Наследница огненных льдов (СИ) - Ванина Антонина

Покончив с уборкой, настало время осмотреть, что осталось от палаток. Каркас под тентом вовсе не сломался, правда, местами погнулся. А вот с нартой Тэйми было не всё так радужно. После того, как холхут поднял её и метнул в Тэйми, полозья отвалились и спинка покосилась.

– Не страшно, – осмотрев нарты, заключил Вистинг, – главное, что цельные детали не треснули и не сломались.

– Но как приделать полозья обратно?

– У меня есть кусок верёвки, – неожиданно сказал он и пояснил, – Здесь на острове гвоздей и кузней нет, все нарты тут строгают каменными топорами, и каменными же свёрлами проделывают в деталях дырки. Видишь, через эти отверстия продеваются жилы и поочерёдно  привязываются к другим деталям. Дам Тэйми верёвку, она разберётся, что к чему привязывать.

Это хорошо, что нарты можно починить. А вот что нам делать с провизией? Связку юколы вырвать у Зоркого удалось, а мешочек нерпичьего жира лопнул и размазался по снегу. Из круп остался только маленький мешок гречки, консервированное рагу то ли укатилось, то ли погрузилось глубоко в снег. А тут ещё и Брум страдальчески причитал, бегая по лагерю:

– Мои грибочки, мои орешки…

Хорошо, что две упаковки галет остались целыми. И три плитки шоколада. Да, негусто. Как бы нас не сразила цинга.

– Не сразит, – уверенно ответил на мои опасения Вистинг. – Как, по-твоему, на этом острове столетиями живут люди, не видя ни злаков, ни овощей с фруктами? А ведь живут и ничуть не страдают от авитаминоза.

– Значит, есть секрет.

– Именно, и Тэйми его отлично знает.

– А вы?

– И я.

– Только не говорите, что секрет в потрохах какого-то животного.

– Нет, принцесса, – усмехнулся Вистинг. – От цинги аборигены всегда спасались отваром из кедровых иголок.

– Иголки кедрача? – не поверила я. – Да он же здесь растёт на каждом шагу. Неужели всё так просто?

– А зачем усложнять жизнь? Природа всё предусмотрела за нас.

Ну, тогда это в корне меняет дело. А то в голову уже успели закрасться крамольные мысли двинуться на юг к безымянному селению, что обозначено на карте в полудне хода от озера, а потом плыть обратно на Медвежий остров.

– А-а-а, стервятник! – заголосил Брум.

Я отвлеклась от раздумий и оглянулась. По лагерю прохаживался ворон, тот самый, что два дня назад помог нам добыть куропаток. Теперь он подклёвывал остатки разбросанной пищи, но всё изменилось, когда он заметил Брума. Кажется, хищная птица собралась поживиться и хухморчиком. Не успела я кинуться на помощь, как Зоркий подскочил к ворону и согнал его с места. Но ворон так просто сдаваться не собирался, он просто отлетел, чтобы спикировать на Брума, но Зоркий был начеку.

Мой пёсик гонял птицу, пока той не надоела безуспешная охота, да и Брум к тому времени успел подбежать к моей ноге, по штанине заползти на кухлянку, а потом и в капюшон.

Всё, ворон улетел, Зоркий подбежал ко мне и заглянул в глаза, мол, смотри, хозяйка, как я победил ворона и спас нашего мехового говоруна.

– Умничка, Зоркий, защитник ты наш, – погладила я его, а потом обратилась к Бруму, – вот видишь, Зоркий за тебя заступился, а ты всё время его ругаешь.

– Он не за меня заступился, – упрямо проворчал хухморчик, – он за объедки сражался.

Ну да, для собаки сразиться с птицами за объедки – это святое, в Сульмаре уже было нечто подобное. И всё равно я сказала:

– Зоркий сегодня потерял своего друга. Смелого зашиб холхут. Слышишь, как все собаки страдали и выли? Зоркому тоже грустно. А ты бы мог быть с ним помягче, подружиться уже, наконец. Всё равно он тебя спас. Ты ему жизнью обязан.

С кряхтением и ворчанием, Брум всё же выполз из капюшона, чтобы спуститься по рукаву к Зоркому и сказать:

– Ладно, животное, можешь облизать меня, если тебе так хочется.

Зоркий долго смотрел на хмурого хухморчика, а потом ткнулся в его пузико влажным носом и что-то проурчал.

– Ну ладно, ладно, – сдался Брум и провёл ручкой по его переносице,  – хороший пёс, хороший.

