Сборник летописей. Том I - Рашид-ад-дин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Рассказ о возвращении Чингиз-хана с берегов реки Синд, о его пребывании в местности Перван и об избиении и разграблении Газнина [Газны] и тех районов.
Когда султан Джелал-ад-дин переправился через реку, а Бала-нойона и Дурбай-нойона [Чингиз-хан] отправил в погоню за ним, Чингиз-хан самолично, весною года коин, [начало] которого приходилось на [месяц] мухаррам 620 г. х. [февраль — март 1223 г. н.э.], направился вверх по течению реки Синда, а Угедея послал вниз по течению, чтобы покорил те области. Тот предал избиению и разграблению Газну, отослал в восточные города [разных] искусников и ремесленников, а прочих сразу перебили, город же разрушили. [Затем] он [Угедей] послал к Чингиз-хану посла спросить: «Если будет [на то] приказ, я пойду и осажу Систан».[2449] Чингиз-хан повелел: «Наступила жара, ты возвращайся назад, чтобы мы послали на его осаду другие войска!». Угедей вернулся назад дорогою на Гармсир.[2450] Чингиз-хан то лето соизволил останавливаться в степи, которую монголы называют Перван,[2451] поджидая Бала-нойона; области, которые были в тех пределах, он [все] захватил и разграбил. Когда подошли Бала-нойон и Дурбай-нойон, он [Чингиз-хан] оттуда снялся. Когда же он дошел до крепости Кунаун-курган, то там к нему присоединился Угедей. Ту зиму они провели в пределах Буя-Кубур;[2452] тамошний правитель, Салар-Ахмад, подвязал пояс повиновения и выполнил все, что было возможно по части подготовки фуража и всего необходимого для снаряжения войска. Вследствие гнилого климата большинство [монгольского войска] разболелось. Чингиз-хан отдал приказ [йаса], чтобы в каждом доме на каждую голову очистили четыреста манов риса.[2453] Приказу повиновались. Затем Чингиз-хан, — поскольку он покончил с делом султана Мухаммеда, а равно и с делом его сына, султана Джелал-ад-дина, ибо один умер, а другой скитался, Джэбэ же и Субэдая он послал на завоевание владения султана, состоящего из Аррана, Азербайджана, Ирака и Ширвана, — успокоился на этот счет. Во всех завоеванных им городах он посадил правителей [шихнэ]. Когда войска выздоровели, |A 85б, S 225| Чингиз-хан окончательно решил возвратиться [в Монголию], чтобы выйти дорогою через Хиндустан к стране Тангут. Он прошел несколько остановок, [когда] пришло известие, что тангуты вновь восстали. По этой причине, а также потому, что в пути были трудно доступные горы и непроходимые леса, а климат [тех мест был] неблагоприятный и гнилой и [питьевая] вода служила причиной заболеваний, он повернул назад и прибыл в Пешавер, вернувшись со всеми сыновьями и нойонами той же дорогой, по которой пришел. И все!
Рассказ о возвращении Чингиз-хана после завоевания области тазиков к старому [своему] становищу и событиях, которые там произошли.
После завоевания страны тазиков, в год бичин, который является годом обезьяны, начинающийся с мухаррама 621 г. х. 24 января — 22 февраля 1221 г. н.э.], Чингиз-хан привел в исполнение свое] намерение вернуться к [своему] коренному становищу [макам] и к древнему [своему] юрту. Причиной поспешности в этом деле было прибытие известия о восстании жителей Тангута, которые вследствие продолжительности времени [его] отсутствия стали колеблющимися [в своих помыслах]. Он отправился по дороге [через] горы Бамиана, а обозу [угрук], который он [раньше] оставил в пределах Баглана,[2454] приказал сняться с места [и идти по указанному направлению]. Переправившись той зимой через Джейхун, он расположился в окрестностях Самарканда.
Когда Чингиз-хан выступил оттуда, он приказал Туркан-хатун, матери султана Мухаммеда, и его женам [харамха] выйти вперед и громко оплакивать государство [султана], пока монгольские войска не пройдут перед ними.
Когда оттуда [от Самарканда] он дошел до реки Бенакета [т.е. до Сыр-дарьи], все сыновья, за исключением Джочи, собрались к отцу и они устроили там курилтай. Затем, выступив из той местности, они шли медленно и спокойно от стоянки к стоянке, пока не дошли до своего коренного юрта и стойбища [макам].
Так как рассказ о Чингиз-хане до сего места рассказан, то теперь мы приступим к изложению остальных обстоятельств Джэбэ и Субэдая и расскажем о том, какие деяния совершили оба эти эмира и какую взяли страну до того времени, когда они прибыли дорогою через кипчакский Дербенд к коренному своему юрту. После того, как султан Мухаммед умер на острове Абескун, а султан Джелал-ад-дин ушел в Хорезм и вследствие несогласия между эмирами и братьями вернулся назад, в пути [он] сошелся с монгольским войском, которое подходило следом отряд за отрядом, сразился [с ним], ушел в Нишапур, а оттуда направился в Газну, братья же его, Озлак-султан и Ак-султан, вместе с эмирами, в страхе [перед] известием о прибытии монгольского войска к пределам Хорезма, следуя за султаном, были перебиты тем самым войском, которое преследовало султана. И все!
Рассказ о прибытии Джэбэ и Субэдая в область Ирак, Азербайджан и Арран, об избиениях и разграблениях, учиненных в этих странах, и об их уходе дорогою на кипчакский Дербенд в Монголию.
Когда султан Джелал-ад-дин бежал из Нишапура и направился в Газнин, Джэбэ и Субэдай отправили посла к Чингиз-хану [с известием]: «Султан Мухаммед умер, а сын его Джелал-ад-дин бежал и пришел в ту страну. Теперь мы, освободив сердце от [заботы] о них, согласно требованию, которое было определено приказом Чингиз-хана, бог даст, сможем прибыть в Могулистан, [но] это ведает мощь великого господа и счастье Чингиз-хана!».
После того они еще все время посылали послов по разным текущим вопросам. Вследствие того, что в [завоеванных] областях еще не установилось спокойствие, ни один посол не ездил иначе, как в сопровождении трехсот-четырехсот всадников.
В результате всего, когда они [Джэбэ и Субэдай] приступили к завоеванию Ирака, то сначала взяли Хар [?] и Семнан, оттуда они подошли к городу Рею и учинили [там] избиение и грабеж. [Отсюда] двинулись на Кум,[2455] [где] перебили всех тамошних жителей, а детей увели в полон. Оттуда [монголы] пошли в Хамадан. Сейид Маджд-ад-дин Ала-ад-доулэ подчинился и прислал
