Зверь из бездны - Алексей Корепанов

Было уже начало шестого, на крыше пробовали голос дирлилинки, и я решил, что пришло время побеспокоить Кондора. Тем более, я знал, что он, конечно же, ждет, когда мы хоть чем-нибудь разродимся. Таков был наш Кондор — не в его стиле было подгонять или постоянно напоминать. Зачем дергать лишний раз, если дергает само случившееся?..

Кондор выслушал меня, не перебивая, а, выслушав, коротко бросил:

— Действуй, Лео.

Я видел, что он озабочен еще чем-то — таких групп, как наша, была у господина Суассара без малого дюжина и занимались они отнюдь не расследованием карманных краж.

Кондор провел ладонью по широкому, с небольшими залысинами лбу, словно стирая невидимый пот.

— Подключать кого-нибудь?

— Нет, господин Суассар, пока не надо.

— О возможности нового оружия думали?

— Да.

— И что решили?

Я неопределенно развел руками.

— Ясно. Кто займется Махачем?

— Доллинт.

— Хорошо. Докладывай по необходимости. — Кондор опять провел ладонью по лбу. — На Парящем Орле серьезно заворошились…

Я вспомнил вчерашний трезвон у него в кабинете, срочный вызов по линии ноль-ноль и сочувственно кивнул. Жизнь бурлила и клокотала.

— Все, вперед! Удачи, Лео.

— Спасибо. И вам, господин Суассар.

Я в последний раз прошелся по кабинету, мысленно проверяя, не упустил ли что-нибудь. Нет, все, кажется, в порядке. Хотя все ли в порядке покажет будущее.

— Я поехал, Валентин. Пожелай счастливого пути. И не забудь передать мой допуск на Журавлиную Стаю.

— Счастливого пути, Леонардо-Валентин, — сказан биокомп. — Насчет допуска не беспокойся. Между прочим, в третьей декаде вероятность дождей в сорок первом округе и, в частности, в Мериде-Гвадиане — семьдесят семь процентов. Так что не промокни.

Славия спала тихо, все так же свернувшись клубком, словно и во сне защищалась от кого-то, словно старалась отгородиться от какой-то угрозы. Впрочем, все это были мои собственные, ни на чем не основанные домыслы. Я не стал будить ее — зачем? — и оставил записку: «Я на Журавлиной. Вернусь завтра-послезавтра. Целую». Сунул в карман легкой куртки чистый вок-диск для записи возможных показаний, прихватил расческу и пакетик «сосалок» и пустился в путь по маршруту Кремс, Соколиная — Мерида-Гвадиана, Журавлиная Стая, в путь, протяженностью, если не ошибаюсь, в три десятка с лишним парсеков.

По улицам ползали огромные коробки поливалок, мощные водяные струи с веселым шумом смывали пыль с мостовой и, превращаясь в быстрые ручьи, вприпрыжку неслись вдоль тротуаров. Небеса были выспавшимися, умытыми и безмятежными, вдоль пляжа, у кромки воды, бегали трусцой пенсионеры. В свежем воздухе витал аромат цветов — так всегда пахло в Кремсе уходящее лето. По Дунаю неспешно плыл широкий бревенчатый плот и посредине плота, возле будки, застыли две женщины в купальниках, подняв вверх руки, заряжаясь вместо завтрака питательной энергией космоса. Все шло своим чередом…

Транспорта было пока немного и я без помех пересек центральный район, выехал на широкий проспект и погнал свой «валет» прямо навстречу восходящему солнцу. Пробежали мимо пригородные коттеджи, окруженные садами, проспект незаметно перетек в шоссе и по обеим сторонам дороги потянулись удивительно красивые красновато-желтые рощи пламеналий; где-то к концу октября, после первых коротких дождей, должны были появиться в этих рощах толстенькие красноголовые соколята — вкуснейшие в жареном виде грибы, особенно хорошие под темным книттельфельдским соусом.

