Твокер. Иронические рассказы из жизни офицера. Книга 1 - Искандар Бурнашев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Это поняли сразу, когда, бросив прощальный, грустный взгляд на неотрытые окопы мы построились перед преподавателем
.– Противник хитёр и коварен. В бессильной злобе, терпя поражение от наших мужественных войск, он не останавливается перед применением химического оружия. Что означает запуск сигнальной ракеты СХТ (Сигнал Химической Тревоги)? А это означает, что противник применил химическое оружие, и я разговариваю с покойниками.
Как и положено покойникам, эти упрёки мы выслушали молча.
И тут мы узнаём, что повторение (!) пройденного материала закончено, и мы приступаем к основному вопросу занятия. «Действия солдата в качестве наблюдателя».
Узнав, что теперь у всех у нас, редкая в этих краях, фамилия Иванов, мы получаем задачу на ведение наблюдения на позиции впереди в тридцати метрах. Дослушав до конца боевой приказ мы доверчиво бросаемся к местам для наблюдения в готовности начать оборудовать окопы для стрельбы лежа, и рассчитывая их замаскировать, как строгий окрик снова возвращает нас в исходное положение.
– Товарищи курсанты, доложите, как солдат выдвигается к месту наблюдения?
– Ускоренным шагом или бегом!
Ох уж эти выскочки, не успеет степенный человек обдумать свой обстоятельный ответ, как на тебе – «ускоренным шагом или бегом!» А где главное? «В полный рост или пригнувшись»! Да я и сам собирался так ответить, просто не привык выкрикивать с места, как некоторые…
– Правильно, скрытно, чтобы враг вас не обнаружил. А это значит по-пластунски. Кстати, для переползания тоже имеется норматив.
Снова заслушиваем приказ и начинаем выдвижение. С первого взгляда ничего особенного, ползи себе и ползи по травке. Но всё дело в том, что Господь Бог, при создании среднеазиатской травки, поручил разработку дизайна создателю колючей проволоки. Поэтому каждая травинка в бескрайней степи имеет колючки, большие или маленькие. Когда ползёшь по такой траве, в голову приходят самые неожиданные мысли, типа: хорошо бы предложить индийским йогам, любителям спать на гвоздях и ходить по битому стеклу, за умеренную плату поваляться на этой травке. И им удовольствие, и нам доход.
Но, памятуя об упомянутых нормативах, особенно не расслабляемся и стараемся двигаться скрытно и быстро, как майские жуки, спешащие на зов сердца к подругам.
Вот, наконец, и заветный рубеж. Окоп, лопатка, пот и зной. Слышу истошный крик:
– Ориентир один, влево двадцать – автомобиль по дороге!
Да, кто бы мог подумать, что жизнь солдата на поле боя может быть настолько насыщенной незабываемыми впечатлениями!
А я уже и забыл, что я не только, мини землеройный комбайн, но ещё и наблюдатель. Дружно подхватываю доклад о результатах наблюдения, который разноголосицей разносится на все лады по полю вокруг. Противный звук сигнальной ракеты глохнет в дружном крике не менее противных голосов «Отделение, Газы!» В противогазе рыть окоп и наблюдать вокруг ещё невыносимее. Но наше старание вознаграждается добродушным:
– Отбой, Газы!
Если Вам покажется, что засохшая земля пахнет недостаточно изысканно для Вас, то наденьте противогаз на пятнадцать минут и повторите попытку. Вас оглушит свежий воздух степи с неповторимым ароматом степных трав. Всё познаётся в сравнении.
Снова построение. Готовые ко всему, мы не верим своим ушам, узнав, что занятия закончены. Сожалеющим голосом преподаватель сообщает нам о том, что невозможно в полном объеме повторить трёхчасовое занятие за один час. Он смог только дать нам только основные приёмы и методы доведения учебного материала до обучаемых. Так вот как называется этот кошмар в приличном обществе!
Стоя в строю, я с трудом сдерживаю бурю эмоций, клокочущую в груди.
– Неужели нам предстоит завтра таким особо циничным способом «сеять разумное, доброе, вечное». среди таких же курсантов, как и я?! А как же курсантское братство?!
Но тут сквозь раскаты грома бесшумно гремящего внутри меня, до мозга доходят заключительные слова напутствия:
– А если что-то не будет получаться, – проведём ещё одно инструкторско-методическое занятие.
– Что-что, еще одно занятие?! Ну, уж нет. «Платон мне не друг, а товарищ курсант». Извините, хлопцы, ничего личного, но у нас, у преподавателей, не принято подводить коллег или обсуждать приказы! Не сомневайтесь, товарищ полковник, занятия проведем по новой методике на высочайшем методическом уровне. Как учили!
