Заклинание для хамелеона - Энтони Пирс

Бинк до конца отрезал щупальце и проследил, как оно полетело вниз. Затем обрезал второе и третье, чтобы быть уверенным, что их хватит для того, что они с Чери задумали.

Дерево все продолжало вздрагивать, когда Бинк уже спускался, свисающие щупальца, казалось, изгибались гораздо сильнее, чем это могло быть от дуновения ветра. Возможно ли, чтобы путана ожила без магии? Нет, причиной, скорее всего, было его карабканье по стволу, сотрясение ствола вызывало сотрясение лиан.

Они привязали к корню первое щупальце. Им пришлось повозиться с узлом — из-за размеров щупальца. После этого они спустили его вниз. Оно свободно закачалось, совершенно свободно, так что пришлось вытащить его обратно. Они старательно привязали к его концу еще одно, чтобы увеличить длину. На этот раз они услышали глухой удар — конец щупальца упал на скалистое дно.

— Я пойду первым, — сказал Бинк, — и встану на страже с мечом, а ты тем временем спустишь Чета. Там внизу гоблины… хм, а у нас ничего нет для того, чтобы зажечь огонь? Нам нужен огонь, чтобы отпугнуть их…

Чери удивленно уставилась на него:

— Если бы ты был гоблином, ты что, стал бы связываться с жеребенком кентавра?

И она многозначительно притопнула передним копытом.

Бинк вспомнил, как совсем недавно ему пришлось уклоняться от атаки Чери, когда он заставлял ее смириться с непристойной, на ее взгляд, идеей. А он в два раза выше гоблинов, у него есть меч, и он хорошо знаком с кентаврами. И что самое главное, он знал: в какой бы ярости ни была Чери в тот момент, она его друг и не причинит ему особого вреда. Ни у одного из гоблинов такой уверенности не будет… а кентаврица, защищающая своего жеребенка, способна навести ужас.

— Я бы не стал связываться с жеребенком кентавра, даже будь я драконом, — сказал он.

— Когда надо, я могу немного видеть и в темноте, — продолжала она. — Я слышу эхо своих копыт и поэтому имею представление о контурах пещеры. Так что доберемся.

Без дальнейших рассуждений Бинк наклонился, схватился за веревку и нырнул в трещину. Он начал спускаться очень проворно, чувствуя себя намного более сильным, чем когда выбирался отсюда. С удивительной быстротой он миновал узел и оказался на дне. Бинк уставился на падающий сверху слабый свет:

— Все в порядке! Я на дне!

Веревка заходила из стороны в сторону — это Чери начала подтягивать ее к себе. Кентавры прекрасно сохраняют равновесие при такого рода занятиях, так как могут упереться всеми четырьмя ногами и полностью использовать силу рук. Вскоре внизу, покачиваясь, показался Чет, веревка плотно опоясывала его туловище, а сам он крепко держатся за нее руками. За все это время он не сказал ни слова, ничего не попросил и ни разу не захныкал; Бинк был уверен, что это кардинально изменится, когда Чет вырастет. Бинк отвязал парнишку и хлопнул его по спине.

— Чет здесь! — крикнул он.

Теперь настала очередь Чери. Из-за ее габаритов трещина казалась уже, спуск темнее и длиннее, веревка менее надежной, и Бинк в душе очень волновался.

— Отойди в сторону, я могу… начать раскачиваться, — крикнула она.

Бинк знал, что она чуть не сказала «упасть». Она знала, на что идет, но в храбрости ей не откажешь.

Чери спустилась без происшествий, перебирая руками по веревке, и таким образом добралась почти до дна. Но тут более тонкое щупальце лопнуло, и оставшееся расстояние кентаврица пролетела. Но приземлилась она твердо и без повреждений. У Бинка отлегло от сердца.

— Отлично, Бинк, — тут же объявила она, — садись мне на спину и рассказывай, куда идти дальше.

Не говоря ни слова, Бинк оседлал ее… и тут он услышал в темноте какой-то звук.

— Что-то движется, — резко сказал он, с удивлением обнаружив, что волнуется, — Где Чет?

— Рядом со мной, — ответила она.

Оба прислушались… теперь они ясно различили звук. Царапающий, скребущий звук сбоку и сверху. Определенно, ни к кому из них этот звук не относился. Но на гоблинов это тоже не похоже.

Затем Бинк увидел, как что-то по-змеиному извивается между ними и трещиной.

— Корень путаны… он шевелится! — воскликнул Бинк.

— Мы, должно быть, расшатали его в земле, — сказала Чери, — он начал провисать под собственным весом и при этом немного повернулся.

— Наверно.

