Я всегда буду рядом (СИ) - "Noniko_27"

— Я не знаю… нет каких-то точных критерий оценки. Есть хорошие и плохие люди, — она пристыжённо мотнула головой и запустила пальцы в волосы у корней. — Нет, что я несу…. я не права. И была слишком категорична. Все достойны быть любимыми, и ты в первую очередь.

— Я могу назвать с десяток людей, которые с тобой поспорили бы.

— Просто у тебя есть своя предыстория, о которой они не знают. И я верю, что однажды ты образумишься и захочешь остепениться.

— У всех есть своя предыстория, но не каждый захочет её узнать, — Джулия встала из-за стола. — А я хочу верить, что ты однажды простишь и отпустишь дурачка из своего прошлого.

========== Седьмая глава ==========

Встав на колени, Аннель рывком вытащила из-под кровати дорожный чемодан. По возвращении сегодня вечером домой она и так намеревалась собрать вещи для командировки. Даже часть одежды подготовила, что сложила аккуратными стопками на комоде. Но, как часто случается, в планы вмешались непредвиденные обстоятельства. Профессиональные издержки, незнание которых не освобождало от ответственности за их исполнение.

— У тебя такая маленькая спальня, — прокомментировал шеф, беспардонно зайдя в комнату. Вот уж кто точно не нуждался в приглашении. Он остановился напротив письменного, а совместительству и туалетного, столика и сконцентрировал взгляд на её семейной фотографии. — Теперь понятно, в кого ты такая симпатичная. Твой отец выглядит знакомо… он, случаем, не композитор?

— Да, он автор множества саундтреков, но не настолько популярных, чтобы его кто-то узнавал, встретив на улице или увидев на фотографии.

— Я знаю многих кинокомпозиторов ввиду своих музыкальных увлечений.

Аккуратно утрамбовав заранее подготовленные вещи, Аннель потянулась к ручке комода и замерла, поймав на себе его заинтересованный взгляд. Через силу улыбнулась и как можно деликатнее спросила:

— Шеф, почему вам не сидится в зале на диване?

— Там слишком скучно.

— Включите телевизор. Тут вы мне мешаете. Я не могу при вас собирать вещи.

— Почему? — шеф отпил растворимого кофе и поморщился, точно отхлебнул каких-то помоев. Удивительным образом даже с подобной гримасой он умудрялся выглядеть привлекательно — вот она истинная сила красивого лица. Но как же остро эта чудесная физиономия раздражала временами.

— Потому что некоторые вещи носят личный характер. Или мне при вас нижнее бельё укладывать?

— Никогда не понимал, почему женщины так носятся со своим нижним бельём. Чем оно так радикально отличается от бикини, которое вы спокойно демонстрируете на пляже?

— Предназначением, — тихо буркнула она сквозь зубы. Его поведение вполне можно было расценивать за вторжение в личное пространство. Однако открыто высказать претензию Аннель не решилась, а только глубоко вздохнула и устало произнесла: — Допустим, вы правы, но есть ещё предметы личной гигиены. Их точно никто и никогда не демонстрирует окружающим.

— Всё, что естественно, то не безобразно, — ухмыльнулся шеф, но таки двинулся к выходу из комнаты. — Поторопись.

— Как же, много видел он естественного, — не удержалась она от саркастического комментария, стоило двери закрыться. — Посмотрела бы я на то, как он упивается красотой женщины с бурной растительностью по всему телу.

Между нижним бельём притаился маленький электрошокер, что подарили ей родители на двадцатилетие. Использовать его по назначению Аннель ещё не доводилось. Но на всякий случай она продолжала брать шокер во все поездки, где ей предстояло заночевать в незнакомом месте. Для неё он служил не столько средством самообороны, сколько амулетом наподобие ловца снов, отгоняющего кошмары.

Застегнув последнюю молнию на дорожном чемодане, Аннель поставила его на колёсики, выдвинула ручку и покатила в коридор, где оставила возле входной двери. В зале шефа не оказалось, в туалете тоже, судя по приоткрытой двери.

— Что вы здесь делаете? — смотря на его копошения в навесном шкафе кухонного гарнитура, спросила она, не до конца понимая, что ей сейчас следовало делать: изумляться или злиться.

