Эликсиры Эллисона. От любви и страха - Харлан Эллисон

терапию. Его жизнь была полна настолько, насколько он этого хотел… если не считать того, что он ощущал себя напуганным, потерянным и подавленным. Возможно, д-р Джесс не ошибалась. Возможно, ему пора к психиатру.

В одном он не сомневался: ему не нужны ни Анна Пиккет, ни ее идеально накрашенные леди, на деле боявшиеся только одного: что они не приедут домой вовремя, чтобы включить поливку газонов.

Когда сеанс, наконец, закончился, он первым повернулся к двери, не сказав ничего этой Пиккет. Она стояла в окружении шестерых клуш, однако мягко, но решительно отстранила их.

– Мистер Макграт? – окликнула она его. – Вы не задержитесь на минутку? Мне хотелось бы поговорить с вами.

Он отпустил дверную ручку и вернулся на свой стул. Он даже прикусил щеку от раздражения.

От клуш она отделалась мгновенно, сдув их словно пух с одуванчика; Макграт даже не поверил бы, что такое возможно – тем более, проделала она это так, что те даже не заподозрили ее в том, что она их выставляет. Не прошло и пяти минут, как они остались вдвоем.

Она закрыла дверь за мафиозной принцессой и заперла ее. На какое-то безумное мгновение ему показалось… но это прошло, а на лице ее он не увидел желания, только заботу. Он сделал попытку встать. Она сделала движение ладонью, останавливая его. Он опустился обратно на складной стул. Анна Пиккет подошла к нему.

– Макграта ради, сон убившего, – произнесла она. Он уставился на нее, а она положила левую руку ему на шею, чуть ниже затылка, так, что пальцы ее зарылись ему в волосы, охватывая череп. – Не волнуйтесь, все в порядке, – сказала она, прижав правую ладонь к его левой щеке, оттянув указательным пальцем его нижнее веко, пока он изо всех сил старался не мигать. Кончик ее большого пальца упирался ему в переносицу, среднего – в костлявую бровь.

Она надула губы и глубоко вздохнула. И тут же тело ее дернулось словно от судороги, и она охнула, как будто ее ударили под вздох. Макграт не мог пошевелиться. Он ощущал силу, с которой ее руки сжимали его голову, и дрожь – как ему казалось, от страсти – сотрясавшую все ее тело. Страсти не в смысле физического влечения, а в смысле реакции на что-то необычное, чуждое человеческой природе.

Дрожь все усиливалась, и Макграту показалось, что это вытягивает из него силы, которые перетекают в нее, что они уже переполнили ее и просачиваются теперь обратно в него, только изменившись, сделавшись опаснее. Но чем опаснее? Теперь ее сотрясали судороги, голова ее с зажмуренными глазами моталась из стороны в сторону, словно от разрядов электрического тока.

Она негромко застонала – от боли, не от сексуального возбуждения – и Макграт увидел, что она прикусила нижнюю губу до крови. Судя по выражению ее лица, боль сделалась невыносимой, и тогда он отвел ее руки от своей головы, оборвав контакт.

Ноги у Анны Пиккет подогнулись, и она повалилась на него. Он попытался собраться, но она навалилась на него всем весом, и они полетели на пол вместе с металлическим складным стулом.

Первой, панической мыслью его было: что, если сейчас кто-нибудь войдет и увидит нас такими; подумают ведь, что я ее насилую. Потом он с облегчением вспомнил, что дверь заперта, и страх его сразу сменился тревогой за нее. Он выбрался из-под ее продолжавшего содрогаться тела и выдернул из-под нее стул, зацепившийся за его лодыжку. Оттолкнув стул в сторону, он встал рядом с ней на колени. Она лежала, полуприкрыв глаза, и веки ее трепетали так быстро, словно их освещал стробоскоп.

Он приподнял ее за плечи так, чтобы голова ее лежала у него на коленях, отвел волосы с ее лица и легонько встряхнул: ни воды, ни влажной салфетки у него под рукой не было. Дыхание ее замедлилось, грудь содрогалась не так лихорадочно, и пальцы на откинутой в сторону руке сжались в кулак.

– Мис Пиккет, – прошептал он. – Вы можете говорить? Вы в порядке? Может, вам лекарство нужно… в столе где-нибудь?

Она открыла глаза и посмотрела на него. Потом осторожно облизнула окровавленные губы. Дышать она продолжала тяжело, прерывисто, словно после долгого бега.

– Я это сразу в вас почувствовала, – произнесла она наконец. – Как только вы вошли.

Он хотел спросить, что такого она почувствовала, что в нем такого, выбившего ее из колеи, но она протянула руку и дотронулась до его запястья.

– Вам нужно поехать со мной.

– Куда?

– Поговорить с настоящей группой сновидений.

Она расплакалась. Он сразу же понял, что плачет она из-за него, и пробормотал, что да, он с ней поедет. Она пыталась ободряюще улыбнуться, но он видел, что ей все еще слишком больно. Они посидели так еще немного, а потом вышли из здания вместе.

Каждая в этом большом, похожем на ранчо доме в Хидден-Хиллз не походила на остальных. Одна была слепа, другой недоставало руки. Третья, похоже, пережила страшный пожар, лишивший ее половины лица, а еще одна передвигалась по дому на маленькой тележке с бортиками, не позволявшими ей свалиться.

По шоссе на Сан-Диего они доехали до Вентуры, а там свернули на восток, на шоссе 101, в сторону Калабасаса. Дорога карабкалась на холмы и спускалась вниз, а потом они свернули на узкую дорогу, которая сменилась проселком, а тот – конской тропой. Ехали они в «Ле Сейбре» 85 года, машине Анны Пиккет, но вел Лонни.

Дом стоял в низине, незаметный даже с дороги. Конская тропа вилась меж невысоких, поросших мескитом и дубами холмов, и неожиданно привела их к идеально ровной асфальтированной полосе. Она напоминала тайные шоссе, проложенные Херстом через холмы к Сан-Симеону, к своему замку. Черная полоса асфальта змеилась серпантином, спускаясь в низину.

Заметить огромный дом с пристройками и прилегающей территорией можно было, наверное, только с воздуха; о его существовании не догадались бы даже самые любознательные любители пикников и пеших прогулок.

– Сколько же у вас здесь акров? – поинтересовался Макграт, осторожно поворачивая на очередной виток серпантина.

– Все это, – ответила она, махнув рукой в направлении голых холмов. – Почти до границы округа Вентура.

Она окончательно пришла в себя, но на протяжении всего долгого пути не произнесла почти ни слова – даже когда они застряли в обычной пятничной пробке на 101-м шоссе, которая ползла по долине Сан-Фернандо тысячеколесной гусеницей прочь из Лос-Анджелеса.

– Как-то я с трудом себе представляю, чтобы кто-то набрел на это место случайно, – заметил он. Она посмотрела на него – едва ли не в первый раз после того, как они миновали Санта-Монику.

– Надеюсь, вы