Нет дефолту! Работа над ошибками - Виктор Геращенко
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
А. ВЕНЕДИКТОВ: Вот это главный вопрос, потому что президент называл цифру, затем еще резкое увеличение, кстати, за первую неделю нового года — на 800 млн. долларов снизились эти резервы. Но при этом… знаете, один из наших слушателей, может быть, не очень грамотно, назвал это «похоронными деньгами»: пока вы здесь копите, — говорил он, — нас 31 млн. Вы на что копите? Нас хоронить за счет государства? Ведь это сумасшедшая цифра — 77… еще год назад на 60 % повысилась, соответственно. Похоронные? Можно их назвать похоронными?
В. ГЕРАЩЕНКО: Я бы так не сказал.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Но такое восприятие. Лежат где-то, локоток близок, сам сидишь в рубище, а они вот лежат, запаяны в банке из-под «Кока-колы».
В. ГЕРАЩЕНКО: А дальше возникает такой вопрос: а сколько наличных долларов у населения?
А. ВЕНЕДИКТОВ: А сколько наличных долларов у населения?
В. ГЕРАЩЕНКО: А никто не может сказать. Вот частично, как говорят грамотные экономисты, рост доходов населения объясняется не только тем, что увеличивается где-то зарплата, увеличиваются пенсии и зарплаты бюджетников, но также и тем, — и у нас тут есть определенные недочеты в статистике, как я понимаю, — что население потихоньку начинает сбрасывать доллары, чтобы поддерживать свой жизненный уровень.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Сбрасывать доллары? Потому что рубль укрепляется?
В. ГЕРАЩЕНКО: Не только поэтому. Для того чтобы просто поддерживать свой жизненный уровень.
А. ВЕНЕДИКТОВ: То есть они сидели на запасах, мы сидели на запасах…
В. ГЕРАЩЕНКО: Да. Ну, я извиняюсь, если у меня с марта прошлого года, кроме не очень большой зарплаты в НИИ банка, пенсия всего 2 тысячи рублей, я вынужден те сбережения, которые сделал, постепенно ликвидировать.
А. ВЕНЕДИКТОВ: То есть вы имеете в виду, что население начинает ликвидировать сбережения?
В. ГЕРАЩЕНКО: Да, в том числе и в долларах, которые они держат под подушкой, а не в банке. Через обменники это видно — что в обменных пунктах долларов продается достаточно много, а вот как бы… у меня нет цифр сейчас, к сожалению, поскольку все спонтанно с вашим приглашением произошло, — а, скажем, завоза долларов, как это было, скажем, в 95-м — 96-м годах, когда мы покупали наличность — коммерческие банки, и продавали через обменники населению по 20 млрд. долларов в год. Но, конечно, они продавались не только российскому населению, но и странам СНГ, кто имел там друзей, и т. д. Частично они использовались тогда активно и челноками, когда не была налажена организованная поставка товаров там и здесь, через оптовых дельцов, — сейчас таких цифр нет, и сейчас операции в обменных пунктах, если они еще вдобавок показывают весь объем продаж, который там осуществляется, — идет довольно большой сброс долларов. И не из-за курса, а из-за того, что нужно поддерживать определенный сложившийся образ жизни и определенные потребности, которые возникают.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Все-таки хочу спросить: 77 млрд. — это много или мало, и много для чего и мало для чего? Можно же накапливать бесконечно.
В. ГЕРАЩЕНКО: Давайте мы возьмем такую простую вещь…
А. ВЕНЕДИКТОВ: Вот если бы в 98-м году было 77 млрд. долларов запасов в ЦБ, что было бы?
В. ГЕРАЩЕНКО: Думаю, что не было бы обвала курса валюты, ЦБ позволил бы себе потратить больше, потому что за июль и август, с 1 июля по 1 сентября ЦБ потратил 10,2 млрд. долларов, чтобы поддерживать его курс до 17 августа, и потом, в течение двух недель, хотя он уже падал, но потом уже Центробанк отказался…
А. ВЕНЕДИКТОВ: Махнул рукой… если была рука.
В. ГЕРАЩЕНКО: Был вынужден махнуть рукой. Проблема-то не Центробанка, проблема бюджета.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Так что эти 77 млрд.? Путин сказал, что они позволят возместить, если цены упадут… в течение года… малопонятная была фраза для меня.
