Сборник летописей. Том I - Рашид-ад-дин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Тамошние жители, рассчитывая на неприступность крепости, половину стены которой они возвели над Джейхуном,[2431] и гордые своим мужеством и храбростью, не подчинились и чинили жестокие битвы.
На одиннадцатый день [монголы] взяли город силою, выгнали [всех] людей одновременно в степь и, по своему обыкновению, разделив между войском, всех перебили. Какая-то старая женщина говорила; «Не убивайте меня, я вам дам крупную круглую жемчужину». [Монголы] ее потребовали. Та сказала: «Я ее проглотила!». Они сейчас же распороли ее живот и забрали эту жемчужину. Вследствие этого случая они стали вспарывать животы у всех трупов.
Оттуда [от Термеза] он [Чингиз-хан] пошел в район Кангурта[2432] и пределы Самана[2433] и захватил те места. Он стер их [с лица земли], грабя и избивая поголовно население, разрушая и предавая [все] огню.
Затем Чингиз-хан послал войско захватить Бадахшан и его округа частью ласкою, частью силою. Так как в тех странах не осталось следа от врагов и противников и все окрестные владения той стороны были полностью покорены и завоеваны и, благодаря этому, наступило успокоение, он соизволил принять решение о переправе через Джейхун. В это время зима упомянутого года пришла к концу. В начале года могай, который является годом змеи, начинающимся с месяца зул-хидджэ 617 г. х. [21 января — 24 февраля 1221 г. н. э], месяцы которого соответствовали месяцам 618 г. х. [1221-1222 гг. н. в.], он соизволил переправиться через реку Джейхун, через переправу Термеза, и направился в Балх, который был важнейшим городом Хорасана. Это время было тем периодом, в который Джэбэ и Субэдай, переправившись [через Джейхун], выступили в погоню за султаном. Чингиз-хан соизволил остановиться лагерем в виду Балха. Тамошние начальствующие лица явились к нему и изъявили подчинение и покорность и представили различного рода яства и подарки. Затем под предлогом того, что нужно сосчитать [людей], монголы вывели все население Балха в степь и по своему обыкновению разделили между ратниками и всех перебили, [затем] они разрушили гласис и стену города, подожгли дома и кварталы и совсем [все] уничтожили.
Чингиз-хан оттуда пошел к крепости Таликан, осадил [ее] и взял, отсюда он направился к [другому] Таликану;[2434] крепость последнего, известная под именем Нусрат-кух, была чрезвычайно укреплена и полна храбрыми людьми и большими запасами [всего]. Сколько он ни посылал послов и ни призывал [гарнизон] к подчинению, они не внимали [ему]. Их осаждали в течение семи месяцев, [но] вследствие крайней неприступности крепости [ее] не удавалось взять. В ту весну, в которую Чингиз-хан осаждал Таликан, царевичи Джочи, Чагатай и Угедей были в самом разгаре захвата Хорезма, а Тулуй, выйдя через [Тимур-кахалгэ] и назначив правое и левое крыло [войск], сам шел в центре через Меручак и Багшур.[2435] Он захватил все те области и взял Мерв. Оттуда до Нишапура он целиком завоевал все округа и области, как то: Абиверд, Неса, Языр, Тус, Джаджерм, Джувейн, |A 83а, S 220| Хаф, Сенган [Шинган], Серахс и Зурабад, в которых каждый [их главный город] является весьма большим городом. Он также взял город Нишапур. В конце весны упомянутого года он уже захватил все те города и области. [Тогда] Чингиз-хан послал из Таликана [к Тулую] с тем, чтобы сын Тулуй, прежде чем наступит жара, возвратился назад. Согласно приказу тот вернулся назад. По пути он совершил набег на область Кухистан, переправился через реку Чукчаран[2436] и захватил город Херат и его области, оттуда присоединился к [войскам] Чингиз-хана. К моменту его прибытия Чингиз-хан после многочисленных сражений взял крепость Таликан и ее разрушили. Тулуй-хан прибыл и в знак преданности преподнес ему [отцу] дары. Через небольшой промежуток времени из Хорезма прибыли Чагатай и Угедей и также преподнесли дары. Джочи же из Хорезма ушел к своим обозам [угрукха]. В битве под крепостью Бамиан поразили стрелою Мао-Тукана, сына Чагатая, который был любимым детищем Чингиз-хана и которого Чагатай сделал своим наследником; от этой раны тот скончался. Чингиз-хан по этой причине соизволил поспешить с ее завоеванием. Когда он захватил крепость, то отдал приказ [йасак], чтобы убивали всякое живое существо из любого рода людей и любой породы скотины, диких животных и птиц, не брали ни одного пленного и никакой добычи и превратили бы город в пустыню и впредь его не восстанавливали и чтобы ни одно живое создание в нем не обитало! Эту область наименовали Мао-Курган. До настоящего времени ни одно живое существо там не обитало, и она попрежнему является пустопорожним местом.
Затем он издал приказ [йасак], чтобы никто не доводил до слуха Чагатая этого события. Когда тот прибыл и потребовал сына, отговорились тем, что он-де ушел в такое-то место. После этого однажды все сыновья были налицо. Чингиз-хан притворно начал сердиться на них, обернулся к Чагатаю и соизволил сказать: «Вы не слушаетесь моих слов и постановлений [йасак]!». Чагатай испугался, встал на колени и сказал: «Если я переиначиваю твои слова, пусть я умру!». Затем Чингиз-хан соизволил сказать: «Сын твой Мао-Тукан убит в битве, я повелеваю тебе, чтобы ты не плакал и не горевал и в этом отношении не ослушивался моего слова!». От этого обстоятельства тот [Чагатай] стал вне себя, не имея ни сил терпеть, ни дерзновения на то, чтобы ослушаться его приказа. Он терпеливо переносил жжение сердца и печени и не заплакал, а попрежнему занимался едою и питьем. Спустя некоторое время, он вышел в степь под предлогом малой нужды и тайно всплакнул, чтобы стало немного легче; вытерев глаза, он вернулся назад.
После того Чингиз-хан вместе с сыновьями и войсками проводил лето в предгорьях [дар
