Мишень для темного ангела - Анна Данилова

– Вы приходили к ней?

– К кому?

– К Норкиной Эльвире Андреевне домой?

– А кто это? – Она вздохнула. Подумалось, что будет как-то неестественно не знать имя и фамилию своей соперницы. – Понятно… Это она Норкина… Даже фамилия какая-то блатная! Нет, зачем мне к ней приходить? Может, прикажете мне на коленях перед ней ползать, мол, верни мне мужа?

Сладкое чувство охватило ее в тот миг, когда она вдруг ясно осознала, что Саши больше нет! Жаль, что ей не придется увидеть вытянутое лицо этой Норкиной, когда она узнает, что Саша и ее тоже бросил. Что обманул ее… Она будет сидеть и ждать, день, второй, третий… Может, позвонит и ей. Законной пока еще его жене, или вообще – приедет! «Нам надо поговорить!» Ха! Сейчас! Разбежалась она разговаривать с этой дрянью…

– Вы вспомните… Может, вы были в таком состоянии, что просто не соображали, что делали… Я имею в виду, были взволнованы последними событиями и поехали к ней, поговорить, разобраться?

– Женя. Да скажи ты уже, что была там! – Лицо отца исказила гримаса неподдельного страдания.

Он же сказал ей, чтобы она вела себя естественно. Зачем она пытается скрыть, что была там? Вот дура!

– Ладно… Я была там. Вчера. И что?

– Постарайтесь вспомнить точное время, – сказал Шитов.

– Около двух. И что?

– Норкина Эльвира Андреевна была убита вчера примерно в это же время, – произнес с невозмутимым видом Шитов.

Женя медленно повернула голову, чтобы взглянуть в глаза отца, который только что своим советом подвел ее.

– Вы сильно облегчите свою участь, если добровольно во всем признаетесь, – продолжал, и глазом не моргнув, следователь.

– В чем признаться? – растерялась Женя.

– В убийстве Норкиной, женщины, которую вы ненавидели и на которой собирался жениться ваш муж.

– Что вы такое говорите, молодой человек! – поднявшись со своего места, загремел Геннадий Алексеевич. – Вы приходите к нам в дом, задаете разные дурацкие вопросы, тем самым пытаясь поймать на слове мою ни в чем не повинную дочь, и сейчас предлагаете ей взять вину за убийство этой старухи на себя? Что особенного в том, что она решила встретиться с этой Норкиной и поговорить? Дело-то серьезное! Этот хлыщ собирался бросить ее с детьми на руках, погрязшую в долгах, и что ей еще оставалось делать, как не позаботиться о наших малышах, хорошенько поторговавшись с этой мадам?! Да я сам отправил ее туда, сказал, что надо говорить не с Сашкой, а именно с той женщиной…

– Как вы узнали ее адрес?

– Я взяла его телефон, нашла там женское имя, единственное, Эльвира, и позвонила. Я представилась сестрой Саши и сказала, что хотела бы приехать и познакомиться… Не уверена, что она мне поверила, но адрес назвала. Это было позавчера вечером, сразу после того, как Саша к ней уехал…

– Но он вернулся?

– Да, он вернулся сегодня утром, привез детям игрушки, одежду… Если хотите, я могу вам показать… У него же был план – задобрить меня, дать денег, получить развод и укатить в Лазаревское с этой Норкиной. Все!

– В котором часу он приехал?

– Я так понимаю, что покупки он сделал вчера вечером, потому что сегодня он приехал часов в десять, у него были полные руки, одних пакетов четыре!.. Он не мог все это купить утром, просто не успел бы… Да и магазины так рано не открываются. Я думаю, что он, повторяю, купил вчера вечером или днем… Словом, не сегодня.

– Хотите сказать, что он ночевал у Норкиной, а оттуда утром, взяв покупки, приехал к вам, так?

– Выходит, что так.

– Но как же он мог ночевать у Норкиной, если она к тому времени была уже мертва? Она умерла днем… Быть может, вы что-то путаете? Вы не могли бы дать мне телефон вашего мужа?

– Да-да, конечно…

Шитов взял телефон и принялся его изучать. В списке абонентов он нашел то, что его заинтересовало, и взглянул на Женю.

– А кто такая «Ро»?

– Ро? Не знаю… Понятия не имею…

– Может, у вас есть знакомые, имена или фамилии которых начинаются с «Ро»? Роман, к примеру, или какой-нибудь Россошанский?

– Да нет, ничего такого не припоминается…

Шитов позвонил и через некоторое время начал с кем-то разговаривать.

– Да… Конечно… – И после небольшой паузы: – Моя фамиля Шитов, я следователь следственного комитета, подскажите, пожалуйста, с кем я сейчас беседую?

Он быстро начал записывать в своем блокноте.

– Адрес, пожалуйста.

