ЛЕОНИДЫ - Виталий Марко

закончится. И только если тебе повезёт, ты сможешь подзаряжать её от встречных чувств и отношений со стороны любимого тобой человека. Все мечтают об этом, но далеко не всем так везёт. Как бы то ни было, пока энергия коснувшейся тебя любви не израсходуется, ты не сможешь остановить это чувство. Просто люби её.

– Но это очень больно, дед. Любить вот так, без ответа и без особой надежды. Боль приносит не любовь. Боль приносит разочарование от своих ожиданий, которыми ты безапелляционно и без всякого на то разрешения и согласия наделил любимого тобой человека. Не жди ничего в ответ. Никогда не жди ничего взамен своих чувств. Просто делай то, что не можешь не сделать. Люби, пока эта энергия ещё заставляет твоё сердце учащённо биться в груди при одной мысли о ней.

– Мне пока это сложно понять. То, что ты сказал. С чем-то я согласен… В чем-то нет.

– У тебя есть время подумать. А мне уже пора. Сегодня очень сложная операция. Не буду сыпать профессиональными терминами, всё равно не поймешь. Просто… держи кулаки, чтобы всё прошло хорошо, – он надел пальто и, взяв в руки портфель, вышел на лестничную площадку.

– Эта операция… Это та же девушка, чью фотографию ты показывал? – спросил я уже вслед ему, в полузакрытую дверь.

– Да. Сегодня критический момент. Я редко теряю больных… А в её случае я просто не могу даже в мыслях позволить себе такой исход. Ты же знаешь, как я отношусь к тебе…

– Ко мне? Причём тут я, дед?!

Но он уже не слышал мой вопрос, полностью сосредоточив мысли на предстоящей борьбе за жизнь.

Глава 14. Сон

Ночью ему приснилась девушка с фотографии, которую показывал Дед. Чей-то голос произнёс: «Она умирает». И он сильно испугался за неё. За ту, с кем даже не был никогда знаком. За ту, которая лишь отдалённо напоминала ему его любовь.

– Не бойся, – произнесла девушка, – я не могу умереть.

– Кто ты? Как тебя зовут?

– Анима, – еле слышно произнесла она.

– Анима… Какое необычное имя. Что оно означает?

– Душа… На латыни Anima означает Душа.

– Анима… – повторил он и проснулся.

Он оказался в незнакомой большой комнате, в каком-то доме, рядом с той, которую любил. Но она не замечала его. Она смотрела в сторону окна, через которое было видно, как кто-то пытается ворваться в дом.

Откуда-то он понял, что это тот самый человек, которому она успела подарить свою любовь задолго до их встречи. Там, за окном, было темно, и косые ливневые струи превращали эту фигуру в размытое пятно. Но что-то неуловимо знакомое было в этой фигуре.

Он повернулся к ней, чтобы сказать, что защитит её. И от каждого, и от всего, что только может случиться, хоть наяву, хоть в этом вложенном как матрёшка в матрёшку сне, но…

Она уже убегала по запутанным коридорам того странного дома. То ли от пытающегося ворваться человека, то ли от него самого. А он бежал, бежал за ней, пока не проснулся окончательно.

Глава 15. Надежда RIP

Они брели в предвечерних сумерках, меряя шагами безликое пространство пустыни. Время остановилось, разумно посчитав, что всё равно стало бесполезным в мире, где ничего не может начаться и закончиться. В мире, где нет ни прошлого, ни будущего, потому что всё, что может существовать, существует одновременно, здесь и сейчас, в нескончаемых предвечерних сумерках на странной планете, летящей по одной ей ведомой орбите в холодных глубинах безразличного космоса.

Пути то сближали, то удаляли их. Но они уже настолько свыклись с недосягаемостью друг друга, что перестали воспринимать параллельно идущего – он её, а она его – как попутчика. Скорее, как тень, которая просто всегда где-то рядом, но с которой нельзя ни встретиться, ни расстаться.

И чтобы не сойти с ума, и он, и она разговаривали сами с собой. И это оказалось довольно забавным занятием. Отнюдь не таким очевидным и предсказуемым, как могло показаться. Задаваемые вопросы иногда поражали их своей неожиданностью. А произносимый бормочущими губами ответ, долетая до их ушей, заставлял порой оглядываться в поисках кого-то ещё, кто мог без спроса влезть со своим частным мнением в их тихую внутреннюю беседу.

А возможно, не ведая о том, этими невидимыми собеседниками друг для друга были они сами. Ведь что за проблема, услышать мысли кого-то другого, особенно если оба этого хотят? Особенно если один из них – человек, а другая – его душа.

Так или иначе, нескончаемые темы этих диалогов всё равно сводились к тому, КТО иногда составлял им компанию, являясь в ореоле ослепительного сияния со стороны предзакатного солнца. И одной-двумя фразами не оставив камня на камне от, казалось бы, уже бесспорных и надежных выводов, удалялся к своим делам, оставив их наедине с теми же самыми вопросами, но уже в совершенно ином свете…

И когда их основные споры были завершены, а список запрещённых к обсуждению тем чётко определён, то вот к каким выводам им удалось обоюдно прийти…

Когда боль и обида переполняют тебя, кажется, что груз этого невыносим. Кажется, что в мире не найдётся такого количества добра и любви, чтобы заживить эту рану. Кажется, что эта пустота внутри тебя, возникшая после того, как в рваную брешь на душе утекли все наполнявшие тебя чувства, значительно больше вселенной, в которой ты сам – лишь маленькая песчинка. И нет надежды. Нет…

Как можно упрекать путника, идущего по извилистой дороге, которой нет ни конца, ни начала, в том, что за каждым следующим поворотом ему видится лишь тот же бессмысленный путь? Как можно упрекать его в том, что раньше он не видел ничего другого, кроме пыльной дороги под ногами?

Но вдруг… Ах, если бы не это – вдруг! Вдруг, обогнув ещё один выступ скалы, взобравшись на ещё одну вершину, он в недоумении останавливается. Там, впереди, вместо привычной серости что-то блеснёт. То ли вода отразит упавший солнечный луч, говоря ему:

«Иди ко мне, утоли свою жажду, освежи уставшее тело, расслабься во мне, потеряв вес свой в силе вод моих…» То ли свет от костра поманит согреться, шепча языками пламени:

«Подойди ко мне, я дам тебе уют и покой, сядь рядом со мной, я дам тебе тепло и ночлег. Я буду охранять твой сон, и пока ты спишь, никто не рискнёт нарушить границу моего свечения, которым я окружу тебя. И так будет всегда – пока ты этого хочешь!»

А может это чьи-то незнакомые, но уже давно снящиеся глаза, поманят тебя радугой любви. И будет в этом свете и отблеск воды, и пламя огня, и ещё что-то, от чего сердце сладко заноет, боясь поверить.

Кто устоит перед