Но Бинк сомневался. Это слишком напоминало сознательное движение. Может ли путана снова ожить? Если да, то этим путем им уже не выбраться!

Они двинулись по подземному тоннелю. Бинк обнаружил, что очень хорошо помнит дорогу и может ее найти даже в темноте, к тому же он еще и немного видел. Может быть, это остатки мерцания. На самом деле, по мере того как его глаза привыкали к темноте, становилось все светлее и светлее.

— Мерцание… возобновилось, — сказала Чери.

— А я думал, мне мерещится, — согласился с ней Бинк. — Может, здесь еще осталась какая-то магия.

Они начали продвигаться быстрее. Бинк не мог сдержать удивления — если путана возвращается к жизни и мерцание становится ярче, не означает ли это, что к ним возвращается магия? А последствия…

Внезапно тоннель вывел в… дворцовый зал, такой большой, что Бинк даже не мог охватить его взглядом. Повсюду искрились драгоценные камни, вися в воздухе сверкающими искорками. Вверху виднелся перевернутый фонтан, бьющий светящейся водой, капли которой падали обратно на потолок. Ленты из цветной бумаги образовывали вихри и воронки, которые плавали в воздухе словно по собственной воле; они наклонялись или закручивались в спираль — и только для того, чтобы тут же опять выпрямиться. А со всех сторон пришельцев окружали другие чудные вещи, так много, что разглядеть сразу все было просто невозможно. Это был парад такой чудесной магии, какой Бинк еще не встречал. Раньше здесь такой пещеры не было! Чери осматривалась вокруг, удивленная увиденным не меньше Бинка:

— Может, это дело рук твоего Иксанаэнного?

Едва она произнесла это имя, тут же материализовался Икс-анаэнный. Он восседал на троне из цельного бриллианта. Его сверкающие глаза уставились на Бинка, который все еще сидел верхом на Чери, в то время как жеребенок прижался к матери.

— Вот тебя-то я и хотел видеть! — воскликнул демон Ксанфа, — Ты глупое ничтожество, которое ввергло в опасность и себя, и всю свою культуру, не выиграв при этом ничего ни для себя, ни для своего народа. Такой идиотизм заслуживает соответствующего наказания.

Потрясенный всем этим, Бинк тем не менее рискнул защититься:

— Так для чего же ты тогда вернулся? Что тебе от меня надо?

— Они изменили всю терминологию, — ответил Иксанаэнный, — теперь они перешли на дифференциальное исчисление. Для того чтобы освоить эту систему, мне потребуется пара тысячелетий, иначе я не смогу воспользоваться ею должным образом. Потому-то я на это мгновение и вернулся в знакомое место.

— Мгновение-тысячелетие? — спросил Бинк, с трудом веря услышанному.

— Примерно так. Я призвал тебя сюда, чтобы быть уверенным, что никто не нарушит мое уединение. Каждое существо этого мира, которое знает обо мне, должно быть уничтожено.

— Уничтожено? — изумленно переспросил Бинк.

— Я ничего не имею против кого-то персонально, — заверил его демон, — Мне действительно безразлично, живете вы или нет. Но раз о моем присутствии известно, то меня могут захотеть разыскать другие микробы, а мне хочется побыть одному. Поэтому мне придется уничтожить тебя и остальных знающих про меня, чтобы сохранить свой секрет. Большинство из вас уже уничтожены; остались только ты и нимфа.

— Не втягивай в это дело Самоцветик, — попросил Бинк, — она сама невинность; она приходила сюда только из-за меня. Она не заслужила… ’

— Эта кобылица с жеребенком тоже ни в чем не виноваты, — заметил демон. — Это не имеет никакого значения.

Чери обернулась и взглянула в лицо Бинку; она повернула свой человеческий торс тем гибким движением, которое Бинк давно знал, теперь она была так же прекрасна, как раньше. Сомнений быть не могло — к ней вернулась магия!

— Ты его освободил… а он к тебе вот так? Почему бы ему не удалиться куда-нибудь подальше, чтобы никто из нас уж точно не смог его найти?

— Из него здесь истекает много магии, — сказал Бинк, — Без него магия ослабла, но до тех пор, пока остаются такие волшебные существа, как драконы и кентавры, мы знаем, что она еще не исчезла полностью. Его магией пропитан весь Ксанф, и, очевидно, он чувствует себя здесь более уютно. Это как хорошо разношенные туфли вместо новых, только что с туфельного дерева, которые несколько жмут. Демон совершенно не похож на нас: он не испытывает чувства благодарности. Я знал это, когда освобождал его.

— Предстоит небольшая задержка, прежде чем я покончу с вами, — сказал демон. — Устраивайтесь поудобнее.