали и видели, как занимают трон или сажают на него своих сыновей. У Янагисавы и Хосины были свои планы, которые они не осмеливались озвучить, потому что шпионы просто кишели в Эдо и даже стены владения самого Янагисавы не ограждали от них.

— Не ко времени, — предупредил Янагисава невысказанный намек Хосины на то, что похищение может послужить их планам. — Если бы преступление произошло на год позже, у нас могла бы быть причина для радости. Но в данный момент мы не готовы к смене режима.