Опасные пути - Георг Хилтль

Мария Бренвилье упала в ту пропасть, которая зияла на ее опасном пути.

И вот она снова очутилась в своей комнате. Она спрятала свертки с золотом в карманы своего дорожного платья, написала несколько строк своему адвокату Дельмарру и покинула дом, сказав перед этим слугам:

— Я должна ехать к мужу… Я получила плохие известия. К полуночи я вернусь.

Она не велела закладывать собственный экипаж, но ушла из дома пешком и направилась к содержателю почтовых экипажей, где наняла легкий кабриолет и велела везти ее в Пикпюс, выдав себя за жену арендатора. Когда она проезжала Тампльские ворота, пробило девять часов. Экипаж стал удаляться от Парижа; Мария оглянулась на город, и ей казалось, что вслед ей несутся проклятия.

— Скорее! Скорее! — торопила она кучера, но, когда они проехали четверть часа, она остановила его и спросила: — Хочешь заработать два пистоля?

— Конечно хочу! — смеясь ответил возница.

— Так поверни направо и поезжай как можно скорее через Компьенн в Офмон. Понял?

Возница выразительно посмотрел на нее и сделал жест по направлению к карману. Мария протянула ему две золотые монеты и сказала при этом:

— Ты получишь вдвое, если быстро доставишь меня в Офмон.

Бич хлопнул, лошади подхватили, и легкий экипаж, подпрыгивая, помчался со скоростью ветра. Вскоре башни Парижа исчезли вдали и убийца перевела дух.

III

Шкатулка Сэн-Круа

Слух об обнаружении лаборатории на улице Бернардинов, о смерти кавалера де Сэн-Круа и аресте Лашоссе с быстротой молнии облетел Париж.

Затем обитателей квартала Мобер взволновало новое событие, стоявшее в связи с предыдущим: после того как лаборатория Глазера была опечатана, старый Гюэ, к ужасу своей дочери, был также арестован.

Плачущая Аманда прибегла к защите Брюнэ и своего верного Ренэ. Но последний и сам находился в самом грустном положении: после сделанного им ужасного открытия, он стремился как-нибудь известить свою мать о случившемся; но как мог он сделать это без ведома отца, который упорно продолжал закрывать ему двери родного дома, ожидая, чтобы Ренэ вернулся на путь истинный? В это время молодой человек получил из Шателэ предписание присутствовать при снятии печатей в лаборатории покойного де Сэн-Круа, во-первых, — в качестве доктора при верховном суде, во-вторых, — в качестве свидетеля происшествия. Ренэ пришлось покориться, и третьего августа, в восемь часов утра, он во второй раз стоял перед дверью подвала, из-под сводов которого на него самого и на все человечество распространилось столько зла.

Пикар, Дегрэ, Фратэ, доктор Моро, аптекарь Гюи, Симон, Ренэ Дамарр и советник Манго — вот кто должен был присутствовать при снятии печатей через сорок восемь часов после катастрофы; явился также Викторин, один из иноков ордена кармелитов, так как монахи, этого ордена хоронили тело отравителя. А Лашоссе сидел в это время в темной камере Консьержери, под надзором двух сторожей.

Советник Манго осмотрел печати, затем дверь была открыта, и комиссия в глубоком молчании вошла в комнату. Глаза Пикара быстро оглядели всю комнату, отыскивая шкатулку: ему очень хотелось заслужить обещанное золото, и теперь он с большим смущением вспомнил, что совершенно позабыл попросить маркизу подробно описать ему внешний вид шкатулки. В комнате было несколько ящиков и шкатулок; в которой из них скрывались важные бумаги? Дегрэ также едва мог скрыть свое нетерпение, но совсем по другим причинам. Фратэ принес из кухни большой стол и уселся за него, чтобы составлять протокол.

— Приступим к расследованию, — сказал Манго. — Господа Пикар и Дегрэ будут ставить каждую вещь на стол, чтобы мы могли хорошенько осмотреть и описать ее.

Манго поместился направо, Ренэ — налево от стола. Как раз возле молодого герцога стояло кресло Сэн-Круа; на спинке еще был перекинут его сюртук, который он снял, приступая к занятиям, а на высокой колонке стула висела его шляпа с длинным пером, прикасавшимся к плечу Ренэ.

Сперва в протокол были занесены показания Дегрэ и Дамарра; затем приступили к дальнейшим исследованиям. Страницы протокола уже покрывал длинный перечень найденных эссенций, летучих жидкостей, весов и различных мер веса, приборов, служивших для опытов, но все еще не было найдено ни одного предмета, которые Моро или Симон могли бы признать опасными и подлежащими судебному исследованию. Затем открыли один из шкафов, и в нем оказалась старинной работы шкатулка.

— Дегрэ, — тихо шепнул Пикар, — отставьте в сторонку эту шкатулку!

— Зачем?

— Я… думаю… я полагаю… я даже, наверное, знаю, что в этом ящике хранятся семейные бумаги; мы должны бы уважить семейные тайны…

Дегрэ с удивлением посмотрел на комиссара, потом перевел взгляд на сидевших за столом. Симон в эту минуту исследовал флакон с зеленоватой жидкостью, и все присутствовавшие внимательно следили за его движениями, так что оба служителя правосудия могли незаметно обменяться несколькими словами.

— Вы знаете, что содержит эта шкатулка? — спросил Дегрэ.

— Да… то есть я предполагаю, — смутившись ответил Пикар, — и я очень просил бы Вас, товарищ… Видите, маркизе Бренвилье было бы чрезвычайно интересно получить эту шкатулку, или вернее — находящиеся в ней бумаги. Как Вы знаете, денег у нее много, очень много… За шкатулку она не пожалеет двойной, тройной награды… Поняли?

Дегрэ тотчас понял положение вещей. Все нити запутанного лабиринта тайн и преступлений находились в его руках, и его глазам криминалиста все дело представлялось вполне ясно. Маркиза была главной виновницей всех преступлений: быстрая смерть всех д‘Обрэ, сведения, полученные от Ренэ, близкие сношения между маркизой и Сэн-Круа, — все подтверждало твердо установившееся мнение Дегрэ; он только еще не пришел к заключению, каким образом группируются события.

— Господин комиссар, — холодно сказал он Пикару, — мы должны представить шкатулку на рассмотрение судей. Вы сами видите, что иначе мы не можем поступить. Я охотно постарался бы… но опасность слишком велика… Во всяком случае я постараюсь как-нибудь выудить эти бумаги.

Пикар нахмурился, но кивнул довольно благосклонно: он думал, что все-таки привлек сержанта на свою сторону.

— Ну, что же, господа, нашли Вы еще что-нибудь? — воскликнул Манго.

— Шкатулку, которая, по-видимому, замкнута, — ответил Дегрэ.

— Что Вы делаете, черт побери?! — прошептал Пикар.

— Оставьте! — также шепотом ответил Дегрэ. — Я открыл ящичек, — громко сказал он, — в нем нет ничего важного: какие-то листочки да записочки.