Любовь прямо по курсу - Триш Доллер

– День был долгим. К тому же я чуток перепила пива. Все было замечательно.

– Хочешь остаться здесь еще на день?

– Не знаю.

– Сделаем так, как ты захочешь, Анна. Однако должен сказать, здесь есть, на что посмотреть: руины плантации, красивый заброшенный монастырь.

Этого острова не было в планах Бена, но мне хочется увидеть его.

– Ладно, остаемся.

Глава 10

Призраки

Утром Кин снова надевает джинсы. Мы спускаемся в надувную шлюпку Роэна, и Сара пододвигается, давая место Кину. Они улыбаются друг другу так, словно тут больше никого нет.

– Доброе утро! Как спалось? – слишком зычно для раннего утра говорит Роэн.

Мне снился Бен, шепчущий что-то на ухо Саре. Бен, уплывающий с ней и бросающий меня на берегу со свиньями. Я простирала к нему руки и до хрипоты звала обратно… Я проснулась в слезах, горло саднило так, будто я и в самом деле кричала. Кин спокойно храпел на своем месте, а я поднялась на палубу и завернулась в плед, дожидаясь, пока трясущиеся руки и бешено бьющееся сердце осознают, что это был всего лишь сон.

– Спасибо, хорошо, – лгу я.

Доплыв до берега, мы вытаскиваем шлюпку на сушу у особняка Дево. Кин поясняет, что землю под хлопковую плантацию передали Эндрю Дево в благодарность за борьбу с испанцами в Нассау в 1783 году. Бо́льшая часть дома еще стоит, включая толстые стропила, но внутри он захламлен пластиком и старым деревом. Джеймс с дымящейся сигаретой в руке проходит внутрь, откидывая мусор, а Роэн снимает на дорогую камеру проросшее сквозь стену дерево. Из каждого окна, выходящего на залив, открывается великолепный вид, и я, прислонившись к двери, любуюсь бирюзовой водой и симпатичной синей яхтой, привезшей меня сюда.

– Согласно верованиям местных жителей, призраки тех, кто некогда жил в этом доме, до сих пор бродят по руинам, – доносится из-за спины голос Кина. – Островитяне строят новые дома в стороне от разрушенных, чтобы не злить призраков. Милый обычай, правда? Позволить настоящему мирно сосуществовать с прошлым.

Он выходит из дома и направляется к пляжу, где Сара, подстелив полотенце, разлеглась на песке. Кин садится рядом и сыплет тонкой струйкой песок на ее голый живот, Сара поднимает голову, а я отворачиваюсь и иду в кухню. Некоторые камни в очаге почернели от огня, другие позеленели от мха. Если призраки здесь и живут, то вряд ли они стали счастливее с тех пор, как другие зарабатывали на их согнутых спинах и кровоточащих от сбора хлопка пальцах.

Вошедший Роэн собирается сфотографировать кухню.

– Не помешало бы выпить. В курортном отеле наверху есть бар. – Он утирает пот со лба.

Кин хлопает рукой по протезу – должно быть, рассказывает о нем Саре.

– Эй! Выпивка! – кричит Джеймс с пляжа.

Кин помогает Саре подняться, и они вместе идут к нам. Он жестикулирует, а она непринужденно улыбается.

– Сара им очень увлечена, – замечает Джеймс.

Я хочу сказать, что это, похоже, взаимно, однако Джеймс еще не закончил.

– Сегодня, по крайней мере. Наутро ее интерес угаснет.

Роэн кивает.

– Так всегда.

Кин и Сара подходят к нам, и Роэн, уже уставший от пребывания на суше, посвящает их в свой план: провести остаток дня за распитием рома. Джеймс и Сара немедленно его одобряют, но Кин не выглядит особо заинтересованным, да и меня не очень-то тянет пить ром в половине одиннадцатого утра.

– Я хочу подняться к монастырю. Ты пойдешь со мной? – Кин смотрит на меня.

– Конечно.

Мы идем вдоль «автострады» из дробленого ракушечника – однополосной пустынной дороги – к маленькому курортному отелю. Он не представляет собой ничего особенного: просто ряд ярко-желтых домиков с окнами, выходящими на пляж, песчаные дорожки да красивые цветущие деревья. Троица дайверов сразу направляется к бару, а Кин с телефона стойки регистрации вызывает такси.

Сара, Джеймс и Роэн в баре смешивают коктейли. Мы сообщаем им, что вернемся через три-четыре часа. Дайверов, похоже, радует, что у них достаточно времени на выпивку. Мы с Кином выходим на дорогу, чтобы дождаться такси.

– Не понимаю, зачем они так много пьют, – признаюсь я. – То есть, я хочу сказать, ты же видел, что произошло, когда я перепила пива.

– Ты не рассказывала мне, что тебя довело до этого.

– Я была одна на Бимини и так злилась на Бена, что начала пить. Один парень захотел со мной познакомиться. Я была не против. Мы пошли в его номер и чуть не занялись… э-э… – Вспомнился голый Крис, стоящий у кровати, и у меня кровь прилила к щекам. – Но тут позвонила его жена – а я не знала, что он женат. И я сбежала. Пара моих вещей так и осталась там.

Я жду, что Кин рассмеется, но его лицо выражает отвращение. Надеюсь, он не станет хуже думать обо мне.

– Боже, Анна, знал бы я тогда, хорошенько ему врезал бы.

– Эй, – я легонько пихаю его в плечо. – Ты отвез меня на яхту. Это гораздо больше, чем того требует долг помощи ближнему.

Кин ерошит волосы на голове.

– Простая порядочность не должна быть чем-то из ряда вон выходящим.

– Что ж, значит, мать хорошо тебя воспитала. Гораздо лучше, чем воспитано большинство других людей.

При упоминании матери Кин улыбается.

– Осторожней, Анна, я питаю слабость к девушкам, которые хвалят мою маму.

– Правда? И сколько таких девушек было?

Он подмигивает.

– Только одна.

На миг я задумываюсь, насколько он серьезен, однако флирт, похоже, дежурное состояние Кина Салливана, и я смеюсь.

– Наверное, такси за нами? – говорю я.

Подпрыгивая на ухабах, к нам несется серебристый минивэн, давно утративший свой блеск.

– Вполне вероятно.

Водителя – пожилую чернокожую женщину – зовут Евлалия. Она интересуется, куда мы направляемся. Кин говорит, что мы хотим подняться к монастырю, и спрашивает, где нам лучше пообедать.

– Кстати, будут ли завтра служить обедню?

– В одиннадцать часов, в церкви Святого Искупителя. Священника нет, так что будет только литургия.

– Поздновато, – вздыхает Кин. – А есть ли здесь баптисты или англикане?

– Тебе позволено посещать другие церкви? Ты их чередуешь? – интересуюсь я.

– Ну, вообще-то, нет. Просто я полагаю, что Всевышний настолько рад видеть своих людей, что ему все равно, на какой скамье они сидят.

Евлалия смеется до слез. Хорошо, что на дороге нет других машин, потому что она на нее почти не смотрит.

– Евлалия – красивое имя, – говорит Кин, излучая обаяние.

Женщина улыбается ему в зеркало заднего вида.

– Моя мама утверждает,