Женя, находясь в страшном напряжении, хотела уже только одного: чтобы этот человек как можно скорее покинул ее дом. Она смертельно устала и хотела спать. К тому же она сильно переживала за отца, который, она знала, чувствовал себя виноватым в том, что дело приняло такой оборот.

– Я сейчас приеду, – сказал в трубку Шитов и отключил телефон. – Давайте поступим следующим образом, – сказал он, поднимаясь с места. – Вы сейчас подпишете документ, в котором обязуетесь не покидать город до моего особого распоряжения, а потом я вызову вас к себе для дачи показаний. В принципе я мог бы задержать вас прямо сейчас, тем более что вы сами сказали, что находились в момент убийства в доме Норкиной, кроме того, у нас есть и другое этому подтверждение… Камера видеонаблюдения зафиксировала вас, когда вы входили в ее подъезд и выходили… Но у вас дети, поэтому я пока что не задерживаю вас…

– Я не убивала ее, я не враг своим детям… – Она осторожно выдохнула, словно боясь расплескать собственную игру в невиновность. – А вы сразу напали на меня, потребовали, чтобы я призналась в убийстве! У вас что, методы такие?

– Всякое бывает…

– А я вот честно вам признаюсь… Может, и скажу что-то лишнее… Я рада. Я рада, что ее нет… все-таки есть бог на свете!

И она перекрестилась.

– Вот, подпишите… – Шитов показал ей, где расписаться в документе, и ушел.

В квартире стало так тихо, что слышно было дыхание Жени и ее отца.

Женя присела рядом с ним, взяла его руку в свою.

– Па, ты прости меня, что я втянула тебя во все это…

– Во что? Говорю же – ничего не было.

– А что ты маме сказал?

– Что у тебя розетка оплавилась, что ты испугалась, а ей не сказал, чтобы не расстраивать…

Он открыл ящик кухонного стола, достал пластмассовую вилку, какие используют на пикниках, спички и поджег ее. Вскоре на кухне запахло горелой пластмассой.

Сунув оплавившуюся вилку под струю холодной воды, Геннадий Алексеевич, завернул ее в салфетку и выбросил в мусор.

– Ну вот, теперь немного пахнет… для достоверности. Они же скоро приедут!

– Я не знаю, зачем она уехала с дачи… правда… Оставалась бы там…

– Может, она чувствует что-то? В любом случае, ничего страшного не произошло, ведь так? Ну, приедет она и приедет… Думаю, нам с тобой нужно взять себя в руки и начать готовить ужин. Они приедут голодные… Давай дожаривай картошку, а я приготовлю салат… Где у тебя лук?

– Па, ты понял? Ты понял, что произошло? Их нет! Они исчезли! Оба!

– Может, чесноку в салат добавить, как ты думаешь, а, дочка?

– Но это не я… ее… Ты веришь мне?

– Да если бы даже и ты… – он подошел, обнял ее и поцеловал в макушку. – Так что там, с чесноком-то?

…

10. Оля

Есть у меня такое качество, как настойчивость, но оно редко когда приносило хорошие плоды. Настойчивость, граничащая с упрямством. Благодаря этому вздорному сочетанию я и оказалась вечером того же дня, как увезли Гарри, в полиции, где меня послали сначала (иносказательно, конечно) на известные три буквы, а потом уже, сжалившись, направили к следователю Шитову. Товарищи в полицейской форме в ответ на мое заявление, что моего друга похитили бандиты, разве что не покрутили пальцем у виска, вероятно, вид у меня был слишком уж несерьезный и растрепанный, и только поработав в своем информационном полицейском море с фамилией Горелов (Григорий Александрович), они ее связали с делом об убийстве какой-то женщины. Вот как на горизонте нарисовался следователь Шитов.

Он сидел в своем кабинете, за разлинованным солнечными лучами, пробивавшимися сквозь пыльные жалюзи, столом и вершил судьбы своих подопечных. Среди которых, как мне сказали, был и Гарри.

Все то время, что я искала следы моего любовника по всей Москве, меня не покидало чувство, что я на верном пути, а слова Гарри о том, что он устал от одиночества и что хочет жить со мной, придавали мне сил.

Конечно, визит моей соседки немного пошатнул мою уверенность в том, что я когда-нибудь стану замужней женщиной и что отцом моих детей станет красавец Гарри.

Стелла (вот повезло девушке с таким именем!) была первая, кому я рассказала о нем. И это при том, что мы с ней никогда раньше не общались. Говорю же, просто она иногда как-то призывно смотрела на меня, словно хотела сказать мне: может, поговорим?

– Слушай, я все видела, – сказала она мне прямо с порога.

Я схватила ее за руку и втянула в прихожую, заперлась дверь.

– Что тебе нужно?

– Да поговорить… Я видела, как они похитили твоего парня… Вот, думаю, ты сидишь дома и рыдаешь, тебе плохо, а тут я как раз… Ты не против? Но если тебе в лом говорить со мной, так я уйду… – и она уже повернулась, чтобы уйти. Я остановила ее.