Жены и дочери - Элизабет Гаскелл

- Полагаю, вы будете рады видеть Роджера дома, как можно скорее, сэр. Сначала должно пройти несколько месяцев; но я уверен, он вернется, как можно быстрее.

Сквайр что-то ответил очень тихим голосом. И отец, и дочь напрягли слух, чтобы услышать, что он сказал. Они оба поняли, что сквайр произнес: «Роджер не Осборн!». И мистер Гибсон согласился с этим убеждением. Молли прежде не слышала, чтобы он говорил так тихо.

- Да! Мы это знаем. Как бы мне хотелось, чтобы все, что мог сделать Роджер, или я, или любой другой человек, утешило бы вас. Но это за пределами человеческой помощи.

- Я пытаюсь сказать «На все воля божья», сэр, — произнес сквайр, впервые взглянув на мистера Гибсона, в его голосе стало больше жизни, — но покорным быть труднее, нежели полагают счастливые люди, — они все немного помолчали. Сам сквайр заговорил первым: — Он был моим первенцем, сэр, моим старшим сыном. А в последние годы мы были… — его голос сорвался, но он совладал с собой: — мы не были столь хорошими друзьями, как хотелось бы. И я не уверен… не уверен, что он знал, как я любил его, — а теперь он зарыдал громко и безмерно горько.

- Так лучше! — прошептал мистер Гибсон Молли. — Когда он немного успокоится, не бойся, расскажи ему все, что ты знаешь, точно так, как все произошло.

Молли начала рассказывать. Ее голос звучал высоко и неестественно для нее самой, как будто говорил кто-то другой, но она заставляла себя отчетливо произносить слова. Сквайр не пытался слушать, во всяком случае, поначалу.

- Однажды, когда я была здесь, во время последней болезни миссис Хэмли, — здесь сквайр сдержал судорожное дыхание, — я читала в библиотеке, вошел Осборн. Он сказал, что зашел только за книгой, и чтобы я не обращала на него внимания, поэтому я продолжила читать. Некоторое время спустя Роджер прошел по замощенной садовой дорожке за окном, которое было распахнуто. Он не заметил меня в углу, где я сидела, и сказал Осборну: «Вот письмо от твоей жены!»

Теперь сквайр был весь внимание, впервые его опухшие от слез глаза встретились с глазами другого человека, он смотрел на Молли с пытливым беспокойством, повторив: — Его жена! Осборн был женат!

Молли продолжила:

- Осборн рассердился на Роджера за то, что тот заговорил в моем присутствии, и они взяли с меня обещание никогда никому не говорить об этом, даже при них не упоминать. До прошлой ночи я даже не рассказывала папе.

- Продолжай, — сказал мистер Гибсон. — Расскажи сквайру о визите Осборна — что рассказывала мне! — сквайр по-прежнему не сводил глаз с ее губ, прислушиваясь к каждому слову.

- Несколько месяцев назад Осборн навестил нас. Он был нездоров и хотел повидать папу. Папы не было дома, и я была одна. Я точно не помню, как это вышло, но он заговорил со мной о своей жене в первый и единственный раз с того случая в библиотеке, — она взглянула на отца, словно спрашивая его, желательно ли рассказывать о дальнейших подробностях. Губы сквайра были сухими и непослушными, но ему удалось сказать: — Расскажите мне все… обо всем, — и Молли поняла едва произнесенные слова.

- Он сказал, что его жена порядочная женщина, что он сильно ее любит; но она француженка и католичка, и…, - снова взглянула на отца, — она когда-то была служанкой. Это все, что он рассказал, кроме того дома у меня есть ее адрес. Он записал и отдал его мне.

- Ну и ну! — простонал сквайр. — Теперь все кончено. Все кончено. Все в прошлом. Мы не станем осуждать его… нет; жаль, что он не рассказал мне. Мы с ним жили вместе, а один из нас хранил такую тайну. Сейчас мне неудивительно… ничему не стоит удивляться, никто не скажет, что на сердце у человека. Давно женат! А мы сидели вместе за столом… и жили вместе. Я все ему рассказывал! Слишком часто, быть может, я показывал ему все свои чувства и тяжелый характер! Так давно женат! Ох, Осборн, Осборн, тебе следовало рассказать мне!

- Да, ему следовало рассказать, — согласился мистер Гибсон. — Полагаю, он знал, как вам не понравится сделанный им выбор