История римских императоров - Теодор Моммзен

Основные вехи внутриполитической истории уже рассмотрены в первой части нашего повествования. Здесь стоит сказать еще пару слов о денежной реформе Диоклетиана.351 Долгое время считалось, что реформатором запутанной монетной системы был Константин и что Диоклетиан только улучшил ситуацию с разменными монетами. Заслуга венского исследователя Миссонга352 в том, что он своим прилежным, детальным исследованием пролил новый свет на эту проблему и в реформе системы золотого обращения позволил ее творцом признать Диоклетиана.

Если золотая монета не является полновесной, то это не что иное, как медленное увязание в долгах. Эту истину Диоклетиан осознал. В то время такая ситуация была со всеми монетами, а такая монета уже не была монетой, с таким же успехом можно было бы принимать к оплате браслеты или кубки. Золотые монеты Кара и Проба изменились в весе с 3.91 до 3.11 грамм, потом до 6.20 и, наконец, до 6.50 грамм. Это — все что угодно, но только не монета. Правда, она чеканилась до сих пор, но в основном как подарок к Новому году, поскольку для этого она и была нужна императору. Ее денежное достоинство целиком и полностью было фиктивным. [MH. III99] Легирование и обусловленное этим плохое качество [металла] у золотых монет не имело места, но неполновесность монет была плачевным фактом. В то же время имели хождение якобы серебряные монеты, состоявшие из некачественного сплава меди и олова, и потом они имели такую же ценность, как и плохие бумажные деньги, введение которых также основано только на государственном кредите. Это то же самое, что написать на куске бумаги: это стоит 1000 марок или сделать на малоценном металле оттиск монеты. К этому добавлялось то, что государство, хотя и тратило эти деньги — на зарплату войскам и жалование чиновникам, — не принимало их для уплаты налогов и требовало возместить сумму налога товарами или восполнить ее монетами как металлом на вес. Аврелиан попытался урегулировать хождение медных денег, но это привело к опасным уличным беспорядкам, в частности среди насчитывавшихся тысячами работников монетного двора, которые, очевидно, участвовали в этом обмане.353 Все, чего добился Аврелиан, это попытки несколько улучшить качество монет. В остальном все оставалось по-старому.

Диоклетиан твердо постановил, что государство будет чеканить золото и серебро, но деньги будут оцениваться только в соответствии с их весом, и что никто не должен принимать их по-другому. Тем самым обман был прекращен одним ударом, нанесенным одновременно по всем областям. Для золота он определил устойчивый единый вес.354 Имевшее место ранее ошибочное представление о том, что эту реформу провел не Диоклетиан, а Константин, было основано на том, что Диоклетиан дважды фиксировал рост эмиссии. Первой фиксацией он ничего не добился, поэтому стали предполагать [MH. III100], что он вообще не устранил беспорядка. Об очень спорном участии Константина в решение этого вопроса речь пойдет позже.

Самые старые монеты Диоклетиана имеют знак 70, более поздние 60, последние имеют этот знак начиная с 290-го года. Это означает, что сначала за фунт давали 70, затем 60 монет. С тех пор монета весила 5.45 грамма, таким образом, это всего лишь восстановленный aureus лучших времен императоров, например Антонина. Так что эта денежная реформа полностью совпадает с курсом всего его правления применительно к этой эпохе. В этом сущность важной работы Миссонга.

Что Диоклетиан был реформатором серебряных денег,355 напротив, было уже известно давно. Его argentei (серебряные монеты) помечены цифрой 96, т. е. за фунт серебра давали 96 монет, и argenteus (эта серебряная монета) как раз равноценны денарию Нерона, имея такой же вес и такое же качество металла.

Реформа медных денег венчается вовлечением в нее Египта. Более ранняя денежная система базировалась на двойственном обращении денег, когда помимо имперских монет в Азии, Сирии, Каппадокии и Египте имели хождение еще свои местные серебряные и медные деньги, например в Азии — cistophorus356, в Антиохии — тетрадрахма и др. Эти местные монеты имели твердое соотношение с имперским денарием, в частности, последний всегда был несколько ценнее. Золото же, напротив, существовало только как имперская монета. Местные серебряные монеты чеканились также только наместниками, т. е. по приказу Империи, а не отдельными городами, которые, напротив, имели право чеканить свои медные деньги. Впрочем, этот институт местных денег существовал только на Востоке, Запад знал вообще только имперские деньги.

