Собачий рай - Полина Федоровна Елизарова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Все, кроме Полякова, – кто вяло, с одолжением, кто нетерпеливо, кто насмешливо, – похлопали.
– Агата, это Агафья? – раздевая девушку взглядом, спросил Ренат.
– Крестили да, Агафьей, – выдержав его взгляд, кивнула она.
– А здесь не крестят, здесь только обувают, – оскалившись, сострил Аркадий.
Агата, пытаясь справиться с волнением, упрямо поглядела на Алексея Николаевича.
– Давно играете? – встрял Поляков.
Эта девка – вульгарная, неуместная в их тайном мужском клубе особа – мозолила всем глаза.
Аркадий, усмехаясь, повторил вопрос:
– Да, нам всем хотелось бы узнать, как давно?
– С детства, – по-прежнему глядя на одного Алексея Николаевича, задрав подбородок, слегка дрогнувшим голосом ответила Агата.
– Надо же, как интересно! – комично поиграл бровями Ренат. – Никто из нас не может похвастать подобным. Мы тут так, чисто от скуки.
Некоторые из присутствующих, включая Полякова, делано засмеялись.
– Что ж, – пытаясь погасить искру, добродушно улыбаясь, встрял толстый Борис. – Вот мы сегодня и проверим! Правила клуба Алексей Николаевич должен был объяснить. Про нал Ренат напомнил. А правило первое касается телефона.
Агата открыла сумочку и, покопавшись в ней, достала мобильный.
Поляков успел разглядеть мелькнувшую пачку купюр.
– Я его уже выключила перед тем, как подняться. Куда положить?
Швыдковский, продолжавший стоять рядом, тут же подхватил мобильный из ее рук и танцующей походкой пошел к коробке.
– Давайте уже начинать! – Ренат встал и, подойдя к сервировочному столику, налил себе кальвадоса. Выпив залпом, по-пацански, схватил дольку яблока и начал нюхать ее, как черняшку.
– Что вам налить? – продолжал любезничать с Агатой вернувшийся Швыдковский. – Есть коньяк, но я бы советовал попробовать кальвадос. Сын вчера привез. Лучший французский бренд. Очень рекомендую.
– А я не рекомендую, – поморщился Ренат. – Не впечатлило.
– Я бы выпила шампанского, – ответила Агата.
– Шампанское вроде было внизу, в холодильнике, – продолжал суетиться вокруг гостьи Швыдковский. – Я почти уверен, что с Пасхи там завалялась бутылочка «Моэт и Шандон».
– Давайте уже начинать! – выкрикнул со своего места Поляков. – Пятнадцать минут седьмого!
– Согласен, – подхватил Ренат.
– Шампанское достанется победителям после финала, – ввернул Аркадий.
* * *
Карта Полякову в тот вечер упорно не шла.
Рисковый Ренат дважды сел на мизере, а Аркадий пару раз ошибся в подсчетах, из-за чего много взял на распасах.
В финал вышли аккуратный Борис и Поляков, не проигравший лишь потому, что у коллег образовались гигантские «горы».
За соседним столиком, со стороны которого часто раздавался то мелкий, бисерный, то грубоватый грудной смех Агаты и сдержанные, но довольные смешки мужчин, обстановка была куда веселее, чем за большим.
Прислушиваясь на своей раздаче к оживленному разговору соседей, Поляков выяснил, что Алексей Николаевич когда-то играл с отцом Агаты, своим соседом по старой даче.
Дмитрий Валентинович, как не раз подчеркнул он в разговоре, был в преферансе настоящим бойцом.
Агату же Алексей Николаевич знал еще с тех времен, когда она, совсем девчонкой, не отлипала от стола, наблюдая, как играют взрослые.
Проезжая недавно мимо старой дачи, Алексей Николаевич решил заглянуть к бывшему соседу и встретил там уже взрослую Агату, заехавшую проведать отца.
