История Глории - Стейс Крамер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Глория, за распространение наркотиков дают намного больше, плюс ко всему вы еще участвовали разбойных действиях, что тоже добавляется к вашему сроку.
– А вы можете гарантировать, что ей точно дадут условный срок? – спрашивает папа.
– К сожалению, я не имею права что-либо гарантировать. Я лишь постараюсь добиться этого.
– И сколько это будет стоить?
– Одну секунду, – Энтони достает калькулятор, что-то бубнит себе под нос, набирая цифры, – по нынешним расценкам вот столько.
Энтони показывает отцу сумму. У папы чуть не отвисла нижняя челюсть. Мне становится так неловко за то, что из-за меня ему приходится идти на такие расходы. Папа переглядывается с Нэнси.
– Дэвид, какая разница, сколько это стоит? Главное, чтобы все получилось.
– Вот именно, – говорит адвокат.
– Хорошо, мы согласны.
– Нет! – как можно громче говорю я, – мы не нуждаемся в ваших услугах.
– Глория… – говорит Нэнси.
– Зачем платить этому человеку столько денег, если… если все это впустую?! Зачем?
– Глория, есть большая разница между условным сроком и реальным, – говорит Энтони.
– Мне плевать. Для меня это ничего не решит. Пусть мне дадут обычного бесплатного адвоката, а вы… вы можете идти.
– Ну, что ж, как вам угодно, – Энтони направляется к выходу, но перед этим оставляет папе визитку. – Если что, я всегда рад вам помочь.
Нэнси, тяжело вздохнув, выходит из гостиной, оставляя нас с отцом наедине.
– Глория, когда ты наконец поймешь, что все это по-настоящему? Что там, на суде, никто не будет смотреть на твои красивые глазки и не сжалится над тобой?
– Папа, мне не нужна их жалость. Какая разница, через сколько лет я выйду? Я все равно останусь для всех отбросом общества, позором, осужденной. Так что пусть все будет так, как оно должно быть.
Сижу на диване, обхватив руками колени. Слушаю бессмысленное бормотание диктора по телевизору и одновременно наблюдаю, как капли дождя разбиваются об оконное стекло.
– Глория, мы с Дэвидом едем по магазинам, ты с нами?
– Нет, я не хочу.
– Послушай, тебе нужно развеяться. Сегодня был такой тяжелый день.
– Нэнси, я хочу в последние дни побыть дома.
– …Хорошо. Кстати, я купила тебе успокоительное, – Лоренс дает мне в руки небольшую баночку с оранжевыми таблетками, – оно поможет на некоторое время избавиться от вредных мыслей и поспать.
– Спасибо.
– Ну что, мы едем? – спрашивает папа.
– Да.
Спустя некоторое время Нэнси и папа оставляют меня одну дома.
Открываю баночку успокоительного, высыпаю горсть таблеток в руку и начинаю рассматривать их. Я держу смертельную дозу. Один стакан воды, несколько глотков, и все это закончится. Но я дала себе установку продержаться последние два дня. И я выдержу.
Внезапный звонок в дверь. Скорее всего, папа и Нэнси из-за такой погоды отменили свою поездку. Высыпаю таблетки обратно в баночку и направляюсь к двери. Открываю ее и понимаю, что ошиблась в своих догадках.
– Привет, – говорит Чед, – я полностью промок из-за этого дьявольского дождя, поэтому ты обязана впустить меня.
Чед проходит внутрь.
– Я видел, как уехали твои родители. Надолго?
– Не знаю. Чед, что ты хочешь от меня?
– Ничего. Я просто хочу побыть с тобой рядом, пока ты еще здесь.
– …Ладно, пойду принесу тебе сухую одежду.
Пока Чед переодевался, я нашла в домашнем баре бутылку вина. Захожу в гостиную, Чед надевает на себя папину рубашку, которая в несколько раз больше него. Отцовские шорты, которые я ему дала, смотрятся на нем, как расклешенная юбка. Смотрю на него, и мне хочется смеяться.
– Ну, как я тебе?
– Отлично, – я приближаюсь к нему, держа в руке бутылку спиртного и один фужер, – смотри, что я нашла.
Наливаю в фужер вино, даю его Чеду. Сама же делаю несколько глотков прямо из горлышка бутылки.
– Я не смог прийти на похороны Ребекки, говорят, что там был почти весь город.
– Давай не будем об этом, ладно?
– …Глория, я просто не понимаю, почему вы связались с этими музыкантами?
– Знаешь, мы и сами этого поначалу не понимали. Нам даже было страшно, хотели сбежать от них… Но потом все изменилось. Мы привязались к ним, а они к нам. Мы стали одним целым… Путешествовали по разным городам, и нам казалось, что мы одни в этой Вселенной. И потом я поняла, что меня в них привлекает. Свобода. Та легкость, с которой они живут, так заразительна! Здесь все люди куда-то бегут, торопятся, а в нашем мире все совсем по-другому.
– Но ведь они же убийцы!
– Чед, есть люди, которые не убивали, но они гораздо хуже, чем убийцы. Если ты с такими еще не сталкивался, то тебе повезло.
Весь вечер мы говорили обо всем, что у нас обоих накипело. Я наконец-то почувствовала некое облегчение. Как же мне не хватало такого простого общения.
– …Скажи, Чед, ты можешь мне помочь?
– Конечно, я все, что угодно, сделаю.
– Тогда пообещай, что ты поможешь мне, даже если эта просьба будет из ряда вон выходящая.
– …Обещаю.
– Хорошо. Для начала я должна тебе кое-что рассказать.
Day 49
Я проснулась от того, что кто-то начал трясти меня за плечо. Открываю глаза. Я лежу на диване в гостиной, около меня валяется пустая бутылка из-под вина. Дневной свет раздражает глаза, плюс ко всему все это сопровождается головной болью.
– Доброе утро, – говорит отец сердитым тоном.
Я протираю глаза и заставляю себя окончательно проснуться.
– Ой, пап, только не начинай. Я просто…
– Просто стало скучно, просто выпила, просто заснула. Все ясно.
– Что тебе ясно? Ну, подумаешь, я выпила бутылку вина? Я потом лет десять спиртного в рот не возьму.
После моих слов отец еще несколько секунд не мог ничего сказать.
– …Приведи себя в порядок и иди завтракать.
Дневник, сегодня последний день моей жизни. Сейчас пишу эти слова с идиотской улыбкой на лице. Я приближала этот день, как могла. И вот он настал.
У меня появился новый выбор: жизнь в тюрьме или же свобода. Я выбираю второе. Смерть – это свобода. Ее у меня уже никто не имеет права отобрать.
И знаешь, дневник, мне совсем не страшно. Наоборот, я больше всего боюсь суда, тюремной жизни и существования после нее. Страшно представить, что моя жизнь станет еще хуже, чем сейчас.
Единственное, о чем я сожалею, так это о том, что перед своей смертью я не обниму