В. ГЕРАЩЕНКО: Ну, вы знаете, у него… Я тоже не специалист, я пенсионер. У него есть разные советники — и в правительстве, и в его собственном аппарате. Есть, видимо, какой-то счет. Но в целом, естественно, этот валютный резерв ЦБ, хотя это не резерв государства, в дополнение к тому так называемому финансовому резерву за 2002 год и стабилизационному фонду за 2003 год, позволяет государству быть уверенным по отношению к внешним долгам, которые, конечно, расписаны по годам, но, тем не менее, их все равно придется платить. И, естественно, если произойдет резкое падение цен, что, в целом, будет иметь место, — я не знаю, резкое или не резкое, но американцы заинтересованы в том, да и весь мир заинтересован в том, чтобы цены были ниже, потому что тогда себестоимость продукции будет ниже, а те громадные валютные поступления, которые получают нефтедобывающие страны, хотя они все равно идут в тот же доллар США и все равно идут во вложения в американскую экономику, которая больше, чем экономика Еврозоны, — это как бы получается заколдованный круг, и в этом смысле, когда у страны в целом, — а ЦБ — это часть, естественно, страны, — есть достаточно валютных резервов, правительство, государство может себя чувствовать спокойным, какая бы, извиняюсь…
А. ВЕНЕДИКТОВ: А граждане? Правительство — понимаю.
В. ГЕРАЩЕНКО: А граждане, если верят в ту Госдуму, которую избрали, и в то правительство, которое назначается Госдумой, того президента, который избирается населением, — они тоже должны быть уверены, что они стараются в их благо.
А. ВЕНЕДИКТОВ: А как можно быть уверенным? Вот мы говорим, что мы гасим долги, а на сайте Центробанка есть следующая запись: внешний долг России в январе — сентябре 2003 года вырос на 13 млрд. долларов. А я как-то привык думать, что он сокращается со 152 до 165?
В. ГЕРАЩЕНКО: Вы знаете, тут есть разные долги. Есть долг государства, который состоит из двух частей: долга СССР, который постепенно снижается, который взяла на себя Россия, и долга России, который возникал в процессе этих последних 11 лет. Кроме того, есть долги субъектов хозяйствования, когда банки, либо какие-то крупные компании — «Газпром», нефтяные компании, — занимают средства на внешнем рынке, выпуская свои займы или получая кредит, который они используют для покупки машин, оборудования или чего-то. И, в принципе, это в целом неплохой признак того, что у России неплохой рейтинг, и их субъекты хозяйствования могут получать деньги за границей — в основном это, конечно, краткосрочные средства, думаю, что это полтора-два года, не больше, но, тем не менее, ничего страшного в этой цифре нет. Главное — чтобы заемщики имели возможность этот долг погашать, покупая на рубли валюту, которую ЦБ будет готов им продать — а он и обязан продавать, чтобы поддерживать стабильность валютного курса и стабильность валютного рынка.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Вот эти 165 млрд. суммарно внешнего долга — это относительно небольшая теперь цифра для российской экономики? Ваш экспертный взгляд?
В. ГЕРАЩЕНКО: Если сравнивать ее с цифрой общего долга США… тут даже нельзя сказать «американского государства», — почти 33 триллиона долларов, — в том числе и внутренний долг, долг населения, — ничего, население же живет в долг, потому что громадная экономика, она постоянно развивается, со своими всплесками вверх, с определенными спадами, но это нормально развивающаяся экономика, хотя есть экономисты в США, которые говорят, что рано или поздно без пересмотра Бреттонвудских соглашений, которые устанавливали определенные правила игры после войны, — рано или поздно американский доллар может жахнуться… это я говорю не для того, чтобы напугать население…
А. ВЕНЕДИКТОВ: Поздно. Всем спокойно.
В. ГЕРАЩЕНКО:…а просто чисто экономически, исходя из общих цифр, — да, американцы живут в долг, и ничего страшного в этом нет.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Внутренний долг в России? Сравнительно большой? Вы сказали 33 млн.?
В. ГЕРАЩЕНКО: Опять же — я не готовился к нынешней встрече…
А. ВЕНЕДИКТОВ: Нет, мы просто говорим о тенденциях.
В. ГЕРАЩЕНКО: Если говорить о том, что говорил президент…
А. ВЕНЕДИКТОВ: Ну, он готовился…
В. ГЕРАЩЕНКО: Естественно. И он сказал, когда его спросили про вклады населения в Сбербанке, которые опять же девальвировались после политики либерализации цен в 92 году, есть же разные цифры. Есть цифра такая консервативная, что задолженность государства перед вкладчиками — 4 триллиона рублей. Но, по-моему, Владимир Владимирович назвал цифру в 11 млрд., — то есть триллионов, извиняюсь. По-моему, так.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Это признанный долг?
В. ГЕРАЩЕНКО: Нет, я думаю, это долг оценочный, а вот консервативно признанный — вроде как 4 триллиона.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Тогда в связи с этим у меня вопрос как к депутату Госдумы…
В. ГЕРАЩЕНКО: Я еще удостоверение не получил.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Сейчас выпишем. Вот сейчас есть некий закон о компенсации вкладов, но он такой, скорее всего, психологический, согласитесь. Хотя некоторые люди реально получают деньги. Скажите, как вам кажется, российское государство в течение ближайших 4 лет сможет каким-то образом не то что изменить закон, но отредактировать его таким образом, что либо быстрее, либо по более понятной схеме, или более приятной для вкладчиков схеме шло вот это возвращение вкладов?
