Новый Библейский Комментарий Часть 1 (Ветхий Завет) - Дональд Карсон

19:1 — 21:25 Моральный хаос: левит и его наложница

Эта вторая история эпилога разворачивается в четырех эпизодах: акт жестокого насилия в Гиве (19:1–28); подготовка к войне — призыв левита и ответ Израиля (19:29 — 20:11); сама война (20:12–48) и послевоенное восстановление — жены для остатка племени вениамитян (21:1—25). Главные действия разворачиваются в третьем эпизоде. Первые два описывают события, приведшие к развязке, а последний эпизод рассказывает о последствиях.

19:1—28 Акт насилия в Гиве

Первый эпизод, помимо приведения в действие главных событий нашей истории, служит двум основным целям. Мы видим, насколько деформировалось в Израиле в дни судей понятие даже о таком благородном обычае, как гостеприимство, и, кроме того, первое же происшествие проливает свет на характер левита, который должен сыграть ключевую роль во втором эпизоде.

Гостеприимство представлено в двух сценах. Первая рисует происходящее в Вифлееме (1 — 10), где все проходит как должно, а вторая — в Гиве (11—28) — дает почти гротескную картину извращенности нравов. Здесь ощущается явное сходство с описанием жизни в Содоме в Бытие 19:1—13. Это тем более печально, что путешественники намеренно обходили языческие города, чтобы найти гостеприимство у своих собратьев (12–14). Буяны на улицах Гивы были аморальны, но не лучше был и старик, который открыл свой дом для путешественников. Извращенное чувство долга внушило ему идею отдать двух невинных женщин нечестивым псам (23—24). Налицо явная утрата нравственного чувства у жителей Гивы. Когда Божий народ делает то, что ему заблагорассудится, он ничуть не лучше содомлян.

Однако самым настоящим чудовищем все же был сам левит. Выкинув свою наложницу толпе извращенцев на улице, он отправился спать и, по–видимому, не вспоминал о ней до утра, когда обнаружил ее на пороге дома мертвой или потерявшей сознание. Затем с невероятной бессердечностью он велит ей встать, потому что готов был отправляться в путь (27—28). Этот человек в следующем эпизоде поднимет весь Израиль на войну. Несколько позже мы начинаем понимать, почему его наложница посчитала невозможным жить с ним (см.: ст. 2 и прим.).

Примечание. 1 Гора Ефремова смотрите в 4:5. В древности на Ближнем Востоке было принято брать наложниц, а ВЗ закон разрешал это и иудеям (Исх. 21:7–11; ср.: Быт. 16:2–5; 29:24, 29; Суд. 8:31; 2 Цар. 5:13). Наложница обычно была второй женой или женой без приданого, а потому имела более низкий статус. Совсем другое — мать Иеффая, которая была блудницей (11:1). Вифлеем Иудейский, место рождения Иисуса Христа, находится в 6 милях (9 км) к югу от Иерусалима. Он упоминается и в 17:7, в отличие от северного Вифлеема в 12:8. 2 Из оригинального текста, а также из английского перевода Библии следует, что наложница была «неверна» мужу, но ее «неверность», похоже, состояла в том, что она покинула его дом. Нет никаких намеков на то, что она была связана с другими мужчинами. 10 Иевус был старым названием Иерусалима. Смотрите стих 11 и сравните с 1:21.12 Гива была в 3 милях (5 км) от Иерусалима, на территории Вениамина. Смотрите стих 14 и сравните с книгой Иисуса Навина 18:28. Рама находилась в 2 милях (3 км) к северу от Гивы. 18 Дом Господа — это, возможно, святилище в Силоме (см.: 18:31). Но в Септуагинте (древнегреческий перевод ВЗ) читаем «мой дом», что больше соответствует контексту и, должно быть, стояло в оригинале.

19:29 — 21:25 Реакция Израиля на акт насилия

19:29 — 20:11 Подготовка к войне. В предыдущем эпизоде говорилось о гостеприимстве в Израиле, здесь же речь пойдет о собрании израильтян, представителей различных племен, которым предстояло решить вопрос, касающийся всего народа (20:1; ср.: 21:10, 13, 16). Собрания такого рода позже выйдут из употребления, но в домонархические времена это был очень важный институт, от эффективной деятельности которого зависело благополучие, а иногда и само существование нации. На этот раз делом чрезвычайной важности стал акт жестокого насилия в Гиве, и собрание это созвал левит из эпизода 1.

Ирония заключается в том, что мы, читатели, знаем о левите и о происшедшем событии несколько больше, чем члены собрания. Для нас расчленение левитом тела своей наложницы, а затем рассылка его по частям всему Израилю являются продолжением его холодной бесчувственности по отношению к ней в Гиве. Для них это был акт священного рвения. Они встрепенулись как один человек, от Дана до Вирсавии (20:1). Таким образом, призыв левита нашел в сердцах израильтян отклик, намного превосходивший реакцию, которую могли вызвать воздвигнутые Господом судьи.