— Ищу кофе.

— Зачем?

— Чтобы выкинуть, естественно. Эту сублимированную мерзость нельзя пить.

— Эта сублимированная мерзость моя и находится она в моём доме, поэтому хватит рыться в моём шкафу на моей кухне, — ледяным тоном отчеканила Аннель.

— Твоё-моё — какая разница, когда речь идёт о подобной гадости. Я куплю тебе кофемашину и нормальный кофе, — отмахнулся он и распахнул дверцы следующей тумбы.

— Временами я сильно сомневаюсь в его адекватности, — проворчала она сама себе под нос и раскрыла выдвижной ящик, откуда достала искомую им пачку растворимого напитка. И после того, как та оказалась выброшена в мусорное ведро, самодур, наконец, проследовал за ней к выходу из квартиры.

Всю дорогу до коттеджа шефа они провели в тишине. Лоренцо даже не предпринимал попыток заговорить, словно чувствовал её скверное расположения духа. Оно и понятно, на часах десять вечера — рабочий день всех клерков давно закончился. И молодой водитель, как только высадит их перед домом начальника, направится прямиком домой отдыхать. Аннель же предстояло ещё собирать вещи шефа. И накидать абы что в чемодан не получится. Необходимо было тщательно продумать образы на неделю с учётом допустимой вариативности на случай непредвиденных обстоятельств.

Несколько часов ушло на то, чтобы отобрать вещи. Теперь же их предстояло аккуратно сложить и как-то уместить в одном чемодане. На его дно первым делом полетела домашняя одежда. Костюмы она намеренно выбирала из не сильно мнущихся тканей, но от этого они меньше места не занимали.

В первом часу ночи её стало сильно клонить в сон. И когда она уже подумывала спуститься за чашкой кофе, дверь гардеробной приоткрылась и из спальни выглянул шеф.

— Ты ещё не всё? — спросил он, окидывая разочарованным взглядом наполовину заполненный чемодан.

— Как видите, нет. Вы что-то хотели?

— Пойдём поедим. Я проголодался.

Они спустились на первый этаж и завернули на кухню, где Аннель приготовила нехитрый ночной перекус: сэндвичи с начинкой из рукколы, авокадо и сёмги. Сверху на запечённую корочку тостового хлеба положила хорошо выдержанную глазунью с полностью свернувшимся белком, но ещё жидковатым желтком, и подала к столу.

— Жениться можно, — прокомментировал шеф, проглотив первый съеденный кусочек.

— Благодарю, — сухо отозвалась она. — Но мне по контракту не положено.

— Придётся потерпеть.

Аннель привычно проигнорировала двусмысленность фразы и сконцентрировалась на мыслях о вещах, что уже сложила и которые ещё предстояло упаковать. Прокручивая их в голове, пыталась вычислить, не упустила ли она чего-либо важного из виду. И таки да, упустила. От осознания, что именно забыла подготовить, ей захотелось треснуть себя по лицу.

— Трусы! — негодующе воскликнула Аннель и тут же поймала на себе заинтригованный взгляд шефа, от которого захотелось спрятаться за кружкой кофе. — Извиняюсь, чересчур крепкий кофе сделала. Он перевозбудил мою нервную систему… в смысле не трусами… чёрт… пожалуйста, давайте сделаем вид, что я ничего не говорила.

— Я знаю один способ, как снять напряжение, — протянул он с широкой улыбкой, как у чеширского кота. И продолжил подтрунивать: — А ты быстро учишься, однако.

Она закрыла лицо ладонями и шумно вздохнула. Теперь как минимум пару дней шеф будет отпускать шуточки в этой плоскости, припоминая ей слова о перевозбуждении. Умудрилась же такую глупость ляпнуть и предоставить ему столь благотворную почву для веселья.

Командировка в неделю обещает быть долгой и жутко утомительной.

— Я дам тебе пару дней выходных по возвращении, — вдруг произнёс он. — Знаю, ты сильно утомилась, но перед тем, как приступить к расширению бизнеса, мне нужно изучить работу всех действующих филиалов.

— Понимаю, шеф.

— В моих планах было уложиться в месяц. Но расхождений по документам и нарушений на точках оказалось больше, чем я рассчитывал. И процесс проверки в итоге затянулся.