На пороге Тьмы - Андрей Круз

   Бар был "очень деревянный", то есть оформлен в единственно доступном здесь стиле, если хочешь избежать полной казенщины. Но выглядело все неплохо, это была не навязчивая "народность" как в "Березке", например, а нечто германское по стилю. Даже живопись на стенах соответствовала -- пасторально-пейзажная, с замками на горизонте и пастушками на переднем плане.

   Сам зал был поделен перегородками на кабинки, для вящей приватности посетителей. А что, тоже так уютненько получилось. У каждой кабинки вешалка из оленьих рогов. Оленей, кстати, тут было довольно много, неизвестной мне разновидности, а ведь в моей действительности в подобных местах и широтах оленей не видать, одни лоси, разве что, из рогатых. Тот же Федька не раз говорил, что на них тут охотиться любят и даже правила уже ввели, как их можно стрелять, а как нельзя.

   Женщина за стойкой оказалась знакомой, до этого она в хинкальной работала, такая светлая, шустрая и веселая толстушка, которая нас тоже узнала и заулыбалась. Я даже Имя вспомнил, Ириной ее звали. Точнее -- Ирой. Еще в зале было двое мужчин, сидевших в кабинке в дальнем углу и попивавших пиво из больших оловянных кружек с откидными крышками.

  -- Фига се, - восхитился Федька. - Ты где такие нашел, Шалва?

  -- Нашел! - хмыкнул тот. - На заказ отлили, понял? Найдешь тут такие.

   С посудой в этой действительности было не так чтобы плохо, но... очень уж она была невзыскательная и однообразная. Стаканы только классические граненные производства завода "Красный стекольщик", стопки -- копи стаканов, только в два раза меньше, тарелки строго из тяжелого и грубого сероватого фаянса обычно со звездами или серпами и молотами по краю. Поэтому кабатчики, старающиеся не отбивать посетителям аппетит, выкручивались как могли. Чаще всего с помощью гончаров, чей труд оказался востребованным. А вот теперь Шалва пошел дальше, явно опередив конкурентов.

  -- Вот сюда и заходите, - сказал наш гостеприимный хозяин. - Тихо посидеть, с друзьями поговорить... ра квия... задушевно -- самое место.

   Возражать никто не стал, все так и выглядело. Шалва усадил нас за столик, по его мнению лучший, сделал некий жест рукой, словно описав круг над нашими головами, на что женщина за баром улыбчиво закивала, а затем попрощался и вышел из бара.

   А место и вправду выглядело тихим и приятным, такого в городе пока не было. Везде шум и гомон, а вот тут так... Дальше, наверное, народу прибавится, они едва открыться успели, но пока вообще благодать.

   Пухлая Ира принесла нам три кружки пива, а затем притащила тарелку наструганной редьки, перемешанной с солеными ржаными гренками.

  -- Это же рыгать не перерыгать потом, если с пивом, - сказал Федька, зацепив вилкой целую охапку редечной стружки и умяв ее себе в пасть.

   Пиво, кстати, оказалось не фильтрованным, или как там такое принято правильно называть. Мутноватое, но что на вкус, что на запах -- лучше некуда, чистая ностальгия. Нормального пива здесь покуда не было. Технолог, что ли, какой-то сюда провалился? Очень даже может быть, почему бы и нет.

  -- Ну ладно, за удачу потом выпьем, - сказал я, поднимая кружку. - Пока за Шалву давайте, что бы мы без него делали?

  -- И где бы пили-ели? - добавила Настя.

   Оловянные кружки, столкнувшись боками, глуховато брякнули. Я большими глотками опорожнил свою почти что на треть, поставил, прикрыв крышку и подумав, что немцы в свое время это здорово придумали -- не выдохнется.

  -- Ладно, - сказал Настя, - теперь говорите, что мы празднуем и зачем вы меня из дома вытащили?

   И мы взялись рассказывать. Полушепотом, тихо, постоянно оглядываясь, но со всеми подробностями.

  -- Ну и что делать планируете? - спросила Настя после того, как мы с Федькой закончили.

   Всерьез спросила, я видел, что она нам поверила. Поверила в то, что мы и вправду постояли около выхода из этой действительности, из Отстойника. В то, что выход отсюда есть и мы его можем найти. И его надо искать.

   Бар к этому времени совершенно опустел, только Ира что-то делала за стойкой и к разговору нашему явно не прислушивалась.

  -- Пока... пока будем ждать -- это раз, - загнул я палец. - Каких-нибудь новостей от Ивана или даже Милославского. А еще будем искать сами.

  -- Что искать? - спросила она.

   Федька тоже посмотрел на меня вроде как с удивлением.

  -- А мы знаем намного больше, - обернулся я уже к нему. - Знаем, что Пашка много знает. Он может даже знает, где искать записи Серых.

  -- И че, мы его поймаем и пытать будем? - усмехнулся Федька. - Знает и знает, нам не скажет.

  -- Ну, это еще как сказать. Приглядеться надо, может что-то и нароем такое, что ему разговорчивости придаст. Еще... еще у шкипера Боталова жена вроде как осталась, помнишь? Надо бы с ней пообщаться.

  -- Ага... было такое, - оживился Федька. - Но только что-то сомневаюсь я в том, что она знает что-то. Если бы он ей доверял, то с собой бы взял. А так сам сдриснул, а жену в городе оставил, вроде как в непонятках.

  -- Это все же "вроде как", - поправил я его. - А может так надо было.

  -- Так он же "ушел" уже, чего надо-то?

  -- А может и не ушел, - пожал я плечами. - Там же автографы никто не оставлял. Да и этот, Лошаков у нас есть. По нему тоже бы что-нибудь выяснить неплохо было. И этот, комплект еще водолазный. Вот как думаешь, на кой хрен он им нужен был?

  -- Не знаю, - Федька даже в затылке почесал, а потом отхлебнул пива. - В порту могли зачем-нибудь, еще там, у пристани, где мы "Ваню комсомольца" нашли.

  -- Это понятно, - вмешалась в разговор Настя. - А зачем им нырять было? Я вот слушаю, слушаю, а этого никак понять не могу. Вроде выходит, что у них никаких "подводных дел" не было.

  -- Это верно, кстати, - согласился с ней я. - "Ушли" они с суши... если ушли... и все у них как-то к суше получается привязанным. Комплект ремонтника, типа если что на винт намотается? - предположил я.

  -- Вов, блин, что тут намотать-то можно? - фыркнул Федька. - Нет тут в воде ни хрена.

  -- Ну не знаю... на мелководье винт погнуть в незнакомом месте и потом его снимать... еще что-то, - взялся импровизировать я.

  -- Прятать что-то можно, - добавила Настя. - А потом с этим противогазом доставать.

  -- А ведь вполне, - сразу согласился Федька.

  -- Вполне, - признал и я. - Записки того же Серых, например. А Лошаков у них, как я думаю, был за мастера. Вот его и того, списали, чтобы не разболтал. Кстати, тогда получается, что не все, кто с Серых работал, "ушли", так? Иначе зачем так старательно концы в воду прятать. Кто-то еще остался.

  -- Пашка, - ухмыльнулся Федька.

  -- Да не только, я думаю, не только. Не один Пашка остался, люди остались. Нам поосторожней быть надо, к слову. Если они своих в расход пускали, то о нас, как мне кажется, тоже не сильно задумаются.

   Я ожидал, что Настя сейчас возмутится и начнет требовать "все это прекратить", но ничего подобного не случилось. Она лишь кивнула и непроизвольно поправила кобуру с "парабеллумом". Все верно, не тот типаж, пилот все же, а не маникюрша, да и вообще у нас ставки слишком высоки чтобы задний ход давать. Мы с ней хотим отсюда уйти, вдвоем, вот для этого и рискуем.

  -- Ну, пока мы до чего-то реального не добрались, дергаться они не будут, - сказал Федька, поразмыслив. - А вот если найдем что-то...

  -- Могут и сразу, если до них информация с Фермы доходит, - возразил я. - А я это вполне допускаю. Сам же Серых откуда взялся? Во-во. Кстати, нам бы найти способ эту самую Альбину Скляр проверить... Как это сделать?

  -- Если от самого начала, то на Ферме инфа должна быть, - сразу сказал Федька. - Милославский же всех новых опрашивает, и ее должен был.

  -- А ведь точно, - я даже по лбу себя ладонью хлопнул. - Надо... надо как-то Ваньку на это дело растрясти. Или... или в РОПП заглянуть. Кстати, Федь, РОПП вообще режимный?

  -- Не, не очень, вроде ЗАГС. Можно справочку попросить.

  -- Вот и попросим, - сказал я удовлетворенно, определив следующий шаг. - Наше здоровье.

   Оловянные кружки снова со стуком соприкоснулись боками.

  -- Кстати, - вдруг замер я, вспомнив, как рассматривал ботинок сгоревшей в костре женщины. - Федь, а ты инициалы на ботинке Скляр помнишь?

  -- Ну да, "Е. Скляр", - кивнул он и тоже озадачился. - А у нас ведь Алина, так?

   Ванька, то есть Иван Зарубин, наш непосредственный начальник, появился с утра сам, привычно уже заехав на "шевролете". Сам он к роскоши владения транспортом начал явно привыкать и даже получать от нее удовольствие, потому что Федьке он сегодня место за рулем не уступил и повел машину к порту сам.

  -- А Степаныч где? - спросил Федька, заметив то, что за механиком мы заезжать не стали.

  -- Приболел, соплями гремит, - отмахнулся Иван. - Да для него пока все равно толком работы нет, сами разберемся.

  -- А с чем разбираться будем? - поинтересовался я.