Неизвестный Сталин - Рой Медведев

Троцкий был взбешен. В «Бюллетене оппозиции», который он издавал в 1930-е годы на русском языке в США, Троцкий писал о «грязной мазне мелкобуржуазного писателя Фейхтвангера, который с усердием и нахальством взял на себя роль коммивояжера сталинского „правосудия“». «Новоявленный Гомер Сталина, — говорилось в другой заметке в том же „Бюллетене“, — воспевает погибшие надежды миллионов»[655]. После 1937 года книга Фейхтвангера в СССР не переиздавалась. Но вряд ли нас может удивить тот факт, что уже в 1995 году поклонники Сталина в России, которых в нашей стране осталось еще немало, решили переиздать книгу Фейхтвангера вместе с отрывками из стенограмм фальсифицированных судебных процессов над деятелями оппозиции в 1936–1988 гг.[656]

Рафаэль Альберти и Мария Тереса Леон

Последней из этой серии встреч Сталина с крупными писателями Европы в 1930-е годы была его встреча с известным испанским поэтом Рафаэлем Альберти и его подругой и соратником испанской писательницей Марией Тересой Леон. Сталин принял испанских писателей-антифашистов в Кремле 20 марта 1937 года и имел с ними продолжительную беседу. Испанские литераторы были еще сравнительно молоды: Р. Альберти было 35, а его спутнице 32 года. Их хорошо знали в Испании, но еще мало знали в Европе и СССР. Откликов на эту встречу в советской печати почти не было, но они были в республиканской Испании. И Альберти, и Леон активно сотрудничали со многими изданиями Мадрида. В архивах, открывшихся в России после 1991 года, были обнаружены воспоминания переводчицы, которая помогала в беседе испанских писателей со Сталиным. Согласно этим воспоминаниям, беседа Сталина с Альберти и Леон «коснулась задач испанской интеллигенции, и особенно задач испанской литературы. В этой части беседы товарищ Сталин обнаружил такое основательное знакомство с современной испанской литературой, что испанские гости были ошеломлены. Собеседники Сталина вышли из его кабинета, им совершенно покоренные. „Какой широко мыслящий и образованный государственный деятель!“»[657]

Некоторые дополнительные комментарии

В 1940-е годы Сталин уже не беседовал с писателями Запада. Он встречался в эти годы с лидерами и политиками западных стран: Ф. Рузвельтом, У. Черчиллем, Ш. де Голлем, А. Иденом, А. Гарриманом и другими. Здесь были другие темы, другие беседы, другие мотивы, и эти встречи могут стать предметом отдельного исследования. В нашем очерке речь идет только о писателях, мнением которых Сталин дорожил во многих отношениях даже больше, чем мнением политиков.

Герберт Уэллс умер в августе 1946 года, а Бернард Шоу в ноябре 1950 года. Оба этих писателя продолжали считать себя друзьями Советского Союза и приветствовали победу нашей страны над гитлеровской Германией. Они не выступали с критикой Сталина и после своих встреч с ним в Кремле. Ромен Роллан умер в декабре 1944 года, незадолго до конца войны. На титульном листе своего «Московского дневника», к которому были приложены и многие другие записи, он написал: «Эта тетрадь не может быть опубликована — ни полностью, ни в отрывках — без моего специального разрешения до истечения 50-летнего срока, начиная с 1 октября 1935 года. Я сам воздерживаюсь от ее публикации и не даю разрешения на издание каких-либо фрагментов»[658]. Лион Фейхтвангер умер в возрасте 74 лет в 1958 году, т. е. уже после XX съезда. Он продолжал активно работать в литературе, много писал на темы Французской революции, поднимая и вопрос о предательстве революции. Фейхтвангер никогда не включал книгу «Москва. 1937» в собрания своих сочинений, но и не выступал с осуждением Сталина. Рафаэль Альберти и Мария Тереса Леон эмигрировали после победы Франко в Аргентину. Они продолжали много писать и в 1940—50-е годы, выступая в поддержку Советского Союза и Народного Китая и сохраняя социалистические убеждения. М. Леон переехала позже в Италию, а Альберти остался в Латинской Америке в испаноязычной среде, завоевав славу и признание классика не только испанской, но и мировой литературы. Он вернулся в Испанию лишь через 39 лет эмигрантской жизни. Еще в 1964 году Р. Альберти была присуждена в СССР Международная Ленинская премия. В 1998 году из рук короля и королевы Испании Р. Альберти получил в своем испанском доме высшую награду — Золотую медаль. Великий испанский поэт умер в октябре 1999 года.

Из сказанного выше невольно возникает вопрос: в чем причина слепоты, которую обнаруживали в 1930-е годы в кабинете Сталина даже самые большие и проницательные писатели Европы? Таких причин несколько, и они по-разному влияли на поведение и высказывания этих литераторов.

