Сто сорок бесед с Молотовым - Феликс Чуев

…Справа от Ленина кнопками приколота фотография – Сталин и Молотов с женами. Примерно, того же периода. Смотрю на деревянную конторку рядом со столом.

– Я пишу то стоя, то сидя, – говорит Молотов. – Меняю позу.

…В этой светелке он работает с 1966 года. Небольшая комната с одним окном. На столе – варианты рукописи в картонных папках. У стены на маленьком столике – книги и журналы. Чехов, «Буранный полустанок» Айтматова, «Новый мир», «Развитой социализм» – это то, что сверху, а под каждой из этих книг – стопка в пять-семь штук, наверное. На стене – большая политическая карта мира под целлофановой пленкой. Против окна, у стены, кровать, застланная одеялом с белым пододеяльником без покрывала. Шкаф. Два стула. Все.

Сегодня 1 Мая. Стали подходить гости.

– О чем вы там так тихо говорите? – спрашивает Молотов. Он стал хуже слышать.

– На Колыме говорят: «Золота плохого не бывает. Есть хорошее и очень хорошее. Как коньяк».

– Коньяк бывает теплый, бывает холодный, – говорит Молотов.

Я стал показывать опыты с биополем, двумя пальцами отрывая гостей от стула и поднимая их. Заговорили о Джуне. Молотов очень заинтересовался:

– Так об этом надо говорить и писать! И рассказал, что в 30-е годы у них был врач, болгарин, Казаков, который тоже лечил непонятными методами, но у него не всегда получалось. Однако он вылечил от язв секретаршу Ленина и старого большевика Гусева.

01.05.1981

…В гости приехали грузины.

– Как в Грузии живут? – спрашивает Молотов.

– Хорошо. Кто работает, хорошо живет.

– Да кто не работает, тоже, наверное, неплохо, – говорит Молотов.

– Мы вам хотим анекдот рассказать. При Хрущеве вместо «Сталин» везде стали писать «партия». А Сталин еще лежал в мавзолее. Один грузин приехал в Москву и пишет домой: «Я был в мавзолее, там похоронен Ленин и рядом похоронена Партия».

– Хрущев – это недоразумение для партии, – говорит Молотов.

03.06.1981

– Я гулял, – рассказывает Молотов, – один ко мне подошел. Он говорил, я поддакивал немножко, вопросы задавал, на Сталина намекнул. Говорю: «А как же вы относитесь к Сталину?» – «Как к нему можно относиться?» – отвечает.

Почти до леса дошли, по лесу немножко прошли. Я говорю: «У нас с вами не выйдет разговора До свиданья». Мы пошли в разные стороны. Он резко отрицательно относится.

29.04.1982

Летчики

Молотов всегда одевается легко, не боясь простуды. Дома обычно ходит в рубахе навыпуск. Пошли в лес – надел серый плащ, шляпу, трость взял.

Гуляем. Навстречу по лесной дорожке быстро идет человек в широкополой шляпе, старом коричневом костюме, темно-красном галстуке. Замедлил ход, остановился, поздоровался. Байдуков!

– Вы опять по этой дорожке ходите? Не по той? – спрашивает у Молотова Георгий Филиппович.

– Мы знаем цену славы, цену всех этих дел, – говорит Байдуков. – Это дело проходящее. Проходящее, уходящее. Вчера встречался с пионерами, на телевидении была часовая передача. Задают такой вопрос: вот вы прожили 75 лет, как бы вы, если б снова, сначала? Я говорю: а чего мне снова возвращаться в ту бедность, в те трудности, которые я прошел?

Я вспоминаю прошлую встречу с вами, Вячеслав Михайлович, рассказываю друзьям, как скромно вы живете, – примерно так же, как Сталин жил. Я был у него на даче в 1936 году – кровать застелена солдатским одеялом, все просто…

Постояли минут 15–20. Когда Байдуков ушел, Молотов сказал:

– Чкалова жалко. Погиб напрасно. Как и Гагарин. Беляков как-то ко мне заходил…

29.04.1982

– Российский летчик, которого Ленин будто бы назвал «дедушкой русской авиации»…

– Придумал сам.

– Хрущев его в партию принял, орден Ленина ему дал.

– Ну да, конечно. Так, он как будто неплохой человек, но это, конечно, не большевик. Не имеет ничего общего с большевизмом. Просто советский человек, ну и слава богу, что не антисоветский. Для него, конечно, положительный момент.

24.07.1973

…– Сколько событий в один век! Скрипит, но поворачивается дело. Я десять лет прожил в XIX веке, и восемьдесят пять в этом веке, – говорит Молотов.

– В начале века авиация только появилась, – говорю я. – Братья Райт – полетели в 1903 году. Недавно похоронили Громова, одного из пионеров нашей авиации. До сих пор спорят, кто из них больше – Громов или Чкалов?

– Чкалов ближе к народу, – говорит Молотов. – Громов держался, можно сказать, гордо. А Чкалов, тот более обходительный, более простой. И погиб так случайно.

– Громов мне сказал о нем так: «Я знал, что Чкалов рано или поздно разобьется, а я не разобьюсь никогда, хотя был в таких переделках, в какие до меня никто не попадал». И это правда

– Тоже верно. Чкалов – настоящий русский человек, безалаберный. Сталин Чкалова больше любил.

– Громов обижен: он должен был первым лететь в Америку через полюс, а послали Чкалова

– Верно, верно. Так получилось. Деталей я не знаю и не помню, а так в народе Чкалов был известен, газеты о нем очень много писали, а Громов выполнял определенные задания очень честно, очень аккуратно, не такой был общительный, не такой простой.

– Громов рассказывал, что перед войной Сталин послал в Германию его, а не Чкалова, потому что знал, что Громов все выполнит четко, у него не было ни одного невыполненного задания!

– Правильно. Он человек с характером и организованный. У него все аккуратно. Он производил впечатление серьезного человека и подготовленного. Более солидно выглядел Громов. А Чкалов, который прославился больше, чем Громов, – тот был питух большой и не сдерживался. И погиб совсем глупо. Громов был образцом, эталоном.

16.02.1985

Мамлакат

…Поехали к Молотову с Евгением Джугашвили и Мамлакат Наханговой. Она приехала в Москву, и мы договорились о встрече.

В прихожей Молотов спросил: «Это Мамлакат?» – и как бы историей нашей отозвался этот вопрос. Та самая девочка-таджичка, в середине 30-х собравшая невероятный урожай хлопка и награжденная орденом Ленина. «Подросла», – говорит Молотов. Мамлакат показывает фотографию, где она снята среди членов Политбюро. Сталин, Молотов, Андреев в таджикских халатах.

– Это, по-моему, Бухарин… «Бухарчик», как его называл Сталин.

– Это свояк Микояна, – говорит Мамлакат, – он меня переводил с таджикского, я всего несколько слов по-русски знала. А он учился таджикскому и переводил нашу делегацию. Эту карточку Сталин мне подарил и на обороте написал: «Тов. Мамлакат Наханговой от И. Сталина за хорошую учебу и работу. 1935 год, декабрь».

Я ему книгу подарила, стала ручку искать, а вы мне ручку даете мраморную. Я потом хотела вернуть, а вы: «Бери!» Мамлакат вспомнила, как в 1939 году прилетел Риббентроп и его возили на сельскохозяйственную выставку.