Какая идиллия. Наконец-то они сблизились, давно уже пора. Я и сама потрепала Зоркого по гриве, а потом он не удержался и облизал Брума с ног до головы. Неисправимый пёс.

Не успел Брум разразиться ворчливой тирадой, как в лагерь прибежали собаки, а за ними шли и Эспин с Тэйми. Он бережно обнимал её за плечи, укрывая шкурой, а она с мечтательной улыбкой глядела себе под ноги.

– Ну, как ваши успехи, Крог? – первым делом спросил его Вистинг.

– Превосходно, – не скрывая радости, отозвался Эспин. – Сделал всё, как вы и сказали. Был щелчок, рука встала на место. Тэйми теперь свободно ею шевелит. Покажи, Тэйми.

Она вытянула руку, завела её за спину, потом подняла над головой. И вправду, Эспину удалось вправить вывих, пусть он и делал это впервые в жизни.

– Вот и хорошо, – заключил Вистинг и лукаво добавил. – Если всё получилось, что же вы так долго не возвращались? Ах да, семейные дела, понимаю.

Было видно, как Эспин смутился, но ничего говорить в ответ не стал. Так, это уже интересно. Надо будет расспросить обо всём Тэйми, а сейчас надо собираться в путь.

Пока Эспин придерживал нарту и помогал Тэйми привязывать полозья, а Вистинг распрямлял каркас палатки, мы с Брумом зашивали порванные холхутовыми клыками рюкзаки.

За рукоделием я всё думала и не могла понять, что же такое случилось между Эспином и Тэйми всего полчаса назад помимо вправления вывихнутого сустава. Он переменился к ней, как-то иначе стал смотреть на неё, я это не просто видела – чувствовала. Вот и сейчас он так заботливо облегчает ей труд, и будто не было никогда напускного безразличия к ней с его стороны.

Что же случилось? Эспин отвёл Тэйми в сторону кедрачей, уложил на шкуру, заставил снять кухлянку, чтобы осмотреть плечо. А потом он наверняка попросил её спустить лямку комбинезона перед тем, как вправлять сустав. А если верхняя часть комбинезона соскользнула, он наверняка увидел пышную грудь Тэйми. Так, теперь всё понятно. До сегодняшнего дня только при мне и перед сном Тэйми снимала свою просторную кухлянку, а Эспин даже не мог и подозревать, насколько у неё ладная фигурка. А теперь знает.

Вот ведь мартовский кот! Увидел девичьи прелести, и теперь галантно укрывает Тэйми шкурой. Наверное, он там в кедрачах ей лапшу на уши вешал, говорил, какая прекрасная у него жена, как ему повезло. Ему-то повезло, а вот ей? Если он её обманет, поиграет и бросит, я ему точно отомщу. А что? Тэйми за меня была готова застрелить Вистинга, а я почему не могу заступиться за неё?

Ну, Эспин, держись. У нас был уговор, в первом же селении я ищу Тэйми самого лучшего жениха. Ей муж нужен, а не мимолётный любовник! Так что, пусть Эспин даже не думает зариться на то, от чего в день обручения с важным видом отказался. Не нужна ему такая жена, это и так понятно. Но вот воспользоваться доверчивостью девушки пусть даже и не думает. Я за этим прослежу!

Глава 73

Пять упряжных собак выли, скулили, но старательно тянули за собой гружёную нарту. Вообще-то я предложила Тэйми запрячь в пару к Рохе  Зоркого, но она категорически отказалась, назвав моего пёсика ленивым обжорой, от которого не будет никакого толку. Ну, и ладно. Но всё равно жалко мне собачек Тэйми. Они остались без вожака и ещё двух товарищей. Теперь упряжку ведёт старый Туман, а остальные упираются и не могут привыкнуть к новым парам, потому грызутся в дороге и всё время норовят свернуть не туда.

За три дня пути по белой тундре ворон помог Эспину с Вистингом настрелять для нас так нужную дичь. А вот с растительной пищей всё было куда сложнее. От одной только мысли о яблоке или томате приходилось с тоской глотать слюнки и пить отвар кедровых иголок с чагой. Брум тоже страдал от переизбытка одних только куропачьих клювов, но по-своему.

Однажды утром к нашему лагерю подлетела пятнистая птичка с длинным клювом и начала прохаживаться по насту, а потом перескакивать с нарты на рюкзак, с рюкзака на палатку. Накануне выпал снег, что за ночь припорошил все наши вещи. Вот его-то птичка умело и смахивала своим клювом с рюкзаков, потом с нарт, с тента, будто что-то искала.