Сафари в Ла-Пасе - Жерар Вилье

Неутомимые орлы терпеливо выписывали в воздухе круги, Невзирая на высоту, гора была покрыта джунглями. Ни объезда, ни более или менее ровной площадки не было на всем шоссе. Сделанное когда-то для обслуживания оловянного рудника, теперь заброшенного, оно тянулось между небом и землей. Параллельно шла, нанизывая на себя бесчисленные туннели, узкоколейка. Но и она уже не работала, и между рельсов бродили, мирно пощипывая травку, ламы, которые были здесь единственными представительницами животного мира, не считая желтоглазых собак, злых и диких, преследовавших джип и пытавшихся вцепиться в его колеса.

– Еще далеко? – спросил Малко, нажимая на газ.

– Не менее часа, я думаю.

Лукресия потянулась. Машину то и дело подбрасывало на камнях.

Из Ла-Паса они выехали три часа назад и встретили за все время лишь грузовик да пару маршрутных такси. Сразу за Ла-Пасом дорога поднималась к Кумбрскому перевалу, находившемуся на высоте пяти тысяч метров среди бескрайней пустыни, где по колено в грязи бродили десятки лам, торчащие топориком уши которых придавали им забавно гордый вид. Седловину перевалили, держа на спидометре всего двадцать километров в час из-за страшного тумана, из которого, как привидение, вдруг возникло огромное распятие Христа. Затем дорога постепенно пошла вниз. Стала появляться тропическая растительность. Несмотря на красоту, пейзаж оставался довольно однообразным: с одной стороны зияла пропасть, с другой высилась гора. Между ними змеилась дорога.

Руки у Малко ломило. Приходилось то и дело крутить руль: на всем шоссе не было и ста метров прямого пути. Мотор надсадно выл.

– А мы найдем эту деревню? – спросил он.

– Найти-то найдем, – произнесла Лукресия. – Да проникнуть в нее будет трудно. «Политический контроль» сотрудничает с армией и за Ла-Пасом. Боюсь, что въезд будет запрещен.

Пистолета и «винчестера» Лукресии могло оказаться недостаточно. Даже если удастся попасть в Короико и вырвать девицу из рук ее стражи, то везти ее в Ла-Пас – увы! – надо будет возвращаться по этой же единственной дороге... Если, конечно, не придется скитаться с ней по всей Амазонии...

Но другого способа выйти на затаившегося немца не было. А коли Джим Дуглас лежал в гробу Клауса Хейнкеля, то, значит, между ними была связь...

Малко притормозил перед дренажным лотком. Из джунглей несся сверкающий и пенистый поток, причиняя немалый ущерб дороге. Секунду-другую побуксовав, джип снова набрал скорость и покатил дальше. Дышать стало легче: высота снизилась до трех тысяч метров.

Лукресия указала рукой на скопление домов, прилепившихся к склону холма вдали.

– Вон Короико.

Прошло еще не менее получаса, прежде чем они подъехали к окраине деревни. При всем своем убожестве она представляла собой островок цивилизации. Здесь имелось несколько лавок, красовалась ветхая гостиница с пересохшим бассейном, а над квадратной площадью с апельсиновыми деревьями по краям торчала церквушка. Лукресия направилась к кузнецу, желая получить кое-какие сведения.

Вскоре она возвратилась.

– Пост «политического контроля» находится у выхода из деревни, – доложила девушка. – Вон там, внизу, у развилки... Одно из ответвлений шоссе идет ниже. Мы проскочили его.

Развернулись. После развилки джип выехал на еще более узкую дорогу. Поехали по ней. Но ничего особенного не увидали. Неожиданно шоссе оборвалось. Малко остановил машину. Вышли. Было сыро и холодно. Малко раздвинул кусты и сделал несколько шагов, желая увидеть, что там, внизу. Ему открылась голая площадка на берегу реки; посреди этого пространства торчал обнесенный забором дом.

Малко опустил бинокль и выругался сквозь зубы.

Перед зданием стоял вертолет и два военных джипа, над одним из которых покачивалась антенна. Два десятка солдат стояло кольцом вокруг двух тел, лежавших на траве. Малко навел на них свой бинокль и вздрогнул, как от удара: он узнал свирепого майора Гомеса. Малко видел всего один раз этого боливийца, но запомнил навсегда. Майор был в форменной рубашке с засученными рукавами. Он внимательно смотрел на лежавших. Рядом стоял человек, цвет лица которого говорил, что он не был боливийцем.

– Мы попали в самый разгар карательной операций, – вздохнула Лукресия. – Оставаться здесь опасно.

Все внутри Малко кипело от негодования. О нападении на боливийскую армию говорить не приходилось. Но то, что подружка Джима Дугласа была здесь, это было очевидно. Об этом говорило присутствие Гомеса.

Но как добраться до нее?