Писатели, во-первых, все еще очень мало знали о Сталине и о сталинском режиме в Советском Союзе. Этот режим умел хранить свои тайны, и очень многих событий, процессов и обстоятельств, которые имели место в Советском Союзе, не знал тогда никто. К тому же Сталин был достаточно образованным и начитанным человеком, чтобы вести на должном уровне беседу со своими знаменитыми собеседниками. Европейскую классику Сталин знал хорошо, и память у него была превосходной. Перед каждой из встреч такого уровня Сталину готовили обширные справки о его очередном госте, о его взглядах, вкусах и пристрастиях. Готовился и сам Сталин, который, когда это было необходимо, мог быть очень внимательным и предупредительным к своим посетителям. Как свидетельствовал Илья Эренбург, «Сталин умел очаровывать своих собеседников. К тому же у Сталина были хорошие артистические способности. На любой из перечисленных выше встреч Сталин знал о своих собеседниках гораздо больше, чем они знали о нем, и это давало ему преимущество».

Некоторые из сторонников Троцкого писали и до войны, и после войны о той особой системе материального поощрения, которая существовала в Советском Союзе по отношению к тем писателям, которые имели репутацию друзей СССР и «прогрессивных» писателей. Как известно, СССР до 1974 года не считал обязательными для себя соглашения о соблюдении авторских прав, которые уже существовали в западном мире. Из этого правила имелось, однако, много исключений, и почти все эти исключения сохранились и после смерти Сталина. Приглашаемым в СССР «прогрессивным» писателям выплачивались немалые гонорары как в рублях, так и в валюте. Ромен Роллан отказался в 1935 году от причитающихся ему гонораров в пользу детских домов, а также на другие благотворительные цели. Лион Фейхтвангер, который был в это время на положении беженца, от своих гонораров не отказался и был весьма признателен за полученную им крупную сумму в валюте. Но это были, в конце концов, законно заработанные им деньги.

Не отказался, по его собственному признанию, от большого гонорара и Андре Жид, которого принимали в СССР с таким же вниманием, как и Л. Фейхтвангера и Б. Шоу. Позднее, вспоминая этот прием, А. Жид писал: «Что касается меня самого, то я смог лишь почать полученную мной громадную сумму, потому что мы ни в чем не нуждались, нам было предоставлено все. Да, все, начиная с расходов по путешествию и кончая сигаретами. И всякий раз, когда я доставал кошелек, чтобы оплатить счет в ресторане или в гостинице, чтобы купить марки или газету, наш гид меня останавливала очаровательной улыбкой и повелительным жестом: „Вы шутите! Вы наш гость“. Никогда я не путешествовал в таких роскошных условиях. Специальный вагон и лучшие автомобили, лучшие номера в лучших отелях, стол самый обильный и самый изысканный. А прием! А внимание! А предупредительность! Всюду встречают, обихаживают, кормят-поят и сожалеют, что не в силах сделать это еще лучше»[659]. В этих свидетельствах А. Жида много мелочной демагогии. Он приехал в Москву как гость СССР во главе делегации деятелей культуры-антифашистов, и иначе принимать его в СССР не могли. На похоронах Максима Горького А. Жид стоял на трибуне Мавзолея рядом со Сталиным, хотя и не был приглашен в Кремль для отдельной беседы. Как известно, ни большой гонорар, ни роскошный прием не помешали А. Жиду издать сразу же после приезда во Францию книгу «Возвращение из СССР» с критикой советского режима, строгой цензуры и культа личности Сталина. Со стороны левой интеллигенции эта книга А. Жида подверглась весьма суровой критике.

Часть левой западной интеллигенции была в 1930-е годы обманута, многие из этих людей и сами очень хотели быть обманутыми. Было бы, однако, неправильным считать это просто ошибкой или грехопадением. В 1930-е годы в Европе и в регионе Тихого океана шло мощное наступление фашизма. Гитлер уже победил в Германии, а Муссолини еще раньше победил в Италии. В Испании шла гражданская война. На Дальнем Востоке расширялась агрессия Японии. Над Францией и Англией нависла смертельная угроза, росло беспокойство и в США. В этих условиях многим казалось, и не без основания, что только с помощью Советского Союза и Сталина можно спасти Европу и мир от победы фашизма. Писатели, которые поддержали Гитлера, как, например, знаменитый норвежский писатель и Нобелевский лауреат Кнут Гамсун, были отвергнуты в послевоенной Европе. Писатели, которые прямо или косвенно поддержали Сталина, сохранили свой авторитет. Отвечая на письмо группы троцкистов, обратившихся к нему за поддержкой, знаменитый американский писатель Теодор Драйзер писал еще в 1934 году: «Я поразмыслил серьезно, как на молитве, об этом деле, касающемся Троцкого. Я очень сочувствую его сторонникам в том положении, в которое они попали, но тут встает проблема выбора. Какова бы ни была природа нынешней диктатуры в России — несправедливая или как хотите, — победа России важнее всего. Я согласен с Линкольном: нельзя менять лошадей при переправе через поток. Пока нынешнее напряженное положение не смягчится — если только существует возможность его смягчения — и пока вопрос о японской опасности не прояснится, я не хотел бы делать ничего такого, что могло бы нанести ущерб положению России. И, с Божьей помощью, не сделаю»[660].