Пряди о Боре Законнике - Александр Меньшов

— Стояна, — мило улыбнулась девчушка. — Стояна Молчанова.

— Вы друидка, так? — Павел сощурился, внимательно оглядывая её.

— И что? — нахмурился я.

— Да ничего, — пожал плечами Голубь. — Просто… просто я знал одну женщину… тоже Молчанову… О, а вы, часом, не дочка ли Ильяса Кобула? Нет?

Я почувствовал, как Стояна крепко сжала мою руку. Она пожала плечами и по-прежнему не сводила глаз с Голубя.

— Ладно, не обращайте внимания, — махнул рукой Павел.

Он развернулся на месте и направился в дом. А мы пошли следом. По лицу Стояны было видно, что она взволнована. Очевидно, это было реакцией на последние слова Голубя.

Друидка не торопилась задавать вопросы. Она тяжело опустилась на полати.

Павел присел на своё место и как-то восторженно поглядел на нас двоих.

— Замечательно! — проговорил он, хлопая себя по ноге.

О чём это он? Вот странная личность!

«Хозяин, — зашептали Вороны. — Хозяин, тут что-то не так…»

— Хорошие у вас клинки, — заметил Голубь. — Наверное, древние.

— Угу, — кивнул я, присаживаясь напротив Расторгуева.

— Вороны, если не ошибаюсь? Что-то они у вас задремали… Не пора ли их разбудить? Чего вы так нахмурились, господин Бор? Устали от нашей беседы? Раньше, такого за вами не наблюдалось…

— Раньше? — переспросил я. — То есть?

— Помните нашу первую встречу?

— На дороге в город?

Павел сощурился.

— Н-да… Я тогда к вам приблизился, но уже понял, что вы меня не узнали.

«Хозяин! Хозяин!» — завопили Вороны, прямо аж выскакивая из ножен.

— Не узнал? Мы встречались раньше?

— Это я тебя учил, — сменил тон Павел и перешёл на «ты». — Вернее, учил Сверра…

— Чему учил?

— Сверр был очень любопытным человеком. Его интересовало всё… А кто ты такой? — неожиданно спросил Павел.

— Сам кто таков? — я встал, кладя руку на гарду фальшиона.

— Долго же мне пришлось гнаться за тобой… аллод за аллодом… всё не успевал… А главное, не мог поверить! Думал, ты просто предатель… А вот нет!

Я облизал пересохшие губы. Мысли скакали в голове, как блохи: «Кто же он такой? Друг или враг? Чего пришёл? Что хочет?»

— Ты ведь не Бор, — проговорил Павел, как-то ехидно улыбаясь. — Похож на него. И голос, и внешность… Но ты не он!

Я кинул взгляд на Стояну. Она недоуменно смотрела то на меня, то на Голубя.

— Как же тяжело было к тебе подойти, — продолжил последний. — Вон каких «ищеек» завёл!

Павел кивнул на пояс, где висели клинки.

— Чего ты хочешь? — сухо спросил я.

— Чего? Ну… справедливости, — тут Павел нехорошо усмехнулся. — Я же тебе уже говорил, что за всё надо платить…

— За что это «за всё»?

— Да хотя бы… хотя бы за Северских. Помнишь таких? Велеса, Береста… их отца? Весь род под корень…

Тут Павел весьма красноречиво поглядел на Стояну. Я мигом ощутил, как на разум опускается пелена глухой ярости.

Если только эта гнида Голубь Стояну хоть пальцем тронет… я ему руку по локоть отрежу.

— Что тебе до этих бунтовщиков? — спросил у него сквозь стиснутые зубы.

— Ну… возьмём тот факт, что мы находились с ними в родственных связях. Да и, кроме того, разве тебя мало за что можно покарать?

— Тебе мошонка яйца, часом, не жмёт? — принаклонился я.

Конечно, более разумная моя частичка давила на то, что человек передо мной без оружия, и меж тем он очень спокоен в своих угрозах. Так не бывает. Либо у противника есть какое-то преимущество, пока ещё не обнаруженное мною, либо… Даже не знаю что ещё!

Павел медленно поднялся.

Тут за дверями послышались характерные шаги Хфитнира. Я с легкостью их узнал. Огневолк остановился и сердито зарычал. Он стал пошкрябывать лапой по дереву, словно испрашивая дозволения войти внутрь.

— Отложи оружие, и тогда, может, я не трону твою новую жену, — хмуро сказал Павел.

Меня смутило слово «новую». Кажется, Голубь на то и рассчитывал.

— Удивлён? — спросил он. — Помнишь ли Руту Снегову? Это было тебе за Велеса. А за его брата Береста…

— Что! Ах, ты ж с-с-сука!

Я вытянул фальшион и сделал выпад. Голубь взмахнул рукой… яркая вспышка… глаза мигом ослепли… какие-то сполохи… кажется, я споткнулся… упал и ударился… Последняя чёткая мысль, мелькнувшая в голове, была о Стояне. И ещё: предупреждение Чернавы.

— Хфитнир, ко мне! — кажется, до того, как провалиться в беспамятство, я успел выкрикнуть эту фразу.

Огневолк выбил дверь, а потом последовала новая вспышка и за ней тьма…

11

Клемент встал очень рано. Солнце только-только собиралось показаться над золотистыми облаками.

Осторожно сняв с шеи тонкие ручки Полетт, Великий Маг присел и посмотрел на мирно спящих сестриц. Дениз хоть и была красивее, да и имела обольстительные формы (особенно бёдра), но была не столь изобретательна в любовных утехах. Чего не скажешь про худенькую миниатюрную Полетт. Расплетшиеся волосы последней раскинулись на подушке, закрыв пол-лица, и лишь курносый носик с маленьким шрамиком мирно сопел из-под них.

Клемент легко встал и накинул атласную длиннополую рубашку, низ которой был раскрашен весёленькими цветочками. Привычным жестом эльф плеснул в прозрачный бокал прохладной воды и прополоскал ей рот.

В воздухе разливался сильный запах чего-то сладковатого, медовоцветочного. Клемент приблизился к окну и, прикрыв глаза, с наслаждением задышал этой смесью.

Трудно принять, что твой разум никогда не может по-настоящему отдохнуть. Будущее, прошлое… настоящее… бесконечные вычисления…И главное — нет возможности остановиться. А теперь и желания. Ни минуты расслабления. Стоит только открыть глаза, как мозг тут же начинает свою привычную работу.

За этой суетой начинаешь отходить от поистине важных вещей. Клемент вдруг понял это и закивал сам себе головой: «Слышишь? Важных вещей! А то куда-то бежишь, за чем-то гонишься».

Послышался звонкий голосок одинокого мелодичного колокола, призывающего к началу заутрени. И в первый раз за четыре года, Клементу вдруг остро захотелось отстоять службу в храме, почувствовать торжество, ощутить ту незримую мощь Света, суть веры в которую он начинал потихоньку утрачивать.

Сила Света… сила Тьмы… Я как легендарные джуны, не знающие чью сторону занять, — подумалось эльфу. Ему в последнее время казалось, что он стоит на пороге великого Откровения. Ещё шажок, ещё усилие и…

Клемент резко развернулся и стал живо одеваться, накинул на голову широкополую шляпу с пышным пером и решительно вышел вон из своей спальни в Голубом дворце. Полусонная стража снаружи тут же встала на караул.