Красная Шапочка - Александр Иванович Красильников
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Вот к чьей матери попали дочки Ивана Филипповича, не пропадут. В школу завтра обещала их проводить. Учебники да тетради в школе как-нибудь раздобудут, общими силами. У всех нынче трудно с учебниками да тетрадями.
В то время как Иван Филиппович, размышляя о своей семье, шел пешочком через займище к Волге, где должна его ждать баржа у переправы, Галка и Нина осваивались в новой избе. Она довольно просторной оказалась и чистой. Мария Ивановна и одна живет, а каждый день прибирает в комнатах, словно ждет, что заявится кто-то. А кто — известное дело — сын ее, Владимир Николаевич. Может, девочки у него в классе учили бы историю… Потом… Жили бы в одной квартире с учителем, и он рассказывал бы, как воевал на войне.
Галка, долго рассматривала висевшие на стене фотографии. Их было много, и все они заведены под стекло, чтобы не пылились. Тут и старик с большой бородой в косоворотке, а рядом с ним стоит молодая женщина в длинном платье, и большая фотокарточка, на которой сфотографированы девушки и парни, а среди них Владимир Николаевич, когда был еще студентом.
И сама Мария Ивановна с сестрами, тоже совсем молоденькая, в косыночке, веселая такая, задорная. Эта фотокарточка, хоть и под стеклом, а пожелтела уже от времени. И все, кто на фотографиях, смотрят на Галку внимательно, будто бы это не она с ними знакомится, а они с ней, разглядывают ее из далекого своего времени. Будто в окошко, заглядывают в сегодняшний день. Галке тоже бы интересно заглянуть в прошлое, но как это сделать?.. Разные времена под стеклом сошлись вместе…
Еще Мария Ивановна показала Галке, и Нине письмо от сына, самое последнее, после которого давно уже нет писем, и Мария Ивановна беспокоится, не случилось ли чего с Володенькой. Она так и называет его Володенькой, хотя он уже взрослый и ушел на фронт. Прислал матери сын с последним письмом одну интересную бумажку, называется она «Краткий русско-немецкий разговорник». Всего две узеньких странички на коричневой оберточной бумаге, где написаны слова по-русски и по-немецки. Галка с Ниной прочитали: «Стой! — Хальт!», «Руки вверх! — Хенде хох!», «Сдавайся! — Эргиб дих!», «Не стреляй! — Нихт шиссер!», «Брось оружие! — Вафн хинлеген!».
Всего в разговорнике двадцать фраз, на тот случай, если наш боец встретится с фашистом. Галке и Нине так захотелось знать немецкий, что они долго не могли расстаться с коричневым листком, который прислал домой Владимир Николаевич. И когда Мария Ивановна вышла из дома, Галка стала кричать сестре:
— Хальт! Хенде хох!
— А ну тебя! — сердилась Нина. Ей совсем не понравилась эта игра, потому что она вдруг представила, как фашист кричит в Сталинграде на маму: «Хальт!» — и из автомата в нее целится.
Вернулась в комнату Мария Ивановна, заметила материнским глазом, что девчонки не поладили между собой, сказала:
— Давайте думать, как завтра в школу пойдем. Во-первых, кто что наденет? Все-таки первый день в школе, да еще в новой — событие…
Особенно думать нечего было, потому что гардероб у сестер невелик. Разве что привести в порядок надо: на Галкиных чулочках в рубчик непонятно откуда взялась продолговатая дырочка. Надо ее заштопать. Погладить платьица, которые положила мама в узелок, провожая дочек, почистить туфли.
Мария Ивановна принесла иголку с нитками, вручила Галке:
— Учись штопать сама… Ну, если не штопать, то хотя бы зашивать. Я тебе покажу. Пока что вдень нитку в иголку, а то мне трудно, глаза плохо видят, игольное ушко совсем не видят… А ты, Нина, возьми утюг, набери на шестке углей, разожги, будешь гладить.
Галка беспрекословно приняла иголку с ниткой, присмотрелась, где тут щелочка игольного ушка, и, помусолив конец черной нитки, нацелилась им в иголку. Как это не видно ушка игольного? Вон оно какое большое! Конец нитки, словно шпага, приближался, приближался к игле и — раз! — прямо в дырочку. Но нитка почему-то разделилась на два волоконца и вошла в ушко только одним. Пришлось начинать сначала…
Вообще-то Галке уже приходилось иметь дело с иглой. Один раз она решила пришить к туфле оторвавшийся ремешок. Поскольку оторвала она его, бегая по двору, нечаянно, хотела вручить туфель маме, но подумала-подумала и решила, что хоть и нечаянно, а виновата сама. Нитку тогда она вдела быстро, потому что игла была большая, толстая и нитка серая, толстая, она слышала, что такие нитки называют суровыми. Конечно, не совсем ясно, как нитка может быть суровой, вот человек суровый — понятно… Иголка не лезла в ремешок, как ни толкала, ни давила ее Галка. Пришлось искать наперсток. Мамин наперсток лежал на швейной машинке. Он был весь в маленьких вмятинах, будто рябой. Головка иглы должна войти в одну из этих рябин, и тогда можно давить пальцем на иглу сколько хочешь.
— Вот так портниха у меня! — услышала Галка голос над собой. Сзади стояла мама и наблюдала за ее работой.
Снова Галка вспомнила про маму. О чем бы она ни начинала думать, что бы ни делала, незаметно возвращалась к маме. И тревога за нее, и то, что в жизни Галки все связано множеством ниточек с мамой, и неутихающая тоска по ней не давали забыть последнюю картину прощания в Сталинграде. Галка видела, как наяву: бежит мама за грузовиком, который увозит их из города, бежит, словно что-то хочет сказать очень важное, необходимое… Что же хотела тогда сказать мама?
В школе, куда их с сестренкой на следующий день отвела Мария Ивановна Кречко, их приняли, будто они и прошлый год в ней учились. Галку посадили за парту с мальчишкой.
— Как тебя зовут? — на первом уроке спросила его Галка.
— Юрка, — ответил мальчик и, чуть подумав, добавил: — Толочко.
— Чего? — переспросила Галка. Она не поняла, что мальчик назвал свою фамилию, потому что фамилия какая-то непривычная. «Может, так его дразнят — Толочко?.. Но что это означает?..»
— А тебя как зовут? — шепотом поинтересовался Юрка.
— Красная Шапочка, — тоже шепотом сообщила Галка, решив не ударить в грязь лицом перед соседом по парте. Она потихоньку достала из парты красную шапочку и показала мальчишке.
У Юрки оказался дружок Борька, как потом Галка узнала, они дружили еще до школы, потому что у них дома рядом, в Христином переулке, за оврагом. Весной в нем много воды, и можно пускать кораблики. Юрка умеет из коры кораблики делать. С парусами, с флагом. А однажды вода в
