Я вам не Сталин… Я хуже! Часть третья: Текущая реальность. - Сергей Николаевич Зеленин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Дальше думаю, всё понятно даже целиком деревянному Буратино.
Всё, конечно, в самом начале – удалось войти в контакт лишь с тремя группами потенциальных заговорщиков, правда - занимающих не очень влиятельные должности в руководстве Рейха.
Но лиха беда начало!
Не хватает только «объединённого командования» на месте и причём – обладающего определёнными – весьма «специфическими» навыками.
Шеф «Абвера» адмирал Вильгельм Канарис – идеально подходит на эту роль!
А если всё пойдёт не по плану?
Если «человек похожий на Канариса», с эти листком и списком потенциальных заговорщиков побежит к Гитлеру?
Думаю…
Уверен!
Уверен, что хуже чем было «в реале» после 22-го июня, не будет.
Конечно, имеются кое-какие свои «нюансы»…
Вполне вероятно, что он и в самом деле – агент МИ-6.
Тогда моя затея вскоре станет известна Черчиллю.
Что тогда произойдёт?
Думаю, он поддержит переворот, имеющий целью замену высшего руководства Рейха.
А вот потом…
А вот потом ситуация в Европе перевернётся с ног на голову. Вполне возможен уже англо-германский «Пакт о ненападении» и затем война Третьего Рейха против СССР, при моральной и материальной поддержке Британской Империи. И возможно Штатов.
Однако, перед тем должно пройти достаточно много времени. Не менее двух, а вероятнее всего – пяти лет. До той поры многое изменится в Европе и мире и главное…
Советский Союз станет совершенно другой страной!
И его Вооружённые силы станут совершенно другими – возможно, обладающими не только самыми совершенными видами обычного вооружения…
Но и «ядрён батоном»!
Так что рискнуть - не только стоит, но и жизненно необходимо.
***
Незаметно прочитав мою записку, Курт Шмидт вновь что-то написал на блокноте и показал мне:
«Кого Вы видите во главе Третьего Рейха?».
Наверное думает, я сейчас ему Тельмана в «фюреры всей германской нации» буду навязывать…
Не угадал!
Достав из кармана мамин подарок, глянул на циферблат и сожалеющий цокнув языком, вновь засунул его на место – давая понять, что время интервью истекло.
После чего ответил на его вопрос:
- Как говорил великий китайский император Конфуций: «Не важно какого цвета кошка, лишь бы она ловила мышей».
Приподнимаюсь:
- К сожалению, наша встреча подошла к концу. Надеюсь, Вы очень точно передадите читателям вашей баварской газеты весь смысл моих ответов на ваши вопросы…
И хотя и уже стоя, но по-прежнему не протягивая руки, прощаюсь:
- …Всего хорошего, господин Шмидт.
Тот дружелюбно улыбнувшись, почему-то вместо ожидаемого «Auf Wiedersehen», сказал прощаясь:
- Habe die Ehre, Herr Stalin 160!
И покинул в сопровождении двух «прикреплённых» кабинет.
Переводчик перевёл заикаясь:
- Для меня была честь.
Все на него уставились как на дурака и он густо покраснел.
С заикой-толмачём, генерал Косынкин провёл краткую беседу, взял подписку о неразглашении и отпустил.
Я же глядя тому в след, предложил:
- Правильнее всего было бы перевести его под ваше начало, Петр Евдокимович.
Тот, с непрошедшим ещё на лице выражением «что это только что было?», стал было тупить:
- По штату не положено.
- Ну так измените штат в связи с вновь возникшими потребностями. Вы начальник, или с кем?
Наконец до того дошло и, он тут же согласился:
- Хорошо, я сегодня же распоряжусь.
***
В отсутствие хозяина кабинета, дал о себе знать «бес в мошонке».
Вспомнив своё обещание «через час» позвонить всесоюзно известной – но нынче безработной лётчице Гризодубовой, ещё раз глянул на часы (почти два часа прошло - как незаметно летит время!), после чего воспользовался имевшимся в генеральской квартире городским телефоном.
Трубку взяли сразу же, что дало мне понять, что моего звонка ждали. Однако ни «алле», ни «слушаю» или просто «да»… Лишь взволнованное учащённое дыхание, которое я истолковал чисто по-мужски:
«Горячая киска!».
Стараясь как можно приветливей, представляюсь:
- Валентина Степановна… Это я! Узнаёте?
Молчание.
Обиделась ещё раз, что ли?
С повинными интонациями:
- Конечно, понимаю – по существующему с ветхозаветных времён этикету - опаздывать на свидания положено дамам, а кавалерам – приходить как минимум на час раньше. Однако, в связи с возникшим как-то раз в нашей стране гендерным равноправием, мне можно простить… Прощаете ли, Валентина Степановна?
Звук, как будто трубку кому-то передали…
Иль показалось?
И голос Гризодубовой:
- Тов…? Иосиф Виссарионович?
- Ну не Сирано же де Бержерак – тот уже давно умер! Моё предложение в силе – встретиться на Патриа… На Пионерских прудах. Вы согласны?
Как будто в прорубь кидаясь, выдыхает:
- Согласна.
Недоумеваю:
«Чё это она? Что-то никакого энтузИзма не слышно. Ей сам(!) товарищ Сталин в завуалированной форме делает предложение «перепихнуться», а она как одолжение делает… «Критические дни», что ли? Иль, она из этих…? …Как их? Лесбиянок, чёрт бы их драл».
Подумав недолго, решил забить:
«Раз сразу не послала, значит «даст»! А с каким настроением «даст» и кто она по «ориентации», так это дело десятое. Да и глядишь разохотиться во время «прелюдии», а затем в «процессе»».
Тут ещё вот, как ситуёвина…
Можно было бы тупо заехать к ней на квартиру – не в коммуналке же живёт «всесоюзно известная лётчица», Героиня Советского Союза - любимица партии, правительства и всего советского народа. Можно было бы там же с ней свидеться, сделать «предложение, он которого она не сможет отказаться» и там же ей «влындить»…
При обоюдном согласии, конечно.
Но я не чужд романтизма!
Перед «серьёзными отношениями», должно быть первое свидание, период ухаживания и обольщения.
Ну а уж потом можно и «в койку».
Конечно, мы с Валентиной Степановной далеко не пионерского возраста и «период ухаживания и обольщения» можно сократить до, эээ…
Двадцати минут.
Но первое свидание должно быть и точка!
Зажав микрофон ладонью, спрашиваю у вернувшегося в кабинет Косынкина:
- За сколько минут мы доедим до Патриа… До Пионерских, Маркс бы их побрал, прудов?
Тот по-военному чётко ответил, что не знает и, лишь затем задал вопрос:
- А зачем?
Махнув ему рукой, типа – «выйди», говорю в трубку:
- Тогда, минут через… Где-то через час я Вас буду там ждать. … «Где именно»?
А правда, «где именно»?
Я ж там ни разу не был!
Из ещё даже не опубликованного (только готовится) и не ставшего популярным романа Булгакова, помню только пестро раскрашенную будочку с надписью «Пиво и воды», в которой на поверку не оказалось ни того, ни другого. Да трамвай – который переехал поскользнувшегося на разлитом некой Аннушкой масле Берлиоза. Жаль что всего одного его, а не весь не так давно разогнанный мной «Союз писателей СССР». Иль, хотя бы одно руководство.
Так ведь описываемое происходило в двадцатых годах!
Будку могли снести, продавщицу посадить (а то и расстрелять), а трамвайную линию перенести в какое-нибудь другое место.
Позвав в
