Опасность предельного уровня - Сергей Самаров

Это беспокоило. Не тем, что сейчас вот произойдет разоблачение и кто-то, выломав ногами дверь, ворвется в комнату с автоматами на изготовку. Нет... Любая экспертиза – дело долгое, кропотливое, требующее тщательности и перепроверки. Время уйдет, сам Джабраил будет уже далеко и будет делать свое дело, которому многие постараются помешать. Но ему совсем не надо, чтобы ему мешали...

Беда в том, что здесь останется капитан милиции Ахмат Хамкоев, тогда, может быть, уже и майор милиции Ахмат Хамкоев, и все подозрение падет на него. И вопросы Ахмату будут задавать прямые, резкие и по существу. Вопросы, подкрепленные данными экспертизы. Сможет ли он ответить так, чтобы не сдать Джабраила? Надо подумать... Может быть, и есть вариант хитрого ответа... Не все сразу приходит в голову. Если будет что-то подходящее для оправдания, необходимо будет это обсудить с Ахматом, и даже, возможно, отрепетировать вероятный допрос. Если варианта не найдется... Что ж, тогда с Ахматом придется расстаться... Хорошо, что у Джабраила остался в наличии такой человек, как Урусхан. Урусхан по своей природе идеальный «чистильщик». Он умеет убрать любые следы так, что десять следственных бригад одного волоска в качестве улики не найдут и заподозрят в «зачистке» любого, только не его...

Во дворе свет зажгли, чтобы лучше было видно – все три сильные лампочки, что выведены на открытую летнюю террасу. Наверное, теперь видно стало хорошо, только на что им там смотреть, кроме трупа, который уже, судя по звукам, через калитку перетащили.

Свет через штору и в комнату тоже проникал. Растворял полумрак, как вода растворяет молоко. Там, во дворе, много людей, и к окну лучше не подходить, хотя оттуда, со света, никто не увидит человека в комнате, спрятавшегося за шторой. Джабраил по-прежнему сидел за столом и был внешне спокоен. Он и внутренне тоже был спокоен, потому что заставлял себя быть спокойным. Во всем доме только один Алан от такой ночной суеты готов был, кажется, с ума сойти. Лаял и лаял не переставая. Ахмат его, судя по металлическому звону, на цепь посадил. Цепь хозяин теперь за дерево цепляет. Раньше она к будке крепилась, но однажды Алан протащил за собой через половину двора и тяжеленную будку. Теперь Ахмат приспособил вместо якоря дерево – корни за землю держатся прочно. Пес с цепи рвется, того и гляди, металлические звенья разлетятся. Хорошо тогда ментам достанется. Да и поделом... Любопытно было бы посмотреть... Если сорвется Алан, Джабраил не вытерпит, выглянет, чтобы картиной полюбоваться...

На скатерти росло масленое пятно. Пистолет был хорошо, без жадности смазан, как Джабраил всегда смазывал оружие. И масло, когда он лежал на боку, стекало из-под кожуха затвора. Джабраил пристально смотрел на это пятно. Сейчас, при включенном во дворе свете, его было уже хорошо видно. И пятно помогало думать. Смотришь вроде бы на пятно и даже сосредоточиваешь на нем внимание, чтобы отделиться от того, что за стеной и за окнами происходит. И не думаешь о том, что там происходит. Но о другом все-таки думаешь, потому что о другом не думать нельзя. Слишком важный это вопрос, чтобы оставить его без решения.

Как и зачем оказался Юрка Шкурник или, может быть, его люди без самого Юрки, здесь, в саду Джабраила? Что им там надо было? Конечно, так удачно придуманная версия о том, что Шкурник решил отомстить Ахмату, для самого Джабраила значения не имеет. Внешне она привлекательна и бесспорна. Но действительности соответствовать не может, потому что Юрка сам этих людей послал к Ахмату. И Джабраил это понимал хорошо. Юрка Шкурник получил свою оплату сполна и никакого желания отомстить иметь не может. Не за что ему мстить.

Тогда зачем он сюда появился? Зачем?..

Ну уж, точно не ради Ахмата.

Ахмат для Юрки Шкурника вообще – никто. То есть человек, которого можно не замечать, стоя к нему вплотную. Шкурник и не замечал капитана милиции никогда. Хотя наверняка знал, что тот работает на Джабраила.

Но если он приходил не ради Ахмата, значит, он приходил ради самого Джабраила!

Это выглядит еще глупее и еще более непонятно... Зачем может понадобиться Табибу Джабраил, с которым он так недавно и так мирно расстался?

Но ведь понадобился же...

Джабраил подробно «прогнал» в уме всю сегодняшнюю встречу с Косым Шкурником, эпизод за эпизодом, начиная с того, как они уважительно пожали друг другу руки при встрече. И не нашел ничего такого в своем поведении, что могло бы Табиба обидеть. Нет, обида здесь ни при чем. По крайней мере, если и есть обида, то не сегодняшняя...

