История одного человека - Фанур Аминович Галиев

- Я....

- Я не был бы собой, если бы не обращал внимание на очевидные вещи. Также как и на неочевидные. Не каждый мальчишка.... да что я говорю, не каждый взрослый, закаленный взрослый человек способен пройти лес от самих гор вдоль реки так легко и просто. Не каждый человек, с таким телосложением как у тебя, был бы способен делать то, что способен делать ты! Ты ведь умный парень. Все понимаешь. С тобой что-то не так. В смысле, с тобой что-то не так, если судить как обычного человека. А если взглянуть на это по-другому. Как те же 'призраки' или же железнобокие.

- Но....

- Они двигаются явно по твоему следу. Быть может, я ошибаюсь, быть может, мой друг ошибся, но извини, я не собираюсь менять свое мнение. Мое чутье меня еще не подводило. Рано или поздно железнобокие нагрянут сюда. В этот город, обшарят окрестности. И они будут искать тебя. И найдут. Потому что на тебе уже есть их клеймо.... Ты все правильно понял. Никто не способен выжить после ранения от их оружия. Тут уж положись на мои знания, Широ. Я это видел. Слышал, как стонали даже те, кого эти ножи задевали лишь слегка. Как они умирали в страшных мучениях. 'И легенда гласит, что в жилах их течет яд'.

Я долго думал. Пытался осмыслить все то, что свалилось на меня столь внезапно и осознанием многого из того, что раньше я не замечал. Или же не обращал нужного внимания.

- Я вас понял. Мне нужно собираться.

Старик встал и, подойдя вплотную ко мне, положил руку на плечо.

- Если ты считаешь, что я собираюсь выставить тебя на улицу лишь ради спасения своей шкуры, ты сильно ошибаешься. Горо своих не бросает. И не оставляет без средств существования.

Он хлопнул меня второй рукой и впервые за вечер изобразил на лице подобие улыбки.

Очертания берега окончательно исчезли за горизонтом, словно погрузившись в бесконечные воды океана, оставив хлипкое судно наедине с волнами, громко кричавшими чайками и серыми небесами, которые сплошным куполом накрывали нас сверху. Я сидел на корме и безразлично смотрел на пенный след, оставляемый рулем. Рядом со мной лежал объемистый заплечный мешок, набитый вещами, которые на прощание купил и упаковал Горо. На моих руках переливался удивительным солнечным цветом камень в форме круга, нанизанный на тонкую металлическую цепочку. Прощальный подарок Киоко-сан.

На душе было погано. Очень погано. Ставшие практически родными за этот короткий срок люди остались вдали от меня, и я сильно сомневался, что мне когда-либо удастся их увидеть снова. Привычная среда сменилась на совершенно незнакомую обстановку, более-менее понятные и предсказуемые возможные пути моего будущего оказались разрублены и полностью перепутаны. Перспективы снова окутались туманом, в душе назревал страх будущего, своего рода паника. Что-то ждало меня впереди, а я не был готов к этому. Вкупе с волнением за судьбу Горо и Киоко-сан, это создавало такую тяжесть на душе, что хотелось просто завыть и если честно, наверное, просто поплакаться.

Рядом шмыгнул носом Джеро. Я поднял на него взгляд. Он стоял, укутавшись в свой короткий шерстяной плащ, поглядывая в мою сторону, и крепко держась рукой за руль.

- Что повесил нос, малец. Тоска берет?

Я молча кивнул. Мужчина посмотрел назад, за корму, в горизонт, вздохнул и перевел взгляд вперед.

- Бывает. В первый раз всегда так. Если только ты не восторженный беглец, сбежавший из дома. Да и таких иногда пробирает. Так что не горюй.

- Я не горюю. Но мне и не радостно.

- Понимаю, - кивнул моряк.

- Долго нам плыть? - решил я сменить неприятную тему.

- До снегов то? Да порядком. Успеешь еще приноровиться и свыкнуться. А вот что на берег когда высадимся, вот тогда уже будет беда.

- Холодно?

- А то! Здешние зимы - это лето для тех краев. Уж не знаю, какого беса твой старик решил тебя именно туда отправить, но придется тебе нелегко.

- Понятно....

Громко хлопали паруса, раздавались крики командира корабля, подгоняющий своих ребят, которые ловко сновали по судну, выполняя привычную работу. Я же сидел и наблюдал. Горо позаботился о том, чтобы я занял место пассажира, и капитан чтил эти договоренности, предоставив место в трюме и возможность сидеть днями на корме и ждать момента, когда наше судно наконец пересечет море и достигнет холодных берегов снежных земель. Или же Страны Снега, как иногда здесь ее называли. Пока что единственное место, доступное для меня, и не доступное для быстрой проверки железнобокими.

Глава - 3. Слабость, холод, железо.

Сырые дрова горели вяло, не переставая шипеть и выделяя облака сизого дыма. Огонь разгорался не шатко не валко, требуя к себе повышенного внимания и угрожая затухнуть в любой момент, оставив тем самым нас в темноте и холоде. Сидеть рядом и дышать этими выделениями, было очень тяжело, но другого выбора, увы, не было. Или дым, огонь и тепло, или же полная противоположность - свежий воздух, тьма и убийственный холод.

Снаружи свирепствовала вьюга, наваливая целые сугробы снега и сметая тропы, ведущие от небольшого бревенчатого домика до соседних, разбросанных вокруг в творческом беспорядке. В сплошной ночной мгле было сложно увидеть то, как раскачиваются голые деревья, как осторожно ступает неподалеку лисица, вынюхивающая рядом дичь себе по размерам, и засевшего в дупле филина, чья огромные глаза лицезрели за поселением с высоты нескольких десятков метров - аккурат тех, что разделяли склон горы, заросшей лесом и бревенчатые домики чуть ниже.

Зима, ступившая в свои законные права после короткого лета на своей законной вотчине, развернулась полностью, снова напоминая всем обитателям этого бренного мира то, кто является истинной хозяйкой положения и чей нрав самый крутой.

Треск пламени в какой-то мере был тем единственным чем-то, что удерживало меня от погружения в полное уныние, а возня с очагом в какой-то мере помогала отвлечься от воющего снаружи ветра, чьи звуки невольно пробуждали внутри не самые приятные воспоминания, а вместе с ними и чувства. Таких как одиночество, чувство разлуки со старыми друзьями, хорошими знакомыми и неплохой жизнью.

Не ощутить отчаяние в этом месте и в этих условиях было очень и очень сложно. Не прекращающаяся уже которые сутки буря, полное одиночество в этом отдаленном домишке, будучи оторванным от всего остального мира буйной стихией и проклинаемой слабостью не