Движение стало чуть более оживленным, навстречу мне летели юркие «валеты», приземистые, похожие на сплюснутые змеиные головы «рамсинги» и роскошные, но немного неуклюжие «островитяне» — это стекалось в Кремс к началу рабочего дня население окрестных городков, где жизнь была подешевле, чем в столице. Мой «валет» нырнул в низину, взобрался на пологий холм, и справа, за деревьями, я увидел темный купол нуль-порта; он всегда напоминал мне какой-то древний земной храм с объемки в давней детской книжке.

Притормозив на повороте, я свернул к этому куполу, перевернутой чашей вздымающемуся над равниной, и опять, в который раз, восхитился его грандиозностью; чем ближе я подъезжал к нему, тем яснее становилось, что размерами он не уступает целой горе. А ведь этот защитный купол был только наружной, надземной частью уходящего в глубину сложнейшего технического сооружения, позволяющего любому желающему буквально несколькими шагами добираться до далеких планет. С помощью великого Колдуна земляне сумели вылезти из своего перенаселенного скромного домика в окрестностях звезды Солнце и действительно стали жителями Вселенной… ну, не Вселенной, но Галактики.

Временами, когда я, глядя на звезды, размышлял об этом на своем балконе, у меня просто дух захватывало от осознания головокружительной огромности космических расстояний, от осознания того, что если вдруг в один далеко не прекрасный день разладятся или и вовсе исчезнут наши нуль-трассы, мы никогда больше не сможем добраться друг до друга. В сущности, вся наша Ассоциация держалась только на нуль-трассах; исчезни они — и все мы окажемся затерянными в космической беспредельности, и навсегда разорвутся наши связи, и каждый обитаемый мир останется в вечном одиночестве.

Это невозможно? Но если верно древнее изречение: «Бог дал, Бог и взял»?..

Я остановил авто на площади перед закрывшим небо куполом и вышел. Вдоль нуль-порта протянулась редкая цепочка машин. В последний раз взглянув на небо, я зашагал к широким дверям, ведущим в другие миры.

Внутри нуль-порта было прохладно и немноголюдно. Я миновал светящиеся указатели и, пройдя наклонным спиралеобразным коридором, вошел в круглый зал для пассажиров, направляющихся на Журавлиную Стаю. Набрал заказ на пульте системы обслуживания, вставил в прорезь приемника служебную кредитную карточку — вояж за счет Унипола — и, дождавшись тройного короткого сигнала, получил свою карточку обратно.

Табло показывало шесть тридцать восемь. Я сел в одно из кресел, полукольцом расставленных вдоль стен, и осмотрелся. Кроме меня, в путешествие на Журавлиную Стаю собиралось еще пять человек — двое мужчин в строгих костюмах, судя по всему, то ли коммивояжеры, то ли коммерсанты; молодая женщина с маленькой девочкой, болтающей ногами в кресле и жующей хрустелки; поджарый старик в пестрых шортах и клетчатой майке, играющий сам с собой в «ково-ково» на раздвижной доске с мигающими имитаторами. Нуль-переход был весьма и весьма дорогим удовольствием, да и не столь часто у рядового жителя той же Соколиной вдруг возникало желание нанести визит на Чайку или Гаруду; зачем? Хорошо отдохнуть, имея средства, можно и не покидая родную планету. Разве что из любопытства, из тяги к переменам, к разнообразию впечатлений, есть ведь такая категория людей — туристов по своей натуре. Но таких было не слишком много. Преобладающую долю передвижений по нуль-трассам (приходилось мне заниматься и подобной статистикой) составляли деловые визиты, а также путешествия, вызванные некоторыми личными обстоятельствами (среди них главенствующую роль играно оформление наследства и, как ни печально, вопросы, связанные с уголовными делами; частенько нуль-трассами пользовались или пытались пользоваться люди, не ладящие с законом). У меня, как представителя Унипола, не возникало проблем с передвижением, а вот другие пассажиры и их багаж подвергались тщательному контролю. Отдельные группировки раз за разом пытались склонить Совет Ассоциации к отмене этого контроля, ущемляющего права личности, но Совет на это не шел. И, по-моему, очень правильно делал.