Вовка-центровой - 4 (СИ) - Шопперт Андрей Готлибович

Вот, старая школа. Современный врач бы запретил. Так - страховая медицина. Перестраховываются.

Событие восемнадцатое

Дожили: орденоносцу кроме ордена и надеть нечего…

Михаил Мамчич

Иногда, только не получив то, чего достоин, начинаешь понимать, что получил по заслугам.

Аврелий Марков

Людмила Николаевна Фомина по дороге домой зашла в магазин и, отстояв приличную очередь, купила слив. Продавщица просто высыпала их из ящика, даже попадающиеся листочки и начинающие загнивать сливки не убирала. Покупательницы, женщины в основном, ругались и пытались перебрать продукцию агропрома, извлекая совсем уж гнилые, продавщица начинала кричать, чтобы не задерживали очередь. Её обзывали воровкой, ну и по кругу. Можно сказать, что не скучно время провела.

На вечер еда ещё со вчерашнего дня оставалась. Вчера огромную пятилитровую кастрюлю борща сварганила. Пашка выбрался опять к деду на рыбалку с меньшим и приволок чуть не два десятка кило рыбы. Пяток кило и поменяла Людмила Николаевна у соседа на пару килограмм говядины, которую тому родичи из деревни привезли, кости в основном, кто же настоящее мясо отдаст, но для борща хорошая мозговая косточка даже лучше, чем большой кусок чистого мяса, навару больше, и вкус, именно, мясной получается. Ну и действо само, после того, как последняя юшка выскоблена кусочком хлеба – кость нужно разбить и мозг из неё высосать. Пашка переломил об угол стола. Силища в руках и Мишке половину отдал.

- Расти тебе надо, Вовка, вон, вымахал, пишет, одёжка мала, а ты на месте стоишь.

Подходя к дому, заметила Людмила Николаевна, что с противоположной стороны улицы навстречу ей движется высокий городской парень в длинном сером плаще и необычной фуражке, на военную похожей. В одной руке парень держал красивый тёмно-красный чемодан, а во второй кулёк бумажный. Ёкнуло сердце, и ускорила шаг Людмила Николаевна.

Парень подошёл к их дому и поставил на скамеечку, что Пашка с соседом из горбыли сикось-накось собрали, чемодан красивый. И руки развёл.

- Вовка, - Людмила бросилась со всех ног к сыну.

Когда первый порыв прошёл, Людмила Николаевна отошла на шаг от первенца и оценивающе окинула его взглядом. Правда, вымахал, уже с Пашку ростом.

- Пошли быстрее домой, папку обрадуем! – дёрнула сына за рукав красивого, явно ненашенского, плаща.

- Мам, у меня спина болит, упал неудачно. Да, нет ничего страшно, проходит уже, - ладонями остановил подавшуюся к нему мать, - Только ты первой зайди и скажи бате, чтобы он меня не тискал и не бил по плечам. Врачи сказали резких движений не делать и обнимашками не заниматься.

- Так надо к бабке Фросе сходить! – завертела головой мать.

- От неё и иду. Мам, ты просто папке скажи, чтобы аккуратней. А, вот, конфеты возьми, - Вовка протянул ей большой кулёк пахнущий шоколадом, - я тут постою, а то бросится.

- Бросится?! Точно, бросится. Ну, пойду, попробую. Вымахали бугаями.

После ужина, когда пили чай с большими шоколадными конфетами, Павел Александрович впервые за много лет нарушил своё же правило и заговорил за столом.

- То-то я понять не мог, чего это физорг наш Лукин Юрий Александрович хитро так на меня смотрел, когда сказал в восемь тридцать на партсобрание и спортивный актив в заводоуправление подойти завтра. Говорит, приедет известный спортсмен, многократный чемпион СССР и расскажет о развитии спорта в СССР и о международном положении.

Бах. Это Вовка затрещину огрёб.

- Не мал ты ещё сынок, чтобы учить нас войну прошедших мужиков, коммунистов, международной политике учить. Иш выискался учитель. Тебе лет-то сколь, позволь полюбопытствовать? - Встал и прощёл к шкафу, достал оттуда парадную гимнастёрку с орденами и медалями., - Вот она где вся международная политика. Это - за Белград. Эта за Вену, эта за Будапешт. Вот - международная поллитика.

