Легенда о Красном Снеге - Лана Тихомирова

— Все, что угодно, ангел мой.

— Ничего не ешь и не пей до прибытия в Эолис.

Сорокамос пожал плечами.

— Хорошо. Через сорок минут мы будем в Эолисе. Я так рад, что ты поехала со мной, — он обнял ее еще крепче.

Они долго стояли так на палубе, пока к ним не подошел какой-то матрос.

— Сир, вас и вашу спутницу приглашает капитан в свою кают-компанию.

Молодые люди переглянулись, но приняли приглашение.

Пока они шли к кают-компании, Сорокамос спросил:

— Он твой знакомый?

— В общем да, — с задержкой ответила Аланка.

— Кажется, припоминаю эту историю. Ставленник фаворитки значит, — со сдавленным раздражением сказал он.

Аланка закусила губу.

Они вошли в кают-компанию. За прекрасно сервированным столом сидел Джуриусс. Капитан вольготно расположился, как хозяин, но глаза его бегали, а руки перебирали

салфетку. Сорокамос и Аланка сели напротив капитана.

— Сир, я искренне люблю вашу невесту…

— С хорошеньких заявлений вы начинаете, господин капитан, — перебил капитана Сорокамос шутливым тоном, глаза же его метали молнии.

— И предан вам и вашей семье, — закончил капитан, краснея.

— Ваша светлость, я обладаю информацией, которая очень важна для вас, но я могу лишиться своего места, если оглашу ее.

— Господин капитан, вы странно себя ведете. Если вы боитесь потерять место, уж лучше бы молчали.

— За такие вести, сир, в древние времена отрубали голову.

— Ваша голова останется на ваших плечах. Но теперь я кое-что понимаю, господин капитан.

— Что именно, ваша светлость?

— Почему вам не везет с дамами, капитан, — надавил на больную мозоль Сорокамос, это был его излюбленный прием, — Вы говорите слишком длинными предложениями и начинаете

слишком уж издалека. Джуриусс вспыхнул, как маков цвет, и молчал.

— Ну, говорите же, капитан. Теперь надо все из вас вытягивать под пытками?

— Нет, сир. На корабле находятся лица, которые не должны лететь с нами.

— Кто они? — напрягся Сорокамос.

— Госпожа герцогиня Занка, и молодой человек, сын графа Дореса.

Повисла пауза.

— Черт вас раздери, капитан Смолл, — Сорокамос ругался не часто, только когда был чрезвычайно взволнован, — Вы лишитесь не только вашего места, но и свободы. Что они

делают здесь?

— Госпожа герцогиня здесь по приказу Владыки, она отдала письмо, написанное его рукой и с его личной печатью. А молодого человека она привела с собой.

— Господин капитан, ответьте мне вот на какой вопрос, — после недолгих раздумий сказал Сорокамос, — может ли это письмо быть случайно потеряно?

— Нет, сир.

— Оно надежно сокрыто от чужих глаз?

— Да, сир.

— Держите его под охраной, господин капитан, в ларце с письмом ваша возможность потерять свободу лишь на время. Я сразу же после прибытия в Эолис хочу видеть это

письмо, там упоминаются какие-либо имена?

— Нет, сир.

— Впрочем, это не важно, Микаэлос и так уже совершил большую ошибку. — Почему вы сказали мне? — спросил Сорокамос, подумав.

— Эта ситуация казалась мне странной.

— Тогда почему вы пустили на борт пассажиров?

— Я думал, что ситуация прояснится.

— Вы странный капитан, Джуриусс Смолл.

— Я сказал вам это, потому что… вам грозит опасность, сир.

— Я возьму это на заметку, — Сорокамос встал, но в этот момент раздался страшный грохот.

Мужчины выбежали из кают-компании. Аланка вскочила и замерла посреди комнаты. Раздался еще один грохот и за ним последовал взрыв. Аланка встрепенулась и побежала к

двери. Но вдруг "Грегарина" накренилась, прямо в кают-компанию ворвался снаряд, корабль тряхнуло. Аланка не смогла открыть дверь и упала, сильно ударившись. Она

заворожено смотрела, как танцует на полу снаряд. Снаряд взорвался. Темнота поглотила Аланку, она не слышала взрыва, а тело стало легким, как перышко, и куда-то полетело. "Перышко. Лететь", — зудело в голове. Надо было сделать что-то такое, чтобы два этих слова соединились. Было между этими словами какое-то третье слово, жизненно важное

слово. Плечо вдруг пронзила рвущая боль. "Плечо! Крылья!" — осенило Аланку. Она резко раскрыла крылья, стремительный полет прервался. Остатки сознания покинули ее.

Глава вторая. Эолис

Вопреки всему "Грегарина" добралась до Эолиса. Гремя и гудя, судно задело крепостную стену и грузно рухнуло на улицы города. Раздались крики раненных, засуетились

люди, матросы эвакуировали пассажиров и выносили продукты. На месте лечили раненых падением судна. Погибших не было, но счет пропавших без вести был открыт: пропажа

Аланки обнаружилась сразу же. Сорокамос мгновенно забыл о Занке, заговоре и прочих вещах. На месте он собрал небольшой совет из капитана и Микаэлоса.

— Необходимо ее искать, — взволновано говорил герцог.

— Но, сир, судно, — пытался возразить капитан.

— Какое, к дьяволу, судно! Враг ты рода лебяжьего! Если кто-то пропал его надо искать. Вы же капитан не плюете и не машете устало рукой, когда теряете свой компас, вы

ищете его!

— У меня нет компаса, сир! Я ориентируюсь по солнцу, — окатил ледяной волной герцога Джуриусс.

Сорокамос выпрямился, он еле сдержался, чтобы не ударить наглеца, хотя имел такое право.

— Хорошо, — спокойно сказал он, — вы, капитан, проявили себя, как преданный мне человек, — он сверкнул глазами на капитана, — я позабочусь о вашем судне, но и вы

сделаете мне одно крохотное одолжение: найдите мне мою невесту!

Джуриусс покраснел и промолчал.

— Я понимаю ваше негодование. Вам тяжело покидать судно, но мой пост куда более строг, я не могу покинуть город, я и мессир владыка, командующие армией, я не могу

отлучиться. Вы же сию секунду отберете лучших своих людей и отправляетесь на поиски.

— Но где искать?

— Там, где стреляли запрещенные указом Лирании пушки! — теперь молния из глаз Сорокамоса полетела к Микаэлосу.

— Но мои люди устали…

— Меня это не волнует, господин капитан, можете взять у мессира владыки гвардейцев. Или вы ищете возможность остаться за крепостными стенами? — Сорокамос угрожающе

наклонился к уху капитана, — иначе, Джуриусс Смолл, тебе самому придется придумать, какую смерть ты примешь от меня на этом самом месте. И ты сам знаешь за что! За

такие преступления тебя казнят, найдешь Аланку, я сделаю вид, что ты ничего не говорил мне.

— Живой, сир? — спросил капитан.

— Только живой, — шепотом сказал герцог.