На следующий день мы овладеваем новой методикой. Курсанты первокурсники метались по полигону, безуспешно пытаясь избежать педагогических ловушек, умело и со сладострастием расставляемых молодыми педагогами цвета хаки. Но, не имея образца для сравнения, они сразу начинают думать, что на занятиях по тактике по-другому быть и не может. Блаженное неведение!
Степь стонала
Со всех сторон звучали такие знакомые слова, произносимые разными голосами, но с такими, до боли знакомыми, интонациями:
– Противник хитёр и коварен!..
– Передвижение на поле боя осуществляется,
– К месту для наблюдения солдат выдвигается…
– Трехминутный огневой налёт противника…
– А это означает, что я разговариваю с покойниками!
Две недели пролетели незаметно. Две недели мы совершенствовали изученные педагогические приёмы и придумывали новые. Во время проведения занятий, мы ревниво следили за своими друзьями, бессовестно копируя всё новое, что рождалось в наших изощрённых педагогических мозгах.
Бедные первокурсники, они и представить себе не могли, что являются участниками бесчеловечного эксперимента по рождению профессоров военно-педагогической науки новой формации. Профессоров убежденных, что для того, чтобы перевернуть Мир, нужна не точка опоры, а пехотная лопатка, противогаз и, чуть не забыл, пара флажков. Один белый, а другой – красный. (Смотри приложение к Строевому уставу). И весь Мир будет вертеться вокруг нас. А если у него не получится с первого раза, повторим ещё раз, но уже в противогазе.
С опытом приходит и уверенность в себе. Строй, стоящий перед собой начинаешь воспринимать, как очередную группу обучаемых. И, как-то незаметно для себя начинаешь привыкать к тому, что незнакомые тебе курсанты здороваются с тобою первыми.
Чтобы не прерывать процесс учёбы и не расплескать удовольствие, свои отделения мы забираем уже в учебном центре прямо с построения, и в ходе выдвижения к месту занятия, успеваем настроить наших учеников на рабочую волну. Возвращаемся в учебный центр тоже в составе своих отделений. Пройдя у нас полевую выучку, молодые курсанты быстро понимают, что идти строем, даже строевым шагом, – это вид поощрения, который надо ещё заслужить. Ведь противник хитёр и коварен, но даже применение им химического или ядерного оружия не заставит нас бросить раненных товарищей на поле боя. И даже если придется нести их на руках.
Нет, просто идти строем – это уже Счастье. Счастье понятное только избранным.
Оп-па! У Филимонова отделение идет с песней, чеканя шаг! Это что-то новенькое! Мы пели батальоном, ротой и взводом. Отделением еще не пели.
Эх, скорее бы окончить учёбу и стать офицерами! Говорят, что офицеры могут учить своих подчинённых целями днями, даже без перерыва на обед. Какая прелесть! Дожить бы.
Точно говорят, что «лучше летом у костра, чем зимой на солнце!» Отделение, запевай!
Глава 10
Светит солнце лучезарное…
Утро. Покой. Сквозь полудрёму чувствуется, что солнце уже взошло. Слышится тихое пение птиц и воркование горлинок. Мир прекрасен и гармоничен. Бесценные минуты утреннего сна. И вдруг в этот прекрасный мир безжалостно врывается противное шипение и, гнусавый голос искаженный неудачной записью, неразборчиво хрипит:
– Рота подъём!
И раздаётся невыносимая музыка оркестра, и хор фальшиво-бодрыми голосами начинает завывать:
Светит солнце лучезарноеНад военным городком,Над солдатскою казармою,Над моим родным полком!
Дальше слов не разобрать, но музыка неумолимо звучит везде. Начинаешь понимать, что она уже проникла в твой мозг, и избавиться от неё невозможно.
Под звуки этой ненавистной мелодии, мы поднимаемся и готовимся к построению для утренней физической зарядки.
В течение десяти минут, отведенных распорядком дня на утренний туалет, эта мелодия будет выворачивать нам души.
Наконец, под затаённый вздох облегчения, музыка замолкает. Из динамиков, установленных по всему спортивному городку, раздаются глухие команды, чередующиеся с ударами барабана, слышимые далеко вокруг.
Утренняя физическая зарядка началась. В течение двадцати минут мы попадаем в безжалостный конвейер здоровья и утренней бодрости.
До рвоты знакомый голос будет решать, что нам делать. А мы, как бездушные марионетки будем одновременно подтягиваться на перекладинах, и отжиматься на брусьях, поднимать и опускать ноги и развивать мышцы пресса на гимнастических скамейках. Заученные и отработанные движения. позволяют выполнять упражнения, не задумываясь. Привычные физические нагрузки ничто по сравнению с моральными страданиями, которые мы испытываем, с нетерпением ожидая окончания этого кошмара. Команду к началу кросса, мы воспринимаем уже со всеобщим облегчением. Впереди всего лишь двадцать пять минут бега в полной тишине, без терзающих душу завываний, стуков и команд.