[MH. III101] И вот Диоклетиан изъял из обращения эти местные деньги. Большая их часть, пожалуй, еще была унесена великими бурями додиоклетиановского времени, последним, кто еще в незначительных количествах чеканил эти деньги, был Египет, и Диоклетиан вовлек его в свою систему. Это обусловило строительство местных имперских монетных дворов, которые раньше ограничивались Римом, а теперь появились во всех значительных городах провинций. Поскольку раньше местные египетские деньги делались из малоценного сплава, Диоклетиан придал им определенную ценность. Он повелел чеканить монеты большими по размеру и более качественными. Из сплава исчезает свинец и в сплав добавляется немного серебра. Это была здоровая денежная политика. При Константине эти хорошо отчеканенные медные деньги опять вышли из употребления.

Чеканка монет со знаком 60 продолжалась до 312-го года, до начала времени правления Константина. В 315 г. начала действовать новая денежная система Константина357 с обозначением на монетах «ОВ», над которым так долго ломали головы: теперь мы знаем, что это греческое обозначение числа 72 и что, а это также правильно, на фунт золота чеканили 72 aurei (золотых).358 Таким образом, это означает, что Константин изменил распоряжение чеканить на фунт 60 aurei и начал чеканить 72 и тем самым привел государство к позорному банкротству, что так часто случалось до и после него. Ибо банкротство государства in optima forma происходит тогда, когда менее ценной монете придают статус ценной и таким образом допускают, что взятые на себя обязательства оплачиваются менее ценными деньгами. Итак, мы видим, что подлинная реформа была делом рук Диоклетиана; то, что сделал в ее отношении Константин [MH. III102], было решительным шагом назад, ухудшением. Бросим взгляд на знаменитый эдикт о ценах на товары (edictum de pretiis rerum venalium).359 Он бесценен для нас благодаря обилию деталей, относящихся ко времени примерно 301-го года, поскольку, вероятно, он вышел в этом году, судя по титулам под именем Диоклетиана.360Плохо то, что вопрос, в каких денежных единицах выражались цены, до сих пор не разрешен. Это денарий, но что означает этот денарий, мы не знаем. Он не может быть тем денарием, который чеканился из расчета 96 монет на фунт. Во-первых, этот называется argenteus, но и здесь кроется внутреннее противоречие, поскольку в этом предположении мы сталкиваемся с совершенно абсурдными ценами. Наконец, мы знаем еще один денарий, который считался самой мелкой разменной монетой и 6000 которого равнялись solidus (солиду). И опять же он не был этим денарием: получающиеся при расчете цены опять слишком малы. Фунт свинины стоил, говорят, 12 денариев, но и это определение цены немного нам дает. К сожалению, в найденных до сегодняшнего дня экземплярах «Эдикта» нигде не приведена цена на зерно.361 В «Эдикте» хотя и сказано, что ею должен был выражаться средний уровень цен, но все это для нас еще очень большая загадка.

Напротив, велико политическое значение этого закона: он доказывает нам, какие ошибочные представления о власти государства и императора как бога на земле может иметь даже такая светлая голова, как Диоклетиан, суждения которого обычно были так трезвы. Эта жажда определить то, что определить нельзя — цену вещей, — показывает, что и Диоклетиану [MH. III103] вскружила голову верховная власть.

Его коллеги не разделяли этого тщеславия: «Эдикт» действовал исключительно на Востоке, в области, принадлежавшей Диоклетиану и его цезарю Галерию. Ни Констанций, ни даже верный Максимиан не опубликовали его. Мы это знаем совершенно точно; ибо если бы он был вывешен на обозрение во всех городах и деревнях в многочисленных экземплярах, то на Западе нам все же встретились бы его следы: но это имеет место не везде, мы встречаем его только на Востоке.362

Эдикт о ценах оказался невыполнимым, как и все, что противоречит природе вещей. Прежде всего, он стал причиной многочисленных процессов. Поскольку вследствие отвратительного судопроизводства любой проступок такого рода становился тяжким уголовным преступлением, это привело к смертным приговорам363 и опасным местным беспокойствам. Потом он был обращен к мертвецам, это был уже мертворожденный плод. Констанций хорошо понимал, каким наказанием было это для правителей и народа, и защитил от этого Запад.