Сборник летописей. Том I - Рашид-ад-дин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Стихи
Когда услышал султан, он растерялся,
Мир потемнел перед его очами.
Он извелся в этой тревоге и волнении и от этого горестного события и ужасного бедствия плакал и рыдал, пока не вручил [своей] милой души [высшей] истине:
Стихи
О, мир! Какое же ты злодарующее и злое существо:
Что сам вскармливаешь, то сам [и] уничтожаешь!
И его похоронили на этом острове. Спустя несколько лет, султан Джелал-ад-дин велел перевезти его останки в крепость Ардахин.[2417] Хорезм-шах до того сделал [своим] наследником Озлака, одного из своих детей; [теперь] на острове Абескун он его отрешил, передал [царство] султану Джелал-ад-дину[2418] и сделал его [своим] наследником. Султан |A 81а, S 216| Джелал-ад-дин после смерти отца услышал, что в пределах Хорасана и Ирака монгольского войска не осталось. Оно спешно уходило, согласно приказанию Чингиз-хана, нигде не останавливаясь. [Султан Джелал-ад-дин] очутился в безопасности и прибыл в Мангышлак.[2419] Он забрал в качестве улага найденных там коней и отправил вперед в Хорезм доверенных лиц. Его братья Озлак-султан, который был прежде наследником престола, и Ак-султан и сановники и эмиры — Буджи-Пехлеван, дядя по матери Озлак-султана, Кучай-тегин, Огул-хаджиб и Тимур-мелик — с 90 тысячами канглыйцев находились в Хорезме, куда монгольские войска еще не дошли. В момент прибытия Джелал-ад-дина мнения и намерения разделились. Каждая группа склонялась к одному из братьев. Эмиры боялись смелости султана Джелал-ад-дина и втайне сговорились хитростью внезапно его погубить. Один из них уведомил об этом султана, тот нашел удобный момент и дорогой на Несу направился в Шадьях [Нишапура]. В пределах Устува,[2420] в лесу Сабкан,[2421] он столкнулся с монгольским войском, Озлак-султан и Ак-султан не задержались в Хорезме и поскакали по следам султана. На следующий день они сошлись с тем [монгольским] отрядом, который сражался с Джелал-ад-дином; тот народ [монголы], не зная, что это царевичи, перебил их со всеми людьми, которые были с ними.
Когда султан прибыл в Шадьях, он три дня занимался приготовлением к пути. Однажды в полночь, сев на коня упования на милость Аллаха, он отправился в Газнин, который [еще] отец назначил ему [в удел]. Между его уходом и прибытием монгольского войска прошел один час. [Монголы] пошли по следам султана. Когда [последний] дошел до места, где расходятся две дороги, он оставил там мелика Илдерека, чтобы тот, если подоспеет вражеское войско, отражал его некоторое время. Илдерек же отправился по той дороге, по которой не пошел султан. Когда монголы пришли туда, они пошли по его следам. Султан по той другой дороге в тот день ушел на сорок [?] фарсангов; в неделю он дошел до Газнина. Когда распространилась молва об его появлении, со всех сторон к нему направились его приверженцы и вокруг него собрался народ. В тот промежуток времени, в котором произошли эти события, Чингиз-хан все еще пребывал |A 81б, S 217| в Самарканде, а трех своих старших сыновей он назначил [в поход] на Хорезм. Теперь мы изложим положение [их] дел и снова вернемся к повествованию о Чингиз-хане.
Рассказ об отправлении Чингиз-ханом своих сыновей Джочи, Чагатая и Угедея в Хорезм и завоевании ими того Государства.
По причине, которая упоминалась выше, когда Чингиз-хан покончил с завоеванием Самарканда, он отправил Джэбэ, Субэдая и Туку-чара дорогой на Хорасан и Ирак в погоню и на поиски султана Мухаммеда Хорезмшаха, сам же то лето провел в тех [самаркандских] пределах для отдыха и чтобы откормить лошадей, намереваясь потом лично пойти следом за султаном в Хорасан.
Так как владения Мавераннахра были завоеваны полностью, а другие края точно также стали сохраняемыми и управляемыми монголами, Хорезм, — первоначальное имя которого Гурганч[2422], а монголы его называют Ургенч, — очутился посредине, словно упавшая палатка с перерезанными веревками, — то [Чингиз-хан] захотел его также завоевать. Вот в это время он и назначил [в поход] на Хорезм старших своих сыновей: Джочи, Чагатая и Угедея с войском, по численности подобным песку пустыни, а по необъятности — происшествиям [текущего] момента. Осенью этого же года они двинулись в ту сторону с эмирами правого фланга, отправив в качестве авангарда [манк-лай], который называют «язак», целое войско.
Как было рассказано в предшествующей главе, султан Джелал-ад-дин после смерти отца ушел в Хорезм, но ввиду заговора [против него] некоторых эмиров вернулся [оттуда]. Его братья и вельможи из [числа] султанских эмиров, находившихся там [в Гурганче], вследствие молвы о приближении [монгольских] царевичей, двинулись следом за ним в Хорасан. В пути они были перебиты монгольским войском, по этой причине столица Хорезма была лишена султанов. Из числа влиятельных лиц султанского тюркского войска там находились из родственников матери султана Туркан-хатун: [некто], по имени Хумар, Мугул[2423]-хаджиб, Бука-Пехлеван, командующий войсками [сипах-салар], Али Маргини и группа других. Численность и множество горожан были таковы, что не поддаются описанию.
Так как в том большом городе не было никакого определенного начальника, к которому обращались бы для установления порядка в делах и в важных вопросах во время наступления [столь] необычайных событий, то на управление назначили эмира Хумара во внимание к его родственным отношениям к султанше [т.е. царице-матери]. В один из дней, неожиданно, небольшое количество всадников монгольского войска подскакало к воротам
