Пират, еще один - Егор Полторак

Они договорились на этом. Пошли на Ветер и освободили всех пленных. Первый штурман отдал приказ готовиться к отплытию, а колдун разговаривал с капитаном, доктором и бабушкой.

- Да, - сказала бабушка Леппилюнтлю, - Тебе, пожалуй, и стоит пойти и поговорить с его мамой, и тебе, Федя. А мы подождем, что из этого получится. Мы вас подождем тут, а вы уж поговорите там как мужики.

Потом еще бабушка отдельно спросила у колдуна, не его ли собственность открывшаяся недавно в порту таверна "У Дрейка". Но колдун сказал, что нет, товарища.

Мама и Люда ждали пиратов и Кольку на катере за накрытым столом. И когда они пришли, все сели ужинать. За ужином стали разговаривать о Кольке, хотя мама и старалась оттянуть, чтобы, отправив сына спать, говорить потом с пиратами как о случившемся, что Колька отправится домой. Но Леппилюнтль все время начинал разговаривать, и Колька, конечно, влезал, что хочет остаться. А мама все время говорила, что уже дело идет к сентябрю, пора, значит, в школу. А Федор Иваныч говорил, что школа оно да, но дело десятое, не самое главное, хоть кого спросите.

И тогда колдун принес бутылку вина, покрытую пылью и паутиной. Он сказал, что давно мечтал выпить с самым прославленным корсаром Барбейского моря за удачу, а еще повод: настоящая победа над Грубом! Вино легкое, сказал колдун. Все выпили и все заснули, кроме колдуна.

8

Капитан Леппилюнтль проснулся в маленькой комнате на железной кровати. Слева стояла тумбочка, справа стул, окно было закрыто темными шторами. Он приподнялся на локтях, расправляя затекшее тело, и откинулся на спинку кровати. Дверь открылась, и вошел человек в белом халате, накинутом на хороший костюм, и сказал:

- Доброе утро, адмирал. Давненько мы вас поджидаем!

- Давненько вы эту фразу приготовили?

- Да-да! - радостно кивнул человек, - Очень, очень я мечтал увидеть вас в нашем санатории.

- В дурдоме, что ли?

- Что вы! Это просто санаторий, - он заморгал удивленно, а в его бледных глазах отразилось безоблачное небо, когда он раздвинул шторы. - Зачем вы... Это санаторий, у нас хорошо, мы никого не лечим, тем более вы неизлечимы совершенно, я думаю. И мы выращиваем цветы, сажаем деревья! У нас имеется большой огород и пруд с карпами. Представляете, подходишь к пруду, смотришь, к тебе подплывает карп за хлебом - они у нас приучены, и ты его сачком и на кухню. Там его при тебе запекают, и тебе на стол, представляете! Вообще, у нас много полезной философской работы... как раз для вас, всерьез и надолго.

- А когда обед?

- Обед у нас через пятнадцать минут... конечно, пока карпа вам не дадут, но... А собственно, вы сможете встать? Попробуем? - он бережно взял Леппилюнтля под руку, - Я вам немного помогу. Если сможете идти, то пообедаете в столовой, ваша рана совсем закрылась, она легкая, да ее и не было, между нами говоря. Давайте этот халатик наденем. Кстати. Зовут меня Юрий Васильевич. Фамилия моя Рогозин. Идемте, адмирал.

В светлой просторной столовой Леппилюнтль увидел разных людей, почти всех уже старых, и Федю, очень похожего на всех остальных. Федя сыпал в борщ черный и красный перец, а за его спиной стоял терпеливо санитар, который ему принес перец. Ждал, взять обратно. Федя, глядя на своего капитана, сказал санитару:

- Принеси, милый, еще, борщ любит перец. А то мне будет пресно. И Флику полезно, а то он еще не оправился...

Борщ в тарелке доктора был весь покрыт слоем перца, и санитар начал чихать. Капитан спросил у Юрия Васильевича.:

- Я могу сесть со своим другом?

- Конечно.

Федя сообщил сквозь зубы, перемешивая перец с борщом:

- Это дурдом. Говорят: санаторий. Доплавались, на фиг!

Они ели борщ и гоняли санитара за перцем и горчицей, которой обмазывали котлеты и макароны второго, Федя предложил высыпать в компот две солонки, но Леппилюнтль сказал, что ему немного хочется пить после специй. И много вокруг них сидело старых людей с потухшими глазами, которых заставили забыть здесь все, что они вспомнили про старость.

Колька собирал ранец и думал, что лучше: съесть тюбик сапожного крема "Саламандра" или прострелить руку, чтобы не идти в школу. Но сапожный крем пах ужасно отвратительно, а пистолета не было. Не было насморка, кашля, поноса, рвоты, температуры, не выпадали зубы и волосы. Все было плохо,

Колька шел в школу и не понимал, что он такое делает. И вокруг него спешили другие школьники, так как уже было полдевятого, а политинформация начиналась без двадцати.

