Победитель - Мэри Лю

Взгляд Джун смягчается.

– Тебе не обязательно проходить через все это одному.

– А тебе зачем брать на себя такой груз? – отвечаю я. – Я просто… решил, так будет легче.

– Легче кому? – возражает Джун. – Тебе, мне, обществу? Ты предпочел уйти однажды молча, ничего не объяснив?

– Да, предпочел. Скажи я тебе все тем вечером, разве стала бы ты принцепс-электом?

Не знаю, какие слова были на уме у Джун, но она их так и не произнесла. Она молчит несколько секунд, потом отвечает:

– Нет. Мне бы не хватило духа. Я бы отложила принятие решения.

– Вот именно. – Я делаю глубокий вдох. – Думаешь, я бы стал жаловаться на здоровье в такую минуту? Встал бы на твоем пути к блестящей карьере?

– Я сама должна была сделать выбор, – цедит Джун сквозь зубы.

– А я не хотел тебе в этом мешать.

Джун качает головой, ее плечи слегка сутулятся.

– Ты и в самом деле думаешь, что настолько мне безразличен?

Приносят наш заказ – горячие тарелки с супом, булочки и аккуратно упакованную еду для Идена, – и я с благодарностью погружаюсь в молчание. Мне было бы легче, добавляю я про себя. Я бы лучше отошел в сторону, чем каждый день, видя тебя, думал об оставшихся мне нескольких месяцах. Но сказать это вслух я стесняюсь. Джун смотрит на меня в ожидании ответа, но я только мотаю головой и пожимаю плечами.

И тут я слышу его – сигнал общегородской тревоги.

Оглушительный. Мы оба замираем, потом смотрим на громкоговорители на зданиях. Никогда в жизни я не слышал такого – бесконечного, душераздирающего воя, он заполняет воздух, сметая все на своем пути. Уличные экраны потемнели. Я недоуменно смотрю на Джун. Что за чертовщина?

Но Джун больше не глядит на меня. Ее глаза устремлены на громкоговорители, оглушающие улицы ревом сирены, ее лицо искажено ужасом. Мы одновременно переводим глаза на ожившие экраны; теперь они залиты кроваво-красным цветом, на каждом всего три слова, вытравленные золотом.

ВСЕ В УКРЫТИЕ

– Что это значит? – кричу я.

Джун хватает меня за руку и тащит за собой. Мы бежим.

– Воздушная тревога. Щит атакован!

Джун

– Иден!

Это первое, что я слышу от Дэя. Информэкраны непрерывно транслируют зловещее алое извещение, сирены оглушают меня ритмическим ревом, перекрывая все привычные звуки города. Люди высовываются из окон, спешат на улицу, ошеломленные, как и мы, необычной тревогой. Солдаты выстраиваются боевым порядком, кричат что-то в свои микрофоны при виде приближающегося противника. Я бегу рядом с Дэем, мысли и цифры мелькают в голове. (Четыре секунды. Двенадцать секунд. Пятнадцать секунд – квартал, значит, если не сбавлять темпа, до дома Дэя еще семьдесят пять секунд. Есть ли путь короче? А Олли? Нужно забрать его из квартиры, он должен быть рядом со мной.) Странная сосредоточенность овладевает мной – такое уже случалось, когда я освобождала Дэя из Баталла-Холла много месяцев назад, и потом, когда Дэй поднимался на Капитолийскую башню, чтобы обратиться к народу, а я уводила от него солдат. В палате сената я превращаюсь в безмолвного неуверенного наблюдателя, но здесь, на улице, среди всеобщего хаоса я могу думать. Могу действовать.

Помню, в школе я читала о подобной ситуации, мы даже проводили учения на случай воздушной атаки. Но находится Лос-Анджелес далеко от Колоний, и такие тренировки редки. Тревогу объявляют, только если вооруженные силы противника подошли вплотную к границам города и пытаются пробиться внутрь. Не знаю, какие действия на такой случай предусмотрены в Денвере, но думаю, они не очень отличаются от лос-анджелесских: гражданину предписывается немедленно покинуть дом, найти ближайший подземный бункер, к которому он приписан, а там сесть в поезд подземной дороги, который эвакуирует его в более безопасный район страны. Когда я поступила в колледж и официально стала военным, учения для меня изменились. Военные обязаны немедленно явиться туда, куда прикажет в наушник командир. Мы должны быть готовы к войне в любую минуту.

Но я никогда не слышала о реальных случаях тревоги в городах Республики. Нападения пресекали еще на подходах. Но не сегодня.

Я бегу рядом с Дэем, буквально читая его мысли, и у меня в желудке завязывается знакомое чувство вины.