Вовка почесал затылок. Не больно. Так, обидно. Он тут вась-вась с самим товарищем Сталиным, а ему затрещину и маленьким называют. Тоже встал и пошел к чемодану. Не хотел. Ну, раз так получилось. Открыл его достал пиджак с наградами и, накинув на плечи, вернулся в кухоньку.

- Паш, а у него тоже орден, да иностранный и медаль, - всплеснула руками Людмила Николаевна.

- Вовка, это что - медаль чемпиона СССР по канадскому хоккею, - Бросился к пиджаку Мишка и тут же тоже затрещину схлопотал.

- Сидеть, - Павел Александрович притянул старшего к себе и чуть щурясь рассмотрел иконостас.

- А что там Лукин про "неоднократный чемпион" говорил, - с хрипотцой в голосе спросил.

- Так «Динамо» чемпионами страны позавчера стало, - Влез опять Мишка. Вовка кивнул, подтверждая слова брата.

- Третьего числа награждение. Я в списках.

- Ну, что чемпионами стали это все знают, и что ты победный гол забил, тоже теперь вся страна знает. Значит, ещё одну такую медаль дадут, - Павел Александрович ткнул мощной своей сарделькой в жёлтый кругляш. А это что за знамя с портретом?

- Членский значок Союза писателей СССР, писатель я теперь. Это Максим Горький на флаге.

- Писатель? – Фомин старший даже рот открыл.

- Ну, поэт, точнее. Я тут вам три пластинки привёз с песнями, что на «Мелодии" записаны.

- Минька. Беги к дяде Пете его зови, жену его и Ольгу дочку. И патефон пусть возьмут. Бегом. Да бегом, я сказал.

Мишка вьюном вывернулся из-за стола и шмыгнул в коридор, а Вовка вспомнил об одном важном деле.

- Мама, пап, нам за победу в турне по Югославии премию дали. Я вам привёз.

- Ой, да ты бы лучше на одежду себе потратил, - всплеснула руками Людмила Николаевна.

- Я другую премию на одежду потратил, а это и вам, - и Вовка достал из кармана пиджака пачку пятидесятирублёвок.

- Мать твою, через …

- Паша!

- Сорок лет Паша, а таких деньжищ не видел. Это больше моей годовой зарплаты.

Событие девятнадцатое

Можно любить тех, кому приказываешь, но нельзя говорить им об этом.

Антуан де Сент-Экзюпери.

Вовка спал отвратительно. Его сбитая из досок отцом кровать, точнее, двухъярусные нары, оказались малы. Да не просто малы, а малы, так малы. Да, генеральская кровать тоже не рассчитана на людей с ростом в метр девяносто, но там можно ноги высунуть сквозь прутья решётки, а здесь они в доску упираются. Так, скрючившись, и лежал. И всё удивлялся, а как же год назад всего на ней спал. Или тогда лишь чуть длины не хватало, поджал чуть ноги и нормально, а теперь подрос на десять, а то и на двенадцать сантиметров. И приходится ноги серьёзно поджимать, к подбородку почти. А ещё мешало уснуть ненужное ему мероприятие, в которое угодил с корабля на бал.

Правильно отец ему затрещину вчера отвесил. Ещё даже семнадцати лет нет, а он будет учить взрослых людей и руководителей завода в основном, как им жить. Полная хрень. Ворочаться не получалось, если к стенке повернуться, то коленями в неё упираешься. Лежал и думал, чего он будет завтра рассказывать.

Легли поздно, пока дядя Петя семейство собрал, пока притащились , пока настроили музыку, и … И тут началось, едва зашипел граммофон, как припёрлись соседи, вот интересно, кто им сообщил о вечере встрече с известным поэтом песенником и ещё более известным в узких кругах композитором, а да, ещё и певцом, Больших и Малых. Три Вовкины пластинки прослушали в результате раза четыре. А потом принесли совершенно расстроенную и дребезжащую гитару и потребовали продолжения банкета. Мужская половина при этом раздобыла где-то пару бутылочек красноголовки. Не упились в хлам, но ходили донельзя весёлые и довольные.