То, что называется осмотром места происшествия и составлением протокола, закончилось довольно быстро. Осмотр, как понял Джабраил, был достаточно коротким и поверхностным, все записи производились со слов Ахмата, не доверять которому следственная бригада причин не имела. Наконец-то и свет на террасе выключили, и двигатели машин заурчали, удаляясь. Алан успокоился и с чистой совестью, наверное, забрался в свою будку.

Ахмат в коридоре обменялся с женой несколькими словами, кажется, отправил ее спать, и осторожно постучал в дверь, словно предполагал, что Джабраил может в такой обстановке уснуть. Конечно, хорошо бы потереть глаза и сделать сонную мину на лице, чтобы продемонстрировать свое хладнокровие. Иногда Джабраил, со свойственным ему артистизмом, проделывал подобные фокусы, чтобы добиться особого восхищения и уважения. Но сейчас было как-то не до этого. И он просто открыл дверь.

– Свет можно зажигать?

– Можно, – улыбнулся Ахмат. – Уехали. А можно и не зажигать. Я просто дверь в коридор открытой оставлю.

Джабраил согласно кивнул. Хотя свет в окне в это время и привлечет внимание соседей, все же они должны понимать, что не сразу уснешь после такой кровавой передряги, что случилась в саду. Хоть и говорят, что чеченцы к крови привыкли, но не все привыкли спокойно спать, только что избавившись от неминуемой смерти. И потому ничего страшного в горящем свете нет. Но и обязательности в нем тоже нет, потому что и Джабраилу в полумраке разговаривать легче. Легче сказать то, что он сказать намеревается.

– Как обошлось? – спросил Джабраил так строго, словно не он был инициатором и виновником инцидента, а сам Ахмат, вопреки его приказу, что-то учудил.

– Хорошо. – Ахмат невысказанный упрек не принял. – Очень хорошо. Я стал чуть ли не национальным героем. Мне даже предлагали на ночь оставить во дворе машину с нарядом. Сам начальник горотдела звонил. Ценят.

Джабраилу показалось, что Ахмат сам в собственных глазах вырос до ценного кадра, достойного защиты, и это было смешно, потому что все, за что Ахмата оценили, сделано именно им, Джабраилом. Это вызвало короткую улыбку.

– Из чего ты стрелял? Как они записали?

– Из автомата. Я же и встретил их с автоматом в руках.

Автомат и сейчас был в руке Ахмата, словно подтверждал его умение за себя постоять. В понимании ментовского капитана настоящие герои, похоже, когда спят с женой, руку со спускового крючка не снимают. Это вызвало еще одну короткую улыбку Джабраила, в полумраке, впрочем, незаметную.

– Их было несколько человек. Ты стрелял одиночным. Почему не очередью?

– Предохранитель тугой. Успел только на одиночный переключить.

– Пусть так. А если из Паленого извлекут пулю?

– Зачем?

– Надумает кто-нибудь экспертизу сделать.

– И что?

– Калибр, сам понимаешь...

Ахмат слегка растерялся, но быстро вышел из положения:

– Скажу, что и пистолет с собой был.

– Какой пистолет? У тебя штатный «макаров»... А пуля от «беретты»...

– И что делать? – Ахмат как легко приобрел, так же легко и растерял свой авторитет.

И Джабраилу хорошая мысль в голову не пришла. Но надо как-то Ахмата успокоить, чтобы он не проявлял излишней активности до поры до времени. И потому Джабраил подсказал то, во что, он был уверен, не поверит ни один следователь:

– Значит, делаешь так. Если что-то начнется. Только в этом случае, если что-то начнется, ты говоришь, что сразу не стал усложнять ситуацию. Побоялся, что не так поймут. Но ты стрелял из автомата. И тебе показалось, что был еще и выстрел со стороны дома. И Алан у тебя порой в сторону дома лаял. Но понятия не имеешь, кто бы мог тебя подстраховать. Мало ли врагов у Юрки Шкурника. С его привычкой всех обманывать и хапать все, что ему не принадлежит, но до чего рука дотягивается.

Джабраил вдруг замолчал, о чем-то сосредоточенно думая.

– Я понял, – сказал Ахмат. – Надеюсь, до этого дело не дойдет.

– Я уверен, что до этого дело не дойдет, – сказал вдруг Джабраил бодро.

Таким тоном поддерживают упавших духом. Ахмат именно так понял интонацию. Джабраил же имел в виду совсем другое. Он знал, что Урусхан свое дело сделает, и сделает на совесть.

– Ладно. Пойду собираться, – повернулся к двери Ахмат. – Даже часика не отдохнул. Уже утро. Побриться надо. Все-таки телевидение снимать будет.