Рассуждение о начале и основании неравенства между людьми - Жан-Жак Руссо

Доколе люди довольствовались своими поселянскими хижинами, доколе ограничивались они тем, чтобы сшивать одежду себе из кож терновником и рыбными костьми, украшаться перьями и раковинами, малевать тело свое разновидными красками, доводишь в совершенство или украшать свои луки и стрелы, делать острыми каменьями некоторые челночки рыболовные, или некоторые грубые орудия к музыке, словом, доколе прилежали они только к таким трудам, которые каждый мог исправлять один, и к художествам, которые не требовали многих рук, дотоле жили они вольны, здравы, благодетельны и счастливы, столько как могли таковы быть по природе своей, и продолжали пользоваться между собою приятностью сообщения независимого: но с того часа, как человек возымел надобность в помощи другого; как только приметили, что полезно одному иметь запасов против двух, то равенство скрылось, и ввелась собственность, стал труд нужен, и пространные леса переменились в веселые поля, которые надлежало орошать потом человеческим, и на которых вскоре увидели невольничество и бедность, зарождающееся и возрастающее купно с жатвою.

Металлургия и земледелие были те два художества, которых изобретение произвело сию великую перемену. Для стихотворца злато и серебро, но для философа железо и хлеб, привели людей к гражданской жизни, и погубили род человеческий. И так оба оные художества не были известны диким американцам, которые потому остались всегда таковыми, да и прочие народы кажется также оставались в варварстве, пока имели они одно из оных без другого: и сия может быть единая из лучших причин, для чего Европа, если не скорее, то, по крайней мере постояннее и лучше других частей света просвещалась, то есть: что она равномерно изобильнее оных в железе и плодороднее хлебом.

Весьма трудно догадаться, как люди дошли до того, что стали знать и употреблять железо: ибо невероятно, чтоб они вообразили сами собою доставать оное из рудников, и делать надлежащие приготовления для литья оного, не зная наперед что из того произойдет. С другой стороны, меньше можно приписать сие открытие некоторому нечаянному возгоранию, потому что оная руда родится только в местах сухих, и немеющих ни древ, ниже какого былья, так что можно было бы сказать, что природа как нарочно принимала предосторожности, дабы сокрыть от нас сию несчастную тайну. И так остается одно только чрезвычайное обстоятельство какой-нибудь огнедышащей горы, которая выбрасывая слитые металлов руды, могла примечателям подать мысль, чтоб подражать сему естественному действию, но и притом надлежит в них полагать великую смелость и предусмотрительность, чтобы пожелали они предпринять такую тяжкую работу, и могли б представить себе из такой отдаленности те выгоды, которые они могли из того получить, а сие принадлежит уже таким разумам, кои были бы гораздо искуснее, нежели как сии долженствовали тогда быть.

Что принадлежит до земледелия, то основание его было известно гораздо за долго пред тем, нежели произведение в дело установилось; и почти невозможно, чтоб люди упражняющиеся непрестанно получать сведение свое от древ и разных былей, не возымели довольно скоро понятия о путях природою употребляемых к произведению растений; но досуг их по-видимому обратился весьма уже поздно к сей стороне, или для того, что как древеса, которые при охоте и рыбной ловле снабжали их довольною пищей, не имели нужды в их попечениях, или за незнанием как употреблять хлеб, или за неимением орудий для орания земли, или за не предвидением надобностей будущих, или наконец за неимением средств к воспрепятствованию чтоб другие не присвоили себе трудов их: но учинившись после того искуснее, можно думать, что камнями резкими, и заостренными рожнами, начали они землю рыть и обсеивать каким-нибудь овощем, или кореньем около своих шалашей, гораздо за долго прежде нежели узнали как хлеб приуготовлять, или иметь орудия потребные ко хлебопашеству великим числом, не упоминая того, что для употребления себя к такому упражнению и обсеиванию земли, должно было согласишься наперед несколько потерять, дабы потом приобрести более; предосторожность весьма далекая от состояния ума в диком человеке, который, как я уже сказал, с великим трудом может помышлять, поутру о надобностях своих к приближающемуся вечеру.

И так изобретение других художеств было надобно, дабы принудить человеческий род прилежать к земледелию. Как только нужны стали люди для сплавления и ковки железа, то нужны также стали другие люди для прокормления оных. А чем более число мастеровых стало умножаться, тем менее стало рук для запасу общего пропитания, хотя не менее было зевов к пожиранию оного; и как стали потребны одним съестные припасы на промен их железа, другие нашли тайну употреблять железо к размножению съестных припасов. От того завелось с одной стороны хлебопашество и земледелие, а с другой искусство как обрабатывать металлы, и умножать оных употребление.