Дэй никогда прежде не слышал городской сирены и не проходил необходимой подготовки – он ведь из бедняцкого сектора. Прежде я не была уверена и, признаюсь, не очень-то об этом задумывалась, но сейчас, видя смятенное выражение его лица, вдруг ясно понимаю: бункеры предназначены только для богатых обитателей секторов драгоценных камней. Бедняки предоставлены сами себе.

В небе ревет двигатель. Республиканский истребитель. За ним пролетают еще несколько. Крики смешиваются с воем сирены, я каждую секунду жду вызова Андена. На горизонте я вижу первые оранжевые вспышки вдоль Щита. Республика контратакует со стен. В реальности происходит то, чего не должно происходить. Колонии дали нам время (пусть и немного) на передачу сыворотки. Они объявили нам ультиматум всего четыре дня назад! Я вспыхиваю гневом. Этой подлостью Колонии хотят застать нас врасплох?

Я тяну Дэя за руку и бегу быстрее.

– Можешь вызвать Идена? – кричу я.

– Да, – выдыхает Дэй.

Я тут же понимаю: он не так силен, как прежде, – дышит тяжеловато, ноги двигаются медленнее. Вот и первое свидетельство того, что болезнь берет свое; сердце у меня сжимается. Взрыв за спиной сотрясает вечерний воздух. Я крепче сжимаю его руку.

– Скажи Идену, пусть ждет нас у выхода из здания, – ору я. – Я знаю, где можно укрыться.

В наушнике раздается взволнованный голос Андена:

– Где вы?

Меня пробирает дрожь – я слышу слабые нотки страха в его голосе.

– Я в Капитолийской башне, – сообщает он. – Немедленно высылаю за вами джип.

– Пришлите его к дому Дэя. Буду там через минуту. И Олли… моя собака…

– Я прикажу, чтобы его немедленно поместили в бункер, – говорит Анден. – Будьте осторожны.

Щелчок – Анден отключается, а затем еще секунду слышится белый шум, после чего наушник замолкает. Дэй повторяет в микрофон мои инструкции Идену.

К тому времени, когда мы подбегаем к зданию, республиканские самолеты проносятся по небу один за другим, оставляя за собой инверсионные следы. Перед домом собираются люди, и городские патрули направляют их в разные стороны. Меня бросает в холодный пот, когда я понимаю, что часть самолетов на горизонте – вражеские. Если они так близко, значит прорвались через нашу противовоздушную оборону. У самого горизонта в небе парят два крупных черных объекта. Воздухолеты Колоний.

Дэй первым замечает Идена – золотоволосую фигурку, цепляющуюся за перила у входной двери. Малыш тщетно щурится, пытаясь разглядеть брата в море людей. Сзади стоит их экономка, крепко держит мальчика за плечи.

– Иден! – кричит Дэй.

Тот дергает головой в нашем направлении. Дэй запрыгивает на ступеньки и поворачивается ко мне:

– Куда теперь?

– Президент выслал за нами джип, – шепчу я ему на ухо.

По некоторым взглядам пробегающих мимо в панике горожан я понимаю, что нас узнают. Поднимаю воротник как можно выше, склоняю голову. Ну давай же, бормочу я себе под нос.

– Джун, – окликает меня Дэй.

Я ловлю его взгляд.

– Что будет с другими секторами?

Именно этого вопроса я и боялась. Что будет с бедняцкими секторами? Я тяну с ответом, и за секунду промедления Дэй понимает правду. Его губы вытягиваются в тонкую линию, в глубине глаз разгорается ярость.

Подъезжает джип, избавляя меня от необходимости ответить немедленно. Машина со скрежетом тормозит в нескольких футах от толпы – Анден машет мне с пассажирского сиденья.

– Идем, – говорю я Дэю.

Мы спускаемся по ступеням, и солдат открывает перед нами дверцу. Дэй помогает Идену и экономке забраться в машину, они пристегиваются, и тогда в салон залезаем мы. Джип срывается с места с головокружительной скоростью. Вдалеке над Щитом снова появляется грибовидное ярко-оранжевое облако. Это обман зрения или на сей раз взрыв ближе, чем прежде? (Вероятно, ближе на добрую сотню футов с учетом силы взрыва.)

– Рад, что вы все целы, – говорит Анден, не поворачиваясь.

Он наскоро приветствует каждого, потом отдает команду водителю, и тот закладывает резкий поворот – Иден испуганно вскрикивает. Экономка обнимает его за плечи, пытается успокоить.

– Зачем ехать длинным путем? – бросает Анден военному, который ведет машину по узкой улочке.

Земля сотрясается от далекого взрыва.

– Мои извинения, Президент, – отвечает водитель. – Поступили сведения о нескольких взрывах внутри Щита – самый короткий маршрут далеко не самый безопасный. В другом конце Денвера разбомбили несколько джипов.

– Есть пострадавшие?

– К счастью, немного. Два джипа перевернуты – несколько заключенных бежали, один солдат убит.

– Какие заключенные?