Сумерки империи - Александр Николаевич Терников

римской армии пользовались всадники из Тарента (греческой колонии в Южной Италии). Они имели собственную организацию и состояли из тяжёлых, средних и лёгких кавалеристов. Лучников среди тарентийцев было немного, основным оружием их акробалистов были дротики. Многие тарентийские конники имели запасных лошадей, на которых они могли пересаживаться в пылу боя. Римляне считали тарентийцев образцом для кавалерии, недаром же конный отряд носил название «тарентинархии». Две тарентинархии составляли кавалерийский полк из 500–600 наездников.

Уже было собрано в Италии двадцать пять тысяч римских пехотинцев и тысяча восемьсот всадников, готовых убивать и умирать; союзников становилось под знамена сорок тысяч пехоты и четыре с половиною конницы; военных судов выходило в море двести сорок. Сила Карфагена столкнется с еще большей силой! Кони устали ждать, а мечи притомились в ножнах…

При этом подавляющее количество римских воинов имели хорошие доспехи и панцири. Право же, не всякий кормящийся с лезвия меча способен позволить себе подобное снаряжение. Но эти — могут. Так как римляне выставили свое самое отборное войско. Две трети воинов были из аристократов и богачей, а так же богатых крестьян- «кулаков» и самых крепких «середняков». Лишь оставшаяся треть состояла из обычных крестьян. «Пролетариев» в войске было днем с огнем не найти. Лишь среди нестроевых обозников находилось около сотни подобных бедняков.

В эти годы оружие и сама армия («Арми» в переводе с латинского и есть «оружие») были главной опорой местной правящей верхушки. Служили государству с оружием в надежде на воинскую добычу только самые уважаемые люди, которым было «что терять». Поэтому никакая классовая борьба в Риме была невозможна. Всех недовольных, как людей непривычных к войне и оружию, просто-напрасто бы сразу перебили. Лишь через полторы сотни лет, когда Марий будет набирать в армию всех подряд, и платить им постоянное жалование, Рим погрузится в пучину гражданских войн.

С двумя легионами и шестнадцатью тысячами союзной пехоты Семпроний, до дрожи перепуганные собственной отвагой, готовился отплыл в Сицилию, чтобы затем переправиться в Африку, чтобы там выжечь пунийские осиные гнезда дотла — в случае если второй консул сумеет отразить нападение армии Ганнибала на Италию собственными силами. У Семпрония так же имелось 160 боевых кораблей и 12 небольших вспомогательных судов. Благодаря своим ресурсам римляне могли только за один год построить сто боевых кораблей.

Корнелий получил тоже два легиона и немногим меньше союзной пехоты, чем Семпроний. И, кроме того, 60 громадных пятипалубных пентер. Когда-то образцом для постройки таких судов послужила карфагенская пентера, бурей выброшенная на итальянский берег.

В качестве авангарда оставшиеся два легиона и десять тысяч союзников были отданы под начало претору Луцию Манлию и уже посланы в Римскую Галлию [Северную Италию] с целью — преградить путь карфагенянам. И заодно держать буйных галлов под контролем. Довольно трудно удержать земли, готовые скорее истечь пеплом, чем жить по законам, предписанным нелюбимой властью.

Поэтому римляне для укрепления своей власти в Предальпийской Галлии предпринимали лихорадочную колонизацию этих земель. В Галлии быстро возводились городские стены, и было объявлено, что в течение 30 дней римские переселенцы должны явиться на новое место жительства (первоначальное население каждой колонии было определено в 6000 человек); так в кратчайшие сроки римляне основали две новые колонии — Плаценцию к югу от реки Пада и Кремону к северу от нее. Хмурые аборигены смотрели на это с большим неудовольствием.

В целом римская армия на первоначальном этапе должна была насчитывать 65 000 пехоты и 6300 кавалерии — значительно меньше, чем мечтал собрать Ганнибал. Но существенное преимущество римлян заключалось, в том, что им предстояло воевать на родине и для них мобилизация дополнительных воинских контингентов становилось очень простым делом. В то время для пунийского полководца (пунийский означает просто «пурпурный», то есть любой император называется так потому, что имеет пунийский плащ) получение подкреплений оказывалось проблематичным. А мобилизационные возможности Рима достигали 400 тысяч бойцов.

В этот год Квинт Фабий Максим, облаченный в пурпур военного плаща, захапал себе полномочия «министра иностранных дел». Это был невысокий коренастый мужчина, очень энергичный, один из тех не знающих усталости людей, которые излучают ощущение полной уверенности и своим руководством улучшают любой коллектив. На этом фоне его большая лысина и огромная бородавка были мелкими недостатками…

Через сенат провели все юридические формальности, чтобы война Карфагену была официально объявлена. Копье Марса было торжественно брошено в южном направлении. Давно прошли те времена когда границы Рима проходили прямо у городских стен и жрецы-фециалы просто выходили во главе вооруженной толпы и наносили копьем первый удар на поле боя.

Жрец бросивший копье, приговаривал:

— Тогда как пунийский народ выступили против римского народа и римский народ на эту войну повелел- «быть войне», и Сенат эту войну одобрил, я объявляю и начинаю войну римского народа против пунов!

При этом символическом действии многие из присутствующих на церемонии сенаторов с тревогой вспоминали галльского вождя Бренна, который в свое время вместе со своими грозными воинами дошел до самого Капитолия и разграбил Рим. Это событие оставило в душе римлян неизгладимый след, и они и по сей день стыдились тех дней.

С другой стороны в первой войне с пунийцами внушительную победу одержал именно Рим. На северной стороне Форума (бывшего коровьего пастбища) стоял храм, построенный еще при основании Рима, более пяти сотен лет назад. Внутри находится «ляпис нигер», черный камень: им было отмечено место, где когда-то убили Ромула, основателя «Вечного города». Позади храма находилась «ростра», возвышение для ораторов; её украсили носами захваченных в бою карфагенских трием. И там ярко блестела вделанная медная доска в честь героя-победителя Гая Дуилия, выходца из плебеев.

И все же слухи в народе ходили один глупее другого.

— У Ганнибала войско больше ста пятидесяти тысяч человек! — кричал на Форуме мужчина, с внешностью запойного алкоголика, с красными кругами вокруг глаз.

— У него сотня африканских слонов и двадцать пять тысяч нумедийских всадников! — подвывал ему «собрат по разуму». — А нумедийцы, как мы знаем, неоднократно брали верх над нашими войсками в Сицилии. А опыт войны против слонов у нас не слишком-то героический!

— А ещё говорят, что Филипп Македонский, хочет поквитаться с нами за Македонскую войну. И за потерю Иллирии. Базилевс собрал большое войско и собирается напасть на нас с северо-востока, — подливал масла в огонь первый. — Филипп ведет многочисленные отряды конников, нанятых им во всех близлежащих землях: фракийцев, иллирийцев, эпиротов, эллинов, и прочих, от чьих рейдов так сильно страдали наши парни в прошедшей войне. Он явно хочет объединиться с карфагенянами.

— Как и все