От орания земли последовало по необходимости разделение оной, а из собственности единожды признанной, первые правила правосудия: ибо, чтобы отдать каждому принадлежащее ему, должно было, чтобы каждый мог что-нибудь иметь свое. Сверх того, как люди начали обращать вид свой к будущему времени, и видели у себя все некоторое стяжание, которого лишиться можно, то не было ни единого кто бы не боялся возмездия себе за обиду, которую бы он причинил ближнему. Сие происхождение тем паче естественно, что не возможно понять идеи о рождении собственности иначе, как от труда рук, ибо для присвоения вещей человеком несотворенных, не видно, чтобы такое он мог употребить, кроме своей заботы. Сей единый только труд, который давая право земледельцу над произращением земли им обрабатываемой, дает ему оное следственно и над тем местом, которое он обсеял, по крайней мере, до жатвы. И таким образом от году до году сие обладание продолжаясь, легко переменяется в собственность г когда древние, говорит Гроций, Церере приписали имя законодательницы, и праздник, торжествуемый в честь ее Фесмофориями, то они чрез сие давали знать, что раздел земли произвел новый род права, то есть, права собственности отличное от того, которое происходит от закона естественного.

Дела в таковом состоянии могли бы остаться равными, если бы таланты были ровны, и чтобы, на пример, употребление железа, и поедание припасов, имели всегда верное равновесие, но размерность сего, будучи ни чем не подкрепляема, вскоре стала нарушена, сильнейшие стали больше работать проворные находили со своей стороны лучшие способы получать прибыток от своих трудов, разумнейшие изыскивали средства сокращать работу свою, земледелец имел больше надобности в железе, или коваль более в хлебе, и, работая равно, один вырабатывал много, между тем как другой с нуждою мог пропиваться. Сим-то образом неравенство естественное означается нечувствительно купно с неравенством сообразительным, и разности между людьми открывающиеся чрез разности обстоятельств становятся еще чувствительнее, долгопребывательнее в своих действиях, и начинают в таковом же размере иметь участие в жребии всех сограждан.

Когда дела достигли до такой степени, то легко можно вообразить прочее. Я не стану здесь описывать повременного изобретения всех прочих художеств, приращения языков, опытов и употребления талантов, неравенства в имении, благоупотребления и злоупотребления богатства, ни всех прочих подробностей последствующих оным, и которые всякой может дополнить, а удовольствуюсь только взглянуть на человеческий род, поставленной в сем новом порядке.

Вот все наши способности открыты, память и воображение в упражнении, самолюбие участвует, рассуждение возымело силу, и разум дошел почти до другого совершенства, какое он иметь может. Вот все качества естественные приведены в действо; чип и жребий каждого человека установлен не по единому количеству имений, и по могуществу услужить или повредить; но по разуму, по красоте, по силе, или искусству, по достоинствам или талантам. И как сии качества одни в состоянии привлечь уважение, то вскоре надобно стало их иметь или притворять: надобно стало для пользы своей показывать себя совсем иначе, нежели как кто был в самом деле. Быть и казаться стали две вещи совсем разные; а из сего различия произошли высокомерие привлекающее себя к почтению, обманчивое лукавство, и все пороки споследствующие оным. С другой стороны человек из вольного к независимого каким он прежде был. Вот уже в рассуждении множества новых надобностей стал подвержен, так сказать, всей природе, а особливо себе подобным и заделался в некотором образе их невольником, даже и тогда, когда бывает их властителем: богатому надобно их услуга, убогому потребна их помощь, посредственность без других обойтись не может, и так должно, чтобы он непрестанно искал чем склонить их в свою пользу, и чтоб они в самом деле или по видимому находили в том свой прибыток, дабы о его прибытке трудиться: а сие делает его обманщиком и лукавцем с одними, наглым и жестоким с другими, и заставляет его облыгать всех тех, в ком имеет он надобность, ежели не возможно ему принудить их чтоб его боялись, или он не находит своих выгод служить им с пользою. Наконец, снедающее честолюбие, желание возвысить относительное счастье свое ее столько по истинной надобности, как для того, чтобы быть выше прочих, вперяет всем человекам ядовитую склонность вредить друг друга взаимно, ревность тайную тем паче бедственную, что для произведения намерений с большею безопасностью приемлет она часто маску благодетельства. Одним словом, равное желание и соперничество с одной стороны, а сопротивление корысти с другой, и всегдашнее скрытое желание получить пользу свою на счет ближнего, все сии вредности суть первое действие собственности и вследствие неотлучное рождающегося неравенства.