Князья тьмы. Пенталогия. (Звездный король - Машина смерти - Дворец любви - Лицо - Дневник мечтателя.) - Джек Вэнс

Обо мне нередко отзываются как об исчадии зла — не стану спорить с этим определением, меня не трогает даже самая суровая критика. Зло — понятие со сложной размерностью, оперирующее лишь в направлении единичного вектора, и нередко поступки, вызывающие наибольшее возмущение, не наносят никакого существенного ущерба и даже полезны тем, к кому они непосредственно относятся.

Меня часто спрашивают о Дворце Любви, но я не намерен удовлетворять похотливое любопытство, сопровождающее такие расспросы. Достаточно сказать, что я способствую расширению сферы восприятия и не нахожу ничего достойного порицания в чувственных наслаждениях — хотя вы, несомненно, удивились бы аскетизму моей личной жизни. Дворец Любви занимает значительную территорию и ни в коем случае не является одиночным сооружением; это, скорее, комплекс парков, павильонов, залов, куполов, башен, прогулочных аллей и живописных панорам. Обитатели Дворца молоды, прекрасны и не знают другого существования; поистине, они — счастливейшие из смертных.»

Так сказал Виоль Фалюш. Слухи о его привычках не соответствуют тому возвышенному представлению, какое он пытается создать. Говорят, он одержим эротическими извращениями и способами достижения оргазма. Одна из его излюбленных игр (опять же, по слухам) заключается в том, чтобы терпеливо выращивать, с детства, красивую девушку в изолированной келье. Девушку воспитывают в убеждении, что в один прекрасный день она встретит чудесного богочеловека, который будет ее любить, а затем умертвит ее. После чего, в один ужасный день, девушку выпускают на небольшой остров, где ее ждет Виоль Фалюш».

* * *

Отель «Принц Франц-Людвиг» слыл самым элегантным местом встреч и свиданий в Ролингсхавене. Размеры его главного фойе были невероятны: больше шестидесяти метров в ширину и тридцать метров в высоту. Двенадцать огромных люстр излучали золотистый свет; пол покрывал мягкий золотисто-коричневый ковер, украшенный орнаментальными вариациями основного оттенка. Стены были обиты бледно-голубым и желтым шелком, потолок оживляли росписи, изображавшие средневековые придворные церемонии. Мебель отеля, изящная, но прочная, искусно подражала стилю, ценившемуся в древности — с розовыми и желтыми атласными подушками и резными деревянными ножками и спинками, покрытыми матово-золотым лаком. На мраморных столешницах возвышались вазы высотой в полтора человеческих роста, изливавшие лавины цветов; рядом с каждой такой вазой дежурил застывший паж в роскошной ливрее. Здесь преобладала изощренная роскошь незапамятных времен, которую нельзя было найти нигде, кроме старинной Европы. Герсен никогда еще не видел столь великолепного интерьера.

Наварт выбрал софу рядом с альковом, где струнный квартет исполнял сюиту каприсов. Поэт подозвал пажа и заказал шампанское.

«Здесь следует искать Виоля Фалюша?» — поинтересовался Герсен.

«Я несколько раз встречал его именно здесь, — отозвался Наварт. — Не теряйте бдительность».

Они пили шампанское, сидя в наполненном бормочущим эхо и золотистым светом фойе. Черные юбка и блуза девушки, ее голые загорелые ноги и сандалии каким-то парадоксальным образом — или благодаря необычности сопоставления — не казались здесь безвкусными или непристойными. Герсен был озадачен этим обстоятельством. Как ей удалось такое превращение?

Наварт говорил о самых разных вещах; девушка почти ничего не говорила. Герсена вполне устраивала возможность наблюдать за развитием событий, не вмешиваясь. По сути дела, ему нравилось такое времяпровождение. Девушка выпила довольно много вина, но это ни в чем не проявлялось. Судя по всему, ее интересовали люди, ходившие по огромному фойе, но только с точки зрения отстраненной наблюдательницы. В конце концов Герсен спросил: «Как тебя зовут? Я даже не знаю, как к тебе обращаться».

Девушка не ответила сразу. Наварт заметил: «Называйте ее, как хотите. Таков мой обычай. Сегодня она — Зан-Зу из города Эриду».

Девушка на мгновение улыбнулась — первый раз ее что-то позабавило. Герсен решил, что все-таки она, скорее всего, не идиотка.

«Зан-Зу? Так тебя зовут?»

«Чем такое имя хуже других?»

«Шампанское кончилось — а жаль, оно было отличного урожая! Теперь пора ужинать!» Наварт поднялся на ноги и предложил девушке взять его под руку. Они пересекли фойе и спустились по четырем широким лестничным пролетам в ресторан отеля, не менее великолепный, чем фойе.

Наварт заказал ужин с энтузиазмом и со вкусом знатока; никогда еще Герсен не ел ничего вкуснее — сожалеть оставалось только о том, что в желудке больше не оставалось места. Наварт ел с жадным наслаждением. Зан-Зу из города Эриду, как ее теперь следовало называть, ела деликатно и без особого интереса. Герсен искоса наблюдал за ней. Может быть, она больна? Или недавно пережила какую-то трагедию, какое-то потрясение? Девушка хорошо умела держать себя в руках — даже слишком хорошо, учитывая количество выпитого ею вина: мускателя, шампанского и различных вин, заказанных Навартом к ужину... «Что ж, мне, в сущности, все равно, — говорил себе Герсен. — Меня волнует только Виоль Фалюш». Тем не менее, в отеле «Принц Франц-Людвиг», в компании Наварта и Зан-Зу, Виоль Фалюш казался нереальным. Герсену пришлось сделать усилие, чтобы снова сосредоточиться на своей задаче. Как легко его соблазнили роскошь, элегантность, изысканные блюда, золотистый свет люстр и канделябров! Герсен спросил: «Если Фалюша здесь нет, где, по-вашему, его следует искать?»

«У меня нет никаких определенных планов, — пояснил Наварт. — Нужно следовать влечениям души. Не забывайте, что Фогель Фильшнер когда-то рассматривал меня как пример для подражания. Разве не целесообразно предположить, что его образ действий совпадет с нашим?»

«Вполне может быть».

«А тогда — проверим справедливость моей теории».

Пиршество закончилось черным кофе, маленькими ароматными пирожными и стопками кристаллека, после чего Герсен уплатил за ужин больше 200 СЕРСов, и они покинули отель «Принц Франц-Людвиг».

«Куда теперь?» — спросил Герсен.

Наварт размышлял: «Еще даже не стемнело. Тем не менее, в кабаре Микмака всегда устраивают что-нибудь забавное, а даже если нет, наблюдать за тем, как добропорядочные обыватели позволяют себе распускаться, в любом случае забавно».

Из кабаре Микмака они перешли в салун Парю, в трактир «Летучий голландец», а оттуда — в таверну «Голубая жемчужина». Каждое следующее заведение было несколько менее благопристойным, нежели предыдущее — по крайней мере возникало такое впечатление. Из «Голубой жемчужины» Наварт повел их в кафе «Закат» на бульваре Кастель-Виванс в Амбейле, а затем в несколько разносортных рюмочных, пивных и танцевальных залов на набережной. В заведении под наименованием «Всеобщее рандеву Задиэля» Герсен позволил себе прервать очередное разглагольствование Наварта: «Значит, здесь тоже следует ожидать появления Виоля Фалюша?»