Собрав народ, левит представил довольно искаженное сообщение о происшедших событиях, полностью скрыв свое соучастие (ср.: 20:5 с 19:25). Его выспренний морализаторский тон был проявлением лицемерия. Не совсем ясно, умерла ли его наложница в результате насилия в Гиве (25—26). Он мог убить ее собственной рукой, когда обнаружил ее на пороге дома (см.: 19:28 и прим.).

Речь левита произвела огромное впечатление на собрание, как и его жуткий призыв. Они поднялись как один человек и сразу решили предпринять против Гивы карательные меры (8—11). Столь ужасное преступление заслуживало этой реакции израильтян, но что станет с Израилем, если его собрание будет созвано, а его народом станет манипулировать человек такой сомнительной нравственности, как этот левит? Второй эпизод ставит очень остро этот серьезный вопрос.

Примечание. 29 Сравните с действиями Саула в 1 книге Царств 11:6–7. Очевидно, это был обычай, призывая союзников, сопровождать обращение угрозой в адрес тех, кто не ответит. Разница в том, что на этот раз жертвой стал человек (ср.: случай с дочерью Иеффая, 11:34–40). Двенадцать частей символизировали двенадцать колен Израиля (ср.: 3 Цар. 11:29–31). 20:1 Дан, сравните примечание к 18:7. Вирсавия («колодец семи»; см.: Быт. 21:30—31) находилась в 48 милях (76 км) к югу от Иерусалима, на полпути между побережьем Средиземного моря и Мертвым морем. От Дана до Вирсавии значит «от крайнего севера до крайнего юга». Земля Галаадская, смотрите примечание к 5:17. Массифа («сторожевая башня») была в 8 милях (13 км) к северу от Иерусалима (Нав. 18:26; 1 Цар. 7:5). Это не Массифа в Галааде из 10:17. 2 Четыреста тысяч, смотрите примечание к 5:8. 9 Жребий могли бросать при помощи каких–либо предметов, чтобы искать водительства Божьего (ср.: Нав. 18:6; Пр. 16:33). 10 Цифры и здесь кажутся преувеличенными, а толкование слова «тысяча», данное в примечании к 5:8, не может объяснить их в достаточной мере. Может быть, оригинальным текстом является только первая часть {по десяти человек из ста…). Главная мысль заключается в том, что десять процентов всех людей были выделены для того, чтобы обеспечить остальных съестными припасами.

20:12–48 Война. Результатом собрания в предыдущем эпизоде стала священная война, которая во многом напоминает кампанию против Гая во времена Иисуса Навина (см.: 29 и 48). Священную войну мы уже видели в Книге Судей, но здесь бросаются в глаза тревожные отличия. Вопрос в стихе 18 {Кто из нас прежде пойдет на войну!) напоминает первый вопрос в Книге Судей (1:1), и ответ, как мы видим, тот же. Но какие разные обстоятельства! В первом случае то был единый Израиль, объявивший войну ради завоевания Ханаана. Здесь разделенный Израиль ведет гражданскую войну, в которой брат восстал на брата (28). Там победа была дана сразу (1:4). Здесь победа задерживается до того времени, пока Израиль не оказывается совершенно разбитым и деморализованным (26—28). Поистине, война в этой главе едва ли подходит под определение «священная». Она началась решением собрания, созванного безнравственным человеком, и закончилась кровопролитием в таких масштабах, которые напоминают скорее мщение, чем поиски справедливости (см.: прим. 48).

Большая часть повествования в стихах 18—48 посвящена описанию военных действий, которые проходили с переменным успехом для обеих сторон. Но три вопроса (со стороны израильтян) и ответа (со стороны Господа) в стихах 18, 23 и 28 дают нам возможность глубже понять происходящее. Они позволяют увидеть, что происходило в умах израильтян, понять, что происходило между израильтянами и Богом на разных этапах войны. Израильтяне были уверены в своей правоте и в исходе задуманного ими дела (18). Они уже приняли решение пойти на вениамитян войной и предполагали согласие Бога. Поэтому они подняли чисто организационный вопрос — кто должен начать военную кампанию? Господь повелел пойти первому Иуде, явно потому что изнасилованная наложница была из этого колена (19:1). Но Господь не обещал дать победу, ее и не было (19—21). Второй вопрос (23) показывает полную потерю уверенности после того, как вопрошатели потерпели катастрофическое поражение. Они стали сомневаться в необходимости продолжать войну, в их голосах зазвучали примиренческие нотки, они называют вениамитян «сынами…брата моего». Но Господь опять послал их на сражение — на еще одно сенсационное поражение (23б—25). После первого разгрома израильтяне плакали, теперь они уже и плакали, и постились, и возносили жертвы. Теперь они спрашивали, следует ли им воздержаться от применения силы, эта мысль принимала в их головах все более четкие формы (28). И снова они были посланы в бой, но теперь уже с обещанием победы. В последовавшей битве удача перешла на их сторону, Господь вмешался со стороны «Израиля», который был спасен от уничтожения (35).