Все уроки Колька думал. Он никак не мог сообразить, что такое происходит. Очень хотелось спать, немного играть в футбол, когда он вспоминал о футболе. На уроке английского, когда училка спросила про иностранные языки - может, кто-нибудь знает какие-нибудь слова, Колька сказал ей по-испански, что сто человек на сундук мертвеца, йо-хо-хо, а в сундуке бутылка рому. Но она не поняла. Он думал, думал. И вот вдруг подумал, что он ведь стреляет все-таки лучше Салли, хоть она больше в жизни стреляла. Он обрадовался ненадолго.

Был день, когда Колька пришел домой и ел обед - щи и котлеты с пюре - и мама заглянула в его глаза, потому что он слишком молчал. Она ушла в ванную и заплакала, так как увидела, что Колька начал придумывать свое. Снова то.

Колька ходил в школу, там были разные уроки. Но даже когда на физре он подтянулся пятнадцать раз, и восхищенный учитель, держа его за руку, рассказывал остальным второклассникам о пользе физкультуры, Колька только на мгновение подумал: здорово! А потом: ведь залезть на клотик почти так же быстро, как и Квест, он уже никогда не сможет.

Колька исправно ходил в школу, он еще не знал, что можно прогуливать, поэтому не прогуливал. Но домой он тоже не торопился, и когда все-таки доходил до квартиры, уже не шел гулять. Сидел у окна и думал. Смотрел мультики - ну, это чего ж. Как мороженое.

В серый сонный день, в дождь, в понедельник, после пяти уроков Колька шел из школы и услыхал из беседки, где по вечерам собирались большие ребята, хриплый голос:

- Полиглот! Эй!

Колька очень медленно повернулся и вспотел, пока поворачивался: в беседке сидел человек в обыкновенных брюках, ботинках, пальто и шляпе. Этот человек ронял с руки сильно блестевший кортик, который каждый раз втыкался в заплеванный пол беседки. Человек посмотрел из-под полей шляпы на Кольку и сказал:

- Не слышишь что ли? - голосом...

- Квест! А! - страшно и жарко зашептал Колька, - Квест! - быстро подошел и ухватил старшего канонира за рукав пальто. Стал крепко держать, потом дернул два раза, - Фига?! - и засмеялся счастливо.

- Полиглот, - сказал Квест и стал гладить себе правый бок и кашлять от нежности, - Инглиш-то спик?

- No passaran!

Квест прокашлялся, закурил и сказал:

- Ты знаешь, где капитан?

- Да. Я слышал, что мама сказала по телефону, что в Сестрорецке в санатории... А, Ветер?

- В заливе. Мужики пока блеснят, ничего, щука и судак идет. Мы готовы.

- Я тоже, - спокойно сказал Колька, - Я ничего не забыл. А в санатории в воскресенье день посещений, ты возьмешь меня, как будто ты мой отец. Потому что детей одних в городе задерживают, а в больницы не пускают. А как мы доберемся на корабль?

- Без понятия. Я, правда, знаю, что в Сестрорецке есть лодочная станция, была, когда я там был в лагере.

- Тогда да, если есть. А я знаю, что на лодочных станциях надо оставлять в залог паспорт. У тебя есть паспорт, Квест?

Квест посмотрел на проходивших мимо школьников и сумрачно сообщил:

- У меня есть тридцать восемь пушек на Ветре.

- Корабль не сможет подойти к берегу достаточно близко. Там мелко - залив.

- Мы возьмем в больнице кого-нибудь с паспортом.

- В воскресенье в восемь утра я здесь, - сказал Колька, и, положив большие пальцы рук под ремни ранца, подтянул ранец, чтобы ремни не натирали.

- До воскресенья, - сказал Квест.

Они пожали друг другу руки, и Колька, еще раз дернув Квеста за рукав ведь это Квест, Квест!! - пошел домой, думая о том, что может сегодня в компоте из сухофруктов попадется груша. А Квест выпил на улице большую кваса, попинал перед собой пробку от шампанского и, сильнейшим и точнейшим ударом вколотив ее в водосточную трубу, пошел дальше, считая размеренные шаги. Через девять шагов пробка вывалилась обратно. Вы попробуйте, а?! Не ниже второго сказал себе Квест и сжал в кармане руку в кулак: рекорд, в прошлый раз было семь с половиной. Пусть плачет Гуллит!

В субботу вечером мама сидела на Колькиной постели и плакала.

- Ну, не надо, мама. Иди, мама, ну, чего ты!

- Да-а!.. А ты сбежишь, ка-ак же, я знаю!

Потом мама вытерла слезы и сказала в нос:

- Надень хотя бы матроску, а свитер на нее... пожалуйста.

- Я не люблю матроску, она детская и девчоночья.

- Пожалуйста, Коля, ради меня.

Колька промолчал.

- Оденешь?

- Да.

- Честно?

- Да.

Мама окончательно вытерла слезы и стала пудрить нос, чтобы идти ночевать к Олегу, когда Колька заснет. Она теперь успокоилась, что сын наденет матроску, и теперь не думала о том, что он сбежит, а о том, что он наденет матроску, думала. Вообще, колдун ей говорил, что теперь Колька не сбежит с пиратами, не сможет... Колдун. Она его помнит раньше, чем он подошел к ней на набережной, это странно. Да... Второй раз, сказал колдун, гораздо труднее. Во всяком случае, он бы на месте Кольки не сбежал. Но мама пусть все же смотрит, мало ли.