Девятое правило волшебника, или Огненная цепь - Терри Гудкайнд

Никки быстро спустилась из библиотеки в облицованный деревянными панелями зал; ее ноги стремительно неслись по толстым коврам. Она промчалась по лабиринту лестниц и коридоров, позволив своим узам вести ее к Ричарду, заставляя волшебную нить показывать дорогу вместо того, чтобы запоминать помещения и находить дорогу через Башню.

Пока она продвигалась все ближе к нему, она вспомнила о поцелуе, который перед расставанием связал их узами. Она чувствовала себя виноватой за тот поцелуй, хотя это было восхитительно. Он длился намного дольше, чем было необходимо. Хотя она могла бы просто прикоснуться пальцем к его руке или плечу, чтобы установить эту связь, она избрала для этого такой чувственный способ.

Но прямо перед этим Кара сказала, что хотела бы, чтобы он запомнил ее, думал о ней, потянулся к ней своими мыслями. Этот поцелуй должен был заставить его вспоминать о ней. Тем не менее, она чувствовала, что все это было преждевременно, учитывая его состояние — ведь он любил другую женщину, пусть и в своих мечтах, а Никки отнеслась к этому без должного уважения. В некотором смысле она сожалела о том поцелуе. С другой стороны, она очень жалела, что коснулась поцелуем всего лишь щеки, а не губ.

За нее это сделала Шота.

Она пришла в ярость, когда Кара рассказала, что Шота целовала его и пыталась заставить остаться с нею. Никки понимала чувства ведьмы — однако, понимание вовсе не делало ее счастливей.

Никки отдала бы что угодно, лишь бы иметь возможность поддержать его, утешить, успокоить, сказать, что все будет в порядке, показать, что рядом с ним есть люди, которые заботятся и беспокоятся о нем.

Но знала, что для таких слов время еще не пришло.

В то же время она понимала, что так продолжаться не может. Он не может больше оставаться таким. Его жизнь не может больше тянуться так бездумно. Он обязан взять себя в руки.

Никки бежала через бесконечную череду залов и огромных пустых комнат все ускоряя темп, подгоняемая внезапной потребностью как можно скорее оказаться рядом с ним.

Ричард стоял на краю стены, опираясь руками на массивные зубцы и глядел вниз через просвет между ними. Казалось, ему доставляет странное удовольствие стоять вот так, на краю мира. Серые тени, отбрасываемые облаками медленно ползли по холмам далеко внизу.

Казалось, он совсем потерял представление о времени. Все дни стали похожи один на другой, заполненные бессмысленным, пустым, монотонным существованием. Он даже не сознавал, как долго он стоит тут, пристально глядя в никуда.

После смерти Кэлен больше ничего не имело значения. Ему трудно было даже представить, что она когда-то была. Теперь он не знал наверняка, была ли она когда-нибудь в действительности или нет.

Была или нет — теперь в любом случае все было кончено.

Кара находилась рядом. Она всегда была рядом. В дороге это утешало, он знал, что может на нее рассчитывать во всем. Хотя то, что она всегда рядом, иногда раздражало — он никогда не мог остаться действительно в одиночестве.

Он задумался, а уверена ли она, что находится достаточно близко, чтобы успеть схватить его, если он шагнет в пропасть.

Он знал, что не уверена.

Крыши Эйдиндрила далеко внизу, казались отсюда совсем крошечными. В некотором смысле он чувствовал странное родство с этим городом. Город был пуст. И он был пуст. Жизнь покинула их обоих.

С того дня, как он раскопал могилу — он даже мысленно не мог назвать ее могилой Кэлен, а не то, что произнести вслух — он не видел причин дальше оставаться живым. Если бы человек мог умереть просто по собственному желанию, он уже давно был бы мертв. Но смерть, теперь, когда он так страстно призывал ее, внезапно стала очень застенчивой. Дни тянулись бесконечно.

Он был настолько ошеломлен тем, что нашел в могиле, что казалось, его спутанные мысли крутятся на месте, снова и снова возвращаясь к одному и тому же. Похоже, он вообще потерял способность думать. Для него больше ничего не имело смысла. То, что он считал правильным, больше таковым не являлось. Весь его мир перевернулся вверх дном. Как мог он продолжать жить, если и сам не знал, что в этом мире было реальным, а что — нет?

Он не знал, что еще можно сделать. Впервые в жизни он был настолько сбит с толку, что ощущал себя побежденным. Он ведь всегда находил множество выходов из любых положений, он всегда готов был бороться, искать новые решения. Теперь он не видел выхода. Он перепробовал все, что мог придумать. Ни одна попытка не увенчалась успехом. Он оказался в конце пути, не осталось больше ничего.

И все время внутренним взором он продолжал видеть в гробу ее тело.

Он видел, слышал, чувствовал, но не мог думать, не мог собрать воедино свои чувства и мысли. Похоронная процессия живых… имитация смерти… его неудача… а он был так уверен… Безумный неудачник. Что хорошего в жизни, если чувствовать такое. Он мечтал, чтобы его забрала тьма, мечтал оказаться в объятиях небытия.

Он был вне страдания, вне печали, вне горя; была только эта бездумная, пустая, слепая агония, которая не давала ни секунды передышки. Он отчаянно хотел избежать этой правды, отказывался признавать ее, но не мог, и это не давало ему дышать.

Ветер, прилетевший с гор, растрепал ему волосы, пока он безучастно смотрел на крутые склоны высотой в тысячи футов.

Что хорошего принес он другим? Он разочаровал Зедда. Он отдал Шоте Меч Истины ни за что. Никки считает, что он безумен, бредит. Только Кара верила ему. В самом деле, верила. Она была единственной, а он ошибся, когда раскопал могилу.

Он подумал, что Никки должно быть права — он вправду сошел с ума. Все правы. Он просто все выдумал. Он видел это в их глазах; все они смотрели на него как на безумца.

Ричард не сводил пристального взгляда с темных массивных камней внешней стены Замка Волшебника. Они спускались на многие тысячи футов; у подножия скалы начинался лес. Порывы ветра подталкивали его. Вид высоты вызывал головокружение. Головокружение падения.

Что хорошего принес он другим, а больше всего себе?

Он украдкой глянул на Кару. Она была близко. Недостаточно близко.

Ричард не видел причин продолжать терпеть эту муку. У него больше не было разума. Разум был его жизнью.

У него больше не было Кэлен. Она тоже была его жизнью.

Судя по тому, что все ему говорили, судя по тому, что он увидел в гробу в ту ужасную ночь, у него никогда ее не было. Это было лишь заблуждение безумия. Прихоть. Желание, чтобы так было.

Он снова бросил быстрый взгляд на внешнюю стену Башни, на скалы и деревья внизу. Это было очень, очень длинный путь вниз.

Он вспоминал людей, которые рассказывали, что перед смертью каждый заново проживает свою жизнь.