Штрафной удар сердца - Алекс Винтер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Полная неосведомленность Лаврентьева, мягко говоря, обескураживала. Он уже должен был составить внятную версию, а не ходить растерянным и напуганным. Найдись любой человек, на которого можно было бы свалить ответственность, он, не задумываясь, это сделал бы. Я подумал, что надо уточнить у Торадзе, откуда взялся этот хлыщ на столь солидном объекте, но решил оставить выяснение Агате.
– В административный корпус можно попасть, не выходя из бассейна, верно? – уточнил я. Лаврентьев кивнул:
– Ну да, по стеклянному переходу на третьем этаже, но там двери запираются.
Я посмотрел в окно. Да, два здания связывал стеклянный мост, что, конечно, облегчало перемещение нашему убийце и взломщику, если это одно лицо.
– Как мы уже выяснили, это для ваших спортсменов не проблема, – констатировал я. – Кто имеет доступ к ключам, сейфу и серверной?
Лаврентьев изо всех сил пытался держать удар, но получалось плохо. От напряжения у него даже уши покраснели, а лицо пошло пятнами. Я пока не понял, скрывает ли он что-то или боится за свою хлебную должность.
– Я. Директор. Хотя кода от сейфа я, например, не знал. Не думаю, что его можно было подглядеть, Торадзе не из тех, кто светит код направо и налево. Черт, с работы турнут, как пить дать, а у меня ипотека… Честно говоря, я поначалу голову ломал, кто мог все это провернуть. Что там ваши эксперты, нашли следы взлома?
– Давай-ка прогуляемся, – предложил я, решив проигнорировать его вопрос. – И возьми ключи от всех дверей от бассейна до директорского кабинета.
Лаврентьев угрюмо кивнул и ушел, а я остался ждать и прикидывать, сколько потрачу времени на спонтанную пробежку. Мы вышли к бассейну, где я, стартовав от дверей, побежал на третий этаж. Безопасник, сопя и топая, следовал за мной. Добежав до двери, ведущей в стеклянный переход в соседнее здание, я дождался, пока мне откроют, а затем побежал дальше. Вновь дождался Лаврентьева и уже потом спустился по лестнице на первый этаж, к кабинету директора, где в приемной перепугал секретаршу. Бросив взгляд на часы, я удовлетворенно хмыкнул. Лаврентьев, красный от напряжения, согнувшись пополам, уперся ладонями в колени и посмотрел на меня недобро.
– Хорошо бегаешь, капитан, – сказал он.
– Да, неплохо, – скромно ответил я. – А ваши ребятки еще лучше. При определенной сноровке могли добежать до кабинета директора быстрее меня.
– Думаешь, сейф они ломанули? – поинтересовался Лаврентьев. Я пожал плечами и спросил:
– После происшествия больше никаких инцидентов не произошло?
– Например, каких?
– Ну, не знаю. Кто-то резко купил машину, уехал на Бали, на работу не пришел.
– Насчет машин и Бали не скажу… Бухгалтер отдыхать уехала за границу, это да, но за день до убийства, и о ее планах мы прекрасно знали. Машину точно никто не покупал, во всяком случае, я об этом не знаю… Да, один работник после убийства ушел на больничный.
Я насторожился.
– Кто такой?
– Да дядя Миша, наш электрик, сердце прихватило. Но ему в обед сто лет, вряд ли он по коридорам бегал.
– А раньше он больничные брал?
– Нет, – медленно ответил Лаврентьев. – И на сердце не жаловался.
– Давай-ка мне адрес этого дяди Миши, – скомандовал я. – Кажется, надо с ним пообщаться.
* * *
Дядя Миша, или Михаил Михайлович Потапов, жил в спальном районе и визита полиции точно не ожидал. После того как я представился, Потапов заметно скис и даже побледнел. Однако в квартиру впустил, предложил чаю, а когда я вежливо отказался, уселся на табурет, нервно покачивая ногой. Ему было около шестидесяти на вид, хотя по паспорту гораздо меньше – изрядные возлияния серьезно ударили по его здоровью. Лицо было морщинистым, землистым, с нездоровым цветом. Для сердечника он слишком много курил. На кухне я не заметил никаких лекарств, что, впрочем, ни о чем еще не говорило. А вот сивушное амбре витало довольно отчетливо. Загляни я сейчас в холодильник или мусорное ведро, точно нашел бы пустую бутылку.
Мне показалось, что жены у Потапова нет, – квартира хоть и была прибрана, но в ней не чувствовалось уюта, который могла придать только женская рука. К нам из комнаты пришел толстый серый кот, потерся об ногу хозяина и улегся у батареи, время от времени бросая на меня взгляды, полные презрения. Я решил сразу взять быка за рога.
– Вы знали о том, что по ночам молодежь собирается в бассейне?
Потапов заметно приободрился, сообразив, что его никто ни в чем не обвиняет. Взяв с блюдечка дольку лимона, он выжал ее в остывающий чай и кивнул.
– Ну, видел как-то, – признался он довольно равнодушно. – Я же не сторож. Мое дело – сторона. Купаются себе и купаются, я не возражал, мне не мешали. Свет, правда, жгли, но после себя всегда выключали. Наверное, думали, что никто об их развлечениях не знает.
– А многие знали?
– Обслуживающий персонал знал. Технички, например, – они же не особо следы заметали. А вода тоже оставляет отметки. С чего бы сухие полы вновь мокрыми становились? Иногда находили что-то вроде полотенец и очков. Но ничего такого. Если кому-то из персонала и не нравилось, все помалкивали. Кто мы такие? А они, может, чемпионы будущие.
Особого почтения к будущим чемпионам я в его голосе не услышал, только раздражение. Видимо, дядя Миша принадлежал к той части персонала, которым игры молодежи были не по душе.
– Поименно вы можете назвать людей, которые так развлекались? – спросил я. Он покачал головой:
– Да я не приглядывался. Мне казалось, что это одни и те же всегда, погибший парень точно туда ходил. Я его даже как-то вечером встретил в коридоре, он кивнул и дальше пошел.
– Романов был один?
– Тогда да. А потом я видел их вдвоем с таким здоровым парнем, тоже хоккеистом. Я только фамилию не помню, хоккей вообще не смотрю.
– А кто их впускал?
– Это я вам сказать не могу. Не знаю. Точно не я, у меня ключей нету. Мое дело простое: пришел, починил, ушел. Бывало, иногда вызывали, если проводка закоротит или там лампы перегорят, а у нас какая-нибудь комиссия или соревнования. Но в основном я уходил в шесть вечера. Пару раз видел молодежь в бассейне, но никуда не докладывал.
– Начальники об этом знали, как вы считаете?
– Софико Левановна всегда все знает, а если сказала, что не в курсе, то просто делает вид. От нее ничего тут не скрыть. Кто-нибудь наверняка настучал.
Потапов вытер нос, и я заметил на руке
