Лживая птица счастья - Светлана Борисова

— Не бери в голову, Ник. Надеюсь, ты понимаешь, что всё связанное с Ризой находится в далёком прошлом? Что бы ты ни решил в её отношении, в настоящем уже ничего не изменится.

Тот посмотрел на него, и сдержанно отозвался:

— Не всё так просто, как тебе представляется.

Палевский насторожился, припомнив их разговор на Старой базе, который состоялся у них с Ником после того как Мари в растрёпанных чувствах заявилась домой. Он смерил собеседника холодным взглядом, и в его голосе прозвучали предостерегающие нотки:

— Не понимаю, в чём загвоздка, но лучше выбрось глупости из головы. Последуй доброму совету и прости свою сестру, тебе же будет проще.

После его слов на лице Ника немедленно появилось упрямое выражение, но перед тем как тронуться с места, он неохотно буркнул:

— Ладно, я подумаю над твоим предложением.

Зелёные глаза Палевского превратились в два кусочка льда.

— Думай что угодно, но не смей трогать Мари. Иначе тебе не понравится моя реакция, — уже мягче он добавил: — Не забывай, что она твоя невеста. Хотя не знаю, стоит ли радоваться этому обстоятельству. Слишком часто ты упоминаешь, что волен по своему усмотрению распоряжаться её жизнью и мне это не нравится.

— Успокойся, никто не собирается трогать твою принцессу.

— Очень на то надеюсь, — отозвался Палевский, смерив Ника недоверчивым взглядом, но его спутник был сама искренность и, успокоившись, он отвернулся. Усмехнувшись, тот расслабился.

«Как я поступлю с Мари, никого не касается. Мне решать, оставить её в живых или убить! — раздражённо подумал Ник. Поостыв, он усмехнулся. — Полно выдумывать! Нет больше смысла упрямиться, и закрывать глаза на очевидное. Сколько бы я не старался, у меня никогда не поднимется рука на Мари. А как же моя клятва отомстить потомкам Ризы? — пронеслось в его мыслях. — Вот дурак! Чтобы идти до конца, мне придется убить собственного сына». Ник постарался переосмыслить своё новое отношение к девушке и в задумчивости прикусил губу. «Н-да, от себя не убежишь. Но к ней я испытываю какое-то странное чувство. Мари это — нечто большее, чем привычка, но меньшее, чем любовь. Не знаю почему, но она не вызывает во мне такого душевного трепета как Лотилана».

И как всегда имя полудетской любви Ника отозвалось в его сердце привычной болью и нежностью. Перед его глазами промелькнуло прекрасное личико в ореоле серебряных волос — незабвенный и бережно хранимый образ из далёкого прошлого. «Береги её, Ники, и постарайся не потерять». Он вздохнул, память, как назло, немедленно подсунула ему несколько случаев, когда он был близок к убийству Мари. «Слава богам, что я не натворил глупостей!»

Осознание того, что могло случиться непоправимое, пришло не сразу. Ник рассердился. «Я тут ни при чём! Во всём виновата её мать!» Он попытался вызвать в себе привычную ненависть к Ризе, но прежний образ сестры-злодейки немедленно заслонил собой новый образ сестры-защитницы с глазами, молящими о прощении. От расстройства, что рушится привычная система ценностей, на мгновение в нём вспыхнула прежняя злость. «Крейд! И тут она достала меня!.. но она тут же бесследно исчезла, — Ладно. Если не врать себе, то я больше не могу её ненавидеть. Конечно, Риза жуткая дрянь, но я знаю, что сейчас она не солгала мне, — Ник припомнил её короткую, но искреннюю исповедь и огорчённо вздохнул. — Что уж там, кое в чём она права. Я помню, что в детстве действительно бегал хвостиком за своей новоприобретённой сестрой, пока домашние исподволь не настроили меня против неё. В отличие от отца, мать всегда терпеть её не могла… Да, прошло столько лет и кто его знает, кто был прав, кто виноват… Ладно, мои дорогие, покойтесь с миром. Прав Михаэль, пора забыть прошлое и жить настоящим, тем более мне и в нём хватает проблем».

Словно тяжелый камень свалился с души Ника, и на миг его лицо осветилось по-мальчишески беспечной улыбкой, а Палевского, искоса поглядывавшего на него, вдруг посетило странное видение.

Он увидел, что идёт по огромному нарядному проспекту, держа маленького Ника за руку, а вокруг них шумит и веселится толпа людей в необычных маскарадных одеждах. Мальчик одет в точно такой же развевающийся алый плащ и черные доспехи и на его личике сияет детский восторг. В одной руке он держит странное сооружение чем-то похожее на воздушного змея и приплясывает от нетерпения. Маленький Ник что-то нетерпеливо говорит ему, а затем тянет за рукав туда, где идёт уличное представление, и раздаются взрывы весёлого смеха. Они пробиваются через толпу в первые ряды, и мальчик тянет к нему руки. Он сажает его на плечи и тот во все глаза смотрит на праздничное действо и радостно кричит, когда ему что-то очень нравится. Ребёнок беспокойно ёрзает сидя на нём и, забывшись, в восторге шлёпает его ладошками по голове.

Не выдержав, Палевский засмеялся и взрослый Ник удивлённо покосился на него. В это мгновение юноша показался ему настолько родным и близким, что он смерил его теплым отеческим взглядом, а тот смутился и отвел глаза.

«Крейд! Что такое творится с нами? Такое чувство, что мне улыбается отец», — растерянно подумал Ник и прикрыл глаза, стараясь избавиться от наваждения. А пока он боролся с собой, мысли Палевского вновь вернулись к странным не принадлежащим ему воспоминаниям.

«Помню, как я впервые взял Никотана с собой виртуальный мир. Точнее он долго канючил, пока я не сдался… Помню, как он непрерывно крутил головой по сторонам и его глаза восторженно сияли при виде чудес виртуального мира. Возбужденный нашим походом, мальчик не давал мне покоя и из него то и дело сыпались вопросы: «что да где, да как, да почему…» А потом он, во что бы то ни стало, захотел сразиться с каким-нибудь страшным противником. Причём, не с кем-нибудь, а с самим демоном Родлошем. Несмотря на мои уверения, что сейчас уже невозможно изменить настройки виртуала, он не слушал меня и, вредничая, требовал только его.

Рассердившись на несносного мальчишку, я велел ему не глупить и вести себя осмотрительней, пригрозив, что расскажу всем в поместье, что из-за его невнимательности милейшие пушистики раудиши накостыляли нам по шее. К моему великому облегчению, Никотан немедленно замолчал. Насторожившись, с кошачьей повадкой в движениях он крадучись двинулся по улицам. Заметив что-нибудь подозрительное, мальчик то и дело хватался за туаши, издавая воинственные кличи. Я старался удержать на лице серьёзную мину. Не рассказывать же ему, что никаких противников не было и в помине.

Позже Никотану всё надоело и, убедившись, что никто на нас не собирается нападать, он захотел мороженое. Я купил ему у уличного торговца огромный набор из разноцветных шариков, политых вареньем, — он весело хмыкнул. — Мальчишка страшно обиделся на меня, когда выяснилось что виртуальное мороженое совершенно безвкусное. Потом я доработал вкусовые рецепторы, а тогда чтобы он не закатил мне истерику, пришлось в срочном порядке пообещать устроить в нашем поместье праздник сладкоежек, кажется, он назывался Руату… Сколько ему было тогда? По-моему семь лет… ребёнок, что с него возьмешь».