Дьюма-Ки - Стивен Кинг

– Святый Боже, – прошептал Джек.

Уайрман побелел как полотно.

– До этого скорее всего Элизабет ничего не понимала. – Я задумался над тем, что произнес, пожал плечами. – Черт, не могу даже представить, много ли я понимал в четыре года. Но до падения с возка – и я готов спорить, об этом она ничего не помнила – худшей вещью, которая могла с ней случиться, было оказаться наказанной. Папочка мог положить ее на колено и отшлепать, или ей могли дать по рукам, если она потянулась бы к плюшкам няни Мельды до того, как те остыли. Что она знала о природе зла? Она знала, что Персе – плохая кукла, непослушная, что она делает плохие вещи и заставляет делать плохие вещи, поэтому от нее надо избавиться. В итоге Либбит села с карандашами и листом бумаги, сказала себе: «Я могу это сделать. Если не буду торопиться и приложу максимум старания, я это сделаю». – Я замолчал, провел рукой по глазам. – Я думаю, так оно и было, но вы должны принимать мою версию с долей сомнения. История Элизабет могла смешаться с тем, что случилось со мной. Моя память может выкинуть что угодно. Любой глупый фортель.

– Расслабься, мучачо, – посоветовал мне Уайрман. – Сбавь темп. Маленькая Либбит попыталась вычеркнуть Персе из своего мира. И как это делается?

– Нарисовать и стереть.

– Персе ей не позволила?

– Персе не знала – я уверен в этом, если не на сто, то на девяносто восемь процентов. Потому что Элизабет умела хранить в тайне свои намерения. Если вы спросите меня как, я ответить не смогу. Если спросите, была ли это ее собственная мысль… могла ли она придумать такое в четыре годика…

– Вполне возможно, – ответил Уайрман. – Между прочим, соответствует логике четырехлетних.

– Я не понимаю, как она могла сохранить свой замысел в тайне от Персе. – Джек покачал головой. – Я хочу сказать… маленькая девочка?

– Этого я тоже не знаю.

– В любом случае план Элизабет не сработал? – спросил Уайрман.

– Да, не сработал. Думаю, она нарисовала Персе, и я уверен, что нарисовала карандашами, а когда закончила, все стерла. Возможно, человека это бы убило, как я убил Кэнди Брауна, но Персе не была человеком. Это ее только разозлило. Она отплатила Элизабет, забрав близняшек, которых девочка боготворила. Тесси и Лаура оказались на тропе, ведущей к Тенистому берегу, не по своей воле. Они не собирались искать сокровища. Их кто-то погнал на этой тропе. Им не оставалось ничего другого, как войти в воду, спасаясь от кого-то, и они исчезли.

– Только не навсегда, – вставил Уайрман, и я знал, что он думает о маленьких следах. Не говоря уже об утопленнике в моей гостиной.

– Да, – согласился я, – не навсегда.

Вновь задул ветер, на этот раз с такой силой, что чем-то швырнул в стену дома, выходящую на Залив. Мы аж подпрыгнули.

– А как Персе добралась до Эмери Полсона? – спросил Джек.

– Не знаю, – ответил я.

– А Адриана? – спросил Уайрман. – Адриана тоже попала к Персе?

– Не знаю, – ответил я. – Возможно. – И с неохотой добавил: – Вероятно.

– Мы не видели Адриану, – напомнил Уайрман. – Вот в чем дело.

– Пока не видели, – уточнил я.

– Но маленькие девочки утонули… – Джек, похоже, не хотел, чтобы оставались какие-то неясности. – Эта Персе заманила их в воду. Или что-то.

– Да, – кивнул я. – Или что-то.

– Но потом начались поиски? Появились посторонние?

– Да, Джек. Не могли не появиться, – ответил Уайрман. – Люди знали, что девочки пропали. Например, Шэннингтон.

– Это мне понятно. Об этом я и говорю. Получается, Элизабет, ее отец и няня никому ничего не сказали?

– А у них был выбор? – спросил я. – Разве мог Джон Истлейк сказать сорока или пятидесяти добровольцам: «Фарфоровая ведьма забрала моих дочерей, ищите фарфоровую ведьму»? Он мог даже этого и не знать. Хотя в какой-то момент наверняка выяснил. – Я подумал о картине Элизабет, на которой Джон кричал. Кричал и истекал кровью.

– Согласен, выбора у него не было, – кивнул Уайрман. – Но я хочу знать, что произошло после завершения поисков. Перед тем как умереть, мисс Истлейк говорила о том, что ее нужно утопить, чтобы она снова заснула. Она говорила о Персе? Если да, как это может сработать?

Я покачал головой.

– Не знаю.

– А почему ты не знаешь?

– Потому что остальные ответы – на южной оконечности острова, – отозвался я. – В первом «Гнезде цапли». И я думаю, что Персе тоже там.

– Понятно, – кивнул Уайрман. – То есть если мы не намерены спасаться с Дьюмы бегством, нам не остается ничего другого, как отправиться туда.

– Учитывая произошедшее с Томом, выбора у нас нет, – согласился я. – Я продал много картин, и в «Скотто» не смогут держать их до скончания века.

– Выкупите их, – предложил Джейк. Как будто я сам уже не подумал об этом.

Уайрман усмехнулся.

– Многие владельцы не захотят их продавать даже за двойную цену. Их не убедит и такая история.

С этим спорить никто не стал.

– Но она не так сильна днем, – нарушил я паузу. – Предлагаю выехать в девять утра.

– Меня устраивает. – Джек встал. – Приеду без четверти девять. А сейчас собираюсь перемахнуть мост и вернуться в Сарасоту.

Мост. У меня возникла идея.

– Ты можешь остаться здесь, – предложил Уайрман.

– После такого разговора? – Джек вскинул брови. – При всем уважении к вам, ни за что. Но завтра я приеду.

– Форма одежды – брюки и высокие ботинки, – предупредил Уайрман. – Там все заросло, и могут быть змеи. – Он почесал щеку. – Боюсь, мне придется пропустить завтрашнее мероприятие в «Эббот-Уэкслер». Родственникам мисс Истлейк придется точить зубы друг на друга. Какая жалость… эй, Джек.

Джек уже направлялся к двери. Теперь обернулся.

– У тебя, часом, нет творений Эдгара?

– М-м-м… ну…

– Выкладывай. Чистосердечное признание облегчает душу, companero.

– Один рисунок. – Джек переминался с ноги на ногу и, как мне показалось, покраснел. – Ручкой, чернилами. На обратной стороне конверта. Пальма. Я… э… как-то вытащил его из мусорной корзинки. Извините, Эдгар. Поступил нехорошо.

– Все нормально, но сожги его. Может, я дам тебе другой. После того, как все закончится.

«Если закончится», – подумал я, но добавлять не стал.

Джек кивнул.

– Ладно. Подбросить вас до «Розовой громады»?

– Я останусь с Уайрманом, – ответил я, – но сначала мне надо вернуться в «Розовую громаду».

– Можете не говорить, – улыбнулся Джек. – Пижама и зубная щетка.

– Нет, – покачал я головой. – Корзинка для пикника и эти серебряные гар…

Зазвонил телефон, мы переглянулись. Думаю, я сразу понял, что новости плохие. Почувствовал, как засосало под ложечкой. Раздался второй звонок. Я посмотрел на Уайрмана, но Уайрман смотрел на меня. Он тоже все понял. Я взял трубку.