Иностранец в форме боливийского «рейнджера» тоже интересовал Малко... Джек Кэмбелл должен был его знать...

Лукресия потянула Малко за рукав.

– Поехали. Если вертолет поднимется, нас засекут.

Малко чувствовал себя больным уже от одной мысли, что снова надо будет трястись по этому проклятому шоссе... да еще с пустыми руками. Однако, Лукресия была права.

Глава 10

Маленькие, круглые и, словно отверстия двустволки, черные и пустые глаза Антонио Мендиеты уставились на деревянную дверь.

Наконец он решился. Осторожно поставив свой М-16 к стене, он присел на корточки и посмотрел в замочную скважину. Сначала ему ничего не было видно; но присмотревшись получше, Антонио разглядел спину и зад девицы, вызывающе обтянутый джинсами. Девушка спала. Вот она повернулась и изогнулась особенно, как показалось парню, обольстительно. У Антонио перехватило дыхание. Он распрямился и обтер вспотевшие руки об полы своего мундира. Служа в армии третий месяц и не будучи – в отличие от большинства «чуло» – больным туберкулезом, Антонио попал в «рейнджеры», воевавшие с повстанцами.

Лазить но непроходимым джунглям, под зверским солнцем обыскивать убогие деревушки, рискуя получить автоматную очередь в спину, выпущенную неизвестно кем и уносящую то одного, то другого товарища, было вовсе не смешно. Партизанские части начали проникать и в долины Янгас.

Сегодня на задание был отправлен весь отряд. Мендиету оставили на ферме из-за резкой боли в желудке. Зато поручили охранять эту девицу, личную пленницу майора Уго Гомеса, который в прошлое воскресенье прилетел на вертолете и с ней заперся на два часа. Сначала слышались крики и вой, а потом появился Гомес с расцарапанной щекой... Похоже, он там не скучал...

Соблазнительные формы блондинки никак не шли из головы Мендиеты. Ничего более прекрасного он не видал за всю жизнь. Женщины «чуло» были маленькими, толстыми и вонючими. Обтерев руки, индеец возвратился на свой наблюдательный пункт у замочной скважины.

Девица повернулась на спину и открыла глаза. Ее грудь торчала, будто каменная, нацелившись сосками в потолок. Со своими васильковыми глазами, полными губами и курносым носом она была воплощением недосягаемой мечты «чуло». Парень встал, чувствуя себя обворованным. Даже просто дотронуться до пленницы ему было невозможно: майор пристрелил бы его, как собаку.

Мендиета взял свой М-16 и мрачно посмотрел на поросший джунглями склон горы, где находились его товарищи. Час тому назад оттуда доносились звуки выстрелов. Партизаны, похоже, были близко. Индеец снова принялся мечтать о блондинке. В борделях «Четвертого километра» в Ла-Пасе работали только чилийки, толстомясые и сальные, черные, как тараканы, и волосатые, точно обезьяны.

– Эй! – послышалось из комнаты.

Антонио вздрогнул. Идти? Не идти?.. Идти. Прижав локтем М-16, он повернул ключ и вошел. Чего, собственно, ему было бояться?.. Что могла ему сделать какая-то девица?..

Сидевшая на кровати белокурая иностранка посмотрела на него и, выпятив грудь, потянулась.

– Я хочу пить, – сказала она по-испански, – нет ли у тебя воды?

Антонио не знал, где была вода, и смутился. Голос пленницы звучал мелодично и вместе с тем холодно.

– Надо подождать, когда все вернутся, – проговорил он на плохом испанском языке, зная лишь аймара.

– Мне хочется пить, – повторила красотка.

В сапогах она была одного с Антонио роста. Она развернулась к нему всем корпусом. У нее были узкие бедра и плоский живот. Кровь бросилась в лицо индейцу. Ему до жути захотелось погладить эти длинные светлые волосы. Поигрывая ножничками для ногтей, девушка с любопытством поглядывала на него.

– Ты здесь один? – спросила она.

– Да.

– Кроме тебя, – никого?

Он кивнул головой:

– Никого. Они придут позже. У меня есть немного «Пепси-колы».

Глаза девушки сверкнули. Она села.

– Ладно, – сказала она, – неси свою «пепси-колу».

Желая подольше насладиться видом красавицы, Мендиета выходил пятясь.

Потрясенный «чуло» остановился на пороге. Лицо его вспыхнуло, а дыхание снова перехватило. Девушка сидела на кровати и стригла ногти. Но индейцу было непонятно, зачем ей для этого понадобилось снимать пуловер. Красотка подняла голову, улыбнулась и знаком пригласила войти. Коричневые круги вокруг сосков были хорошо видны под белым бюстгальтером. Загорелая кожа девушки имела абрикосовый оттенок. Не отрывая глаз от груди пленницы, «чуло» протянул бутылку.