Ночь с открытыми глазами - Николай Валентинович Худовеков

— Все ли, не знаю, — бросил Цунин через плечо. — Но я еще раз говорю, не очень желательно, чтобы вы допрашивали всех. Я полагаю, что этого не захочет и Леонид Михайлович Вишунов, ваш уважаемый начальник, мой большой друг и ярый болельщик…

К Леониду Михайловичу и идти пока особенно не с чем, подумал, оставшись один, Могилев. Не доказано даже убийство ли это. Правда, один из жителей села рассказал, что незадолго до катастрофы он видел на рельсах две человеческие фигуры, но если танцевать только отсюда… Стоп, две фигуры… Могилев схватил телефонную трубку, набрал институтский номер Подосенова:

— Здравствуйте, это опять… Хорошо, что узнали. Слушайте, я хочу уточнить одну вещь: вы говорили, что ваш друг пришел в зеленом свитере…

ГЛАВА 4

— Черт возьми, — говорил Могилев, расхаживая по комнате и нервно ероша волосы, — так я и не научился от этого защищаться…

Его друг Сергей в ответ на королевский гамбит, которым начал партию Виталий, поставил своего черного слона перед королем. Дальше последовал жестокий удар по флангу белых.

— Но ведь есть какая-то защита! — продолжал в отчаянии Могилев. — Я слышал, что, по теории, твоего «страшного» слона тут ждет гибель. Может быть, раскроешь секрет?

— Да-а, — лениво протянул Сергей, растягиваясь на кушетке, где они только что играли, — тебе раскрой, глядишь, встретимся в городском турнире… Честно, я сам не знаю, как защищаться, подумать надо. Таш! — крикнул он через стену. — Долго ты еще там шипеть будешь?

— Это не твоя жена шипит, а картошка жареная, — комически поправил Виталий.

— Когда они шипят, голоса у них одинаковые. Таш, не прикрывай ее крышкой, упаришь, весь вкус пропадет. И вообще, ты там скоро? Гости хотят. — Из кухни женский голос отвечал что-то неразборчивое. — Ладно, — Сергей, подмигнув Виталию, энергично спрыгнул с кушетки, так что вслед за ним свалилась доска с фигурами. — Хозяйка опаздывает, сделаем «открытие» без нее. — Он поднял с полу бутылку «Рислинга», немного налил в стаканы. — Давай для аппетиту.

— Неэтично, друже, — рассеянно покачал головой Могилев, — за здоровье именинника без его супруги.

— Простит. За здоровье именинника будем пить всей компанией, — сказал Сергей, — а сейчас, — добавил он негромко, — за успех того дела, за раскрытие…

— Да, — махнул рукой Виталий, — за это и пить не стоит. Говорю же, не научился я с такими «слонами» воевать. Знаю, один-два хода правильно сделать нужно, а найти не могу. В оперативном отряде до чего было здорово. Помнишь, как в рейд ходили? Все на своем месте: мы — это мы, они — это они. Раскуси такого слона, если он на каждом шагу законными статьями сыплет. Конечно, мы уметь должны. Я не знаю, научусь ли. Пока на вооружении у сторон чистая логика — скользю… скольжу, как по гладкой лыжне, доходит дело до психологии — трамплин за трамплином…

— Так ты и не узнал, кто этот Петренко?

Сергей Чарусов и Виталий Могилев еще в пору заводской своей жизни — теперь казалось, такой далекой — работали вместе в оперативном комсомольском отряде, были внештатными сотрудниками милиции. Потом один по горкомовской рекомендации поступил в уголовный розыск, другой — «по зову души» — потянулся в журналистику. Друзьями они все равно оставались неразлучными, не помешало этому и то, что Сергей в прошлом году женился. Как газетчик, он «шефствовал» над милицией, народными дружинами, комсомольскими отрядами. Понятно, что Могилев иногда с ним делился и тем, что полагалось «для служебного пользования».

— Не узнал, — ответил он, — какая-то чертовщина, клубок противоречий. Из Москвы ответили: в Ленинской библиотеке билет с таким номером в самом деле был у Петренко, Вячеслава Ивановича, студента института стали и сплавов. Звоню в институт — он его закончил три с половиной года назад и поехал по распределению к нам, на металлургический завод. И отсюда подтверждение в Москву пришло: явился на работу. А захожу в заводской отдел кадров — не было в том году такого молодого специалиста. Будто назло, трое Вячеславов Ивановичей, двое закончили институт стали и сплавов, но ни один не Петренко. Инспектор, который тогда был, конечно, уже не работает, несколько их сменилось. Что скажешь?

Сергей ничего не успел сказать: вошла Наташа, которая неизвестно когда уже сменила кухонное платье на гостевое. На смешливо покачала головой, взглянув на стаканы.

— Не сердись, Таш, — подошел к ней Сергей, — мы решили аппетиту побольше нагнать для твоей картошки. Готова она? Я сам притащу сковородку, ты присаживайся пока с гостем.

Виталию нравилось бывать в этой семье — одной из тех, где умеют открыто и в то же время ненавязчиво для посторонних любить друг друга. Наташа работала в медицинском институте, познакомились они в прошлом году в экспедиции, где Сергей проводил отпуск, — при необычных, очень романтических обстоятельствах познакомились, даже, рассказывали, чуть не погибли оба. Наташу никто бы не назвал красивой: смуглая, с косящими немного глазами, вдобавок очки придавали ей чересчур уж интеллектуальный вид. Но стоило поставить себя на место Сергея в тот момент, когда она начинала разговаривать с ним — именно с ним, и именно когда начинала — встретиться с ней глазами — чтобы понять: если ему не любить ее, такую, то кого же…

Здесь не нужно было друзьям, как в пошловатой, хотя и популярной песне, «делить счастье на три части», не приходили в голову унылые мысли о том, что, дескать, самому-то давно вышло время семью завести. Виталий здесь отдыхал, как раньше, бывало, под душем после жестокой, горячей заводской смены. А вот сегодня — такой вечер, друг именинник, а нерадостно, в голове все утренний разговор с начальником отдела Леонидом Михайловичем Вишуновым, которого Цунин, кажется, не зря назвал своим (большим приятелем и ярым болельщиком.

— Ты слышал, что такое презумпция невиновности? — устало говорил Вишунов. — А у тебя получается какая-то «презумпция виновности». Ты даже не знаешь, почему, по каким мотивам твой потерпевший ушел из «Экспресса», а связываешь его гибель непременно с этим обстоятельством.

— …за Зурбаган! — встряхнул Виталия Сергей своим громким, по-мальчишески озорным возгласом.

— Что? Какой Зурбаган? — не сразу очнувшись от своих мыслей, спросил Могилев. Наташа рассмеялась.

— Это я у нее спрашиваю, — объяснил Сергей, — куда мы в отпуск поедем. Она говорит: «Конечно, в Зурбаган, куда еще с тобой».

— А скоро у вас отпуск?

— Уже через пять дней, — вскинул голову счастливый именинник. — Давайте, в самом деле, последний тост за Зурбаган, дьявол его знает, где он находится, но где-то есть, разве не так? Затянем: «Надоело говорить и спорить…»

— Закурить можно? — перебил его Виталий. — Э, я знаю, у вас только на балконе. — И несмотря на протестующее Наташино: «Закуривай здесь!» —