День был воскресный, ненастный, на дорогах образовались большие пробки, и Дмитрий Валентинович уговорил товарища пересидеть их и остаться на обед.
После десерта с коньячком расписали, будто в шутку, пульку на троих. В итоге просидели шесть с лишним часов.
«Агата, – с восторгом рассказывал Алексей Николаевич, – нас, стариков, тогда разнесла!»
После этого, по ее настойчивой просьбе, он и заявил Агату в катране.
В двадцать минут девятого – ровно через два часа после начала игры – зазвонил будильник на мобильном Швыдковского, оповещая о том, что полуфинал закончился.
За маленьким столом с небольшим отрывом в пуле выиграли Агата и Любимов.
Предстоял финал.
Небрежно кинув проигранные деньги на стол, Ренат, забрав айфон, тут же уехал к своей темпераментной герлфренд, о которой только и говорил весь последний месяц, Аркадий же дождался такси и вскоре тоже покинул катран.
Агата, до того лишь едва потягивавшая коньяк, перед первой раздачей в финале вдруг попросила у хозяина нахваленного им кальвадоса.
Швыдковский удовлетворил ее просьбу и машинально наполнил рюмки оставшихся игроков.
Поляков пить за игрой не собирался, к тому же был за рулем.
Отставив рюмку в сторону, он с раздражением наблюдал, как оставшийся посмотреть игру Алексей Николаевич следил не столько за картами, сколько за своей подопечной.
Мягкий в манерах, беззлобный и нарочито, в угоду публике, чрезмерно впечатлительный Алексей Николаевич был старше Агаты лет на двадцать. Как знал Поляков, этот «плюшевый» с виду преподаватель университета был давно и обреченно женат на истероидной учительнице русского языка, вместе с которой растил двоих детей и в обществе которой постоянно от чего-то лечился в санаториях Сочи.
Финал, по правилам, играли уже не на время, а на количество очков.
Поляков искоса наблюдал за Агатой.
Пить она вдруг стала на удивление много – разгоряченный от накаленной обстановки за столом хозяин то и дело коварно подливал ей крепких напитков.
Зато ее кокетство вмиг улетучилось – сквозь грим на лице проступала крайняя степень сосредоточенности, а на замыленные до дыр шутки преферансистов – особо болтлив был Алексей Николаевич! – она отвечала лишь сдержанной улыбкой.
На третьей раздаче Полякову наконец пришла хорошая карта.
– Восемь первых, – решив на терять драгоценное для игроков время, без лишних торгов объявил он игру.
Борис, пяля в карты водянистые глаза, на несколько мучительно долгих секунд задумался.
– Пас, – нехотя уступил он.
– Мизер, – ядовито прошелестела Агата.
Поляков оторвался от карт и впервые за вечер открыто взглянул на нее.
На алых губах бродила какая-то жестокая и вместе с тем рассеянная, будто предупреждающая, что лучше уступить, улыбка.
Он перевел взгляд на стоявшего за ее спиной Алексея Николаевича, тот не отрывал напряженного взгляда от карт Агаты.
– Девять. Без прикупа, – даже не став оценивать возможный риск, поднял стоимость игры Поляков.
– Мизер без прикупа.
– Пас, – давя в себе ярость, сдался Поляков. На руках у него было восемь взяток.
Агата положила карты на стол. Мизер был «чистый».
А сама она грязная.
Залетная девка, которая, охмурив скучавшего от размеренной жизни друга отца, проникла в их мужскую обитель, чтобы устроить в ней бардак.
3
Сосиски пожарили на мангале.
Не то чтобы Самоваровой так уж хотелось «не хуже, чем мама» накормить ходившего за ней хвостом липучку, – ей не терпелось поскорее запустить жизнь в старую дачу, подарившую им с доктором столько счастливых минут.
В чуланчике нашлись угли и шампуры, и даже, к восторгу