Котел - Лэрри Бонд

Когда они вошли в здание оперативного пункта, командир 1-й эскадрильи подполковник Лышкава поздравил его с двумя сбитыми самолетами. Теперь на счету Тэда стало девятнадцать самолетов противника.

А потом майор Войцик увидел, как командир улыбнулся, наверное, впервые за последнюю неделю.

– Мы получили несколько новых машин, майор. Завтра нам доставят восемь истребителей модели "С", и с ними прибудут трое новых пилотов. Наши два самых старых самолета отправятся в Англию для восстановительного ремонта.

Мысли Тэда помчались стремительным галопом, обгоняя одна другую. Новые машины и пилоты? Это было первое пополнение за несколько недель – первые осязаемые признаки того, что английским и американским союзникам Польши удалось наладить воздушные коридоры и морские пути, ведущие в окруженную врагами страну. Летчиков и так было больше, чем самолетов, и, благодаря этому неожиданному пополнению, его эскадрилья могла получить в свое распоряжение вдвое больше машин, чем сейчас. Он был офицером эскадрильи по оперативной части, и именно ему предстоит выписывать полетные задания для истребителей эскадрильи. Теперь у него будет несколько вариантов выбора, и майор уже предчувствовал, как он распорядится предоставившимся ему шансом. Конечно, они будут не настолько сильны, чтобы дать людям полноценный отдых, однако по нескольку человек в день смогут пропускать боевые вылеты, чтобы немного перевести дух.

Все это пробудило в нем слабую надежду. Пусть лично для себя он ни на что не надеялся, но у Польши появился слабый шанс справиться с бедой.

Глава 32

На лезвии ножа

30 ИЮНЯ, УЗЕЛ СВЯЗИ 25-й ТАНКОВОЙ ДИВИЗИИ В БЕЛОВЕЖСКОЙ ПУЩЕ, ГРАНИЦА ПОЛЬШИ И БЕЛАРУСИ

На протяжении нескольких веков бескрайние, девственные леса Беловежской пущи служили заповедником – последним прибежищем исчезающего европейского зубра в мирные годы и укрытием для польских и белорусских партизан в годы войны. Теперь под густо переплетенными кронами вековых деревьев расположились иные войска, стремившиеся скрыться от американских разведывательных спутников, вращающихся по своим орбитам на высоте нескольких сотен миль над поверхностью Земли.

Когда лучи солнца проникли сквозь густую листву и осветили пространство под деревьями, к небу стал подниматься приглушенный гул многих голосов, звяканье металла о металл и дымки многочисленных походных кухонь. Солдаты российской 25-й танковой дивизии просыпались и приступали к своим ежедневным обязанностям, проведя еще одну ночь в полевом лагере, под прикрытием деревьев и маскировочных сетей, которыми были затянуты танки Т-80 и боевые машины пехоты БМП-2.

Почти в самой середине обширного лагеря стояло несколько палаток, вокруг которых прохаживались вооруженные часовые. Составленные в круг командирские машины свидетельствовали, что штаб дивизии расположился именно здесь. Внутри этого круга было и такое место, где натянутые между деревьями телефонные провода исчезали под большим брезентом, который словно гигантский шатер прикрывал два восьмиколесных бронетранспортера, установку радиосвязи и несколько легких алюминиевых складных столов, заставленных полевыми телефонами, шифровальным оборудованием, аппаратурой засекречивания и прочими сложными приборами. В углу шатра деловито стучал дизельный электрогенератор, благодаря которому можно было пользоваться связью, не тратя драгоценные аккумуляторные батареи.

Возле одного из таких столов стоял высокий черноволосый военный, который говорил по ЗАСо-вскому телефону. Его лицо было бы красивым, если бы его не портил извилистый шрам, пересекающий лоб и по переносице спускающийся на левую щеку. То был след ранения, полученного генерал-майором Сергеем Ростопчиным много лет назад в Афганистане, где он командовал батальоном. Тогда осколки душманской мины не только изуродовали его лицо, но и чуть было не поставили точку на его карьере.

– Хорошо, полковник, я прекрасно вас понял.

Можете сообщить в главный штаб, что дивизия будет готова выдвинуться в назначенный срок.

Для командира дивизии Ростопчин был удивительно молод, особенно в армии, которую маршал Каминов подверг решительной перестройке и чистке.

Сам маршал был уже довольно пожилым человеком, и потому был склонен рассматривать возраст в качестве одного из показателей компетентности военачальника. Ростопчин был гораздо моложе большинства армейских генералов, но его нынешняя должность досталась ему заслуженно. Свою роль сыграло и то, что его родители всю жизнь посвятили армейской службе, и его собственный безупречный послужной список, а так же – что, быть может, было важнее всего – полное отсутствие интереса к политике. Комдив непоколебимо придерживался одного главного принципа и никогда от него не отступал – подчиняться вышестоящему командованию быстро, точно, без рассуждений и оговорок. Это качество делало его тем более ценным в нынешние времена, когда лояльность была не в чести, а пристрастия менялись буквально с каждым новым дуновением политического ветра.

Ростопчин дал отбой и обернулся к начальнику штаба, который с тревогой дожидался конца разговора.

– Это звонил полковник Соловьев, Миша. Нам следует ожидать подтверждения приказа об атаке в течение ближайших суток-полутора.

Полковник коротко кивнул в ответ, ожидая дальнейших инструкций.

– Свяжись со всеми командирами полков, – продолжил генерал Ростопчин. – Передай им, что я жду их к 16.00 для последнего инструктажа. Прикажи подтянуть тылы, я хочу, чтобы все наши машины были заправлены доверху еще до рассвета.

– Слушаюсь, товарищ генерал.

Ростопчин кивнул и вышел с узла связи, направляясь к своему персональному домику-прицепу. У него были компетентные и знающие подчиненные, способные учесть и принять во внимание все важные мелочи, о которых, как правило, вспоминаешь в самую последнюю минуту, причем проделывали они это совершенно автоматически. Автоматизм вырабатывался путем долгих и упорных тренировок, так как подготовить дивизию к боевому маршу было не так-то легко. Положившись на их опыт, генерал решил посвятить оставшиеся несколько часов тому, чтобы еще раз обдумать основные положения своего плана.

Он хотел сделать это вовсе не потому, что ожидал множества неприятностей, когда придет время и будет получен приказ. Отнюдь нет. На границе с Польшей уже сосредоточилось восемь русских дивизий, и еще четыре были на подходе. Им противостояла всего одна дивизия польской армии, которую они сокрушат за несколько часов. При мысли об этом Ростопчин только пожал плечами. При сложившемся соотношении сил война против Польши и их союзников должна была быть больше похожа на учения или маневры, чем на настоящий бой.

ШТАБ 1-й ВОЕННО-ВОЗДУШНОЙ АРМИИ, БАЗА ВВС В ГРОДНО, БЕЛАРУСЬ

Командующий 1-й военно-воздушной армией генерал-полковник Василий Уваров с нескрываемым удовольствием смотрел вдаль с высотной башни в центре города Гродно. В нем нарастало предчувствие грозных событий. Тысячи часов кропотливой штабной работы и подготовки принесли свои плоды: последние подразделения ударной авиации российской армии заходили на посадку.

Укрытия и ангары, выстроенные по обеим сторонам рулежных и взлетно-посадочных полос базы ВВС были уже заполнены прибывшими машинами, однако все новые и новые эскадрильи продолжали прибывать с тыловых аэродромов. На летном поле, на стоянках между массивными бетонными постройками стояли Су-24 – штурмовики дальнего действия со стреловидными широкими крыльями, а перед ними были парами припаркованы "Лягушачьи лапки" – меньшие по размеру, но более тяжелобронированные штурмовики Су-25, аналогичные американским "истребителям танков" А-10 "Тандерболт".

На другой стороне огромного летного поля торопливо расходились по местам экипажи летчиков и команды наземной обслуги, то и дело уклоняясь от электрокаров и самоходных тележек, развозивших по ангарам и взлетным полосам авиабомбы, ракеты и ракетные снаряды, а также боеприпасы для скорострельных авиационных пушек. На самой границе видимости, едва заметные среди невысоких холмов и редких березовых рощиц, боевые расчеты зенитных ракетных комплексов в спешке приводили в порядок свое хозяйство, готовя к боевым дежурствам батареи пусковых установок СА-10 и СА-15, окружившие базу по всему периметру.

Уваров знал, что подобную картину можно в эти минуты наблюдать на всех базах ВВС, расположенных в непосредственной близости от границы. Целые полки ударно-штурмовой и истребительной авиации до последней минуты оставались на тыловых аэродромах, чтобы ввести в заблуждение развед-спутники противника, в то время как вся аэродромная обслуга и техника поездами и автотранспортом скрытно перебрасывались на приграничные базы. И вот теперь они воссоединялись на прифронтовых аэродромах, вновь образуя боевые части и соединения. К моменту, когда маршал Каминов достигнет соглашения со своими французскими союзниками, 1-я военно-воздушная армия будет полностью готова вторгнуться в воздушное пространство Польши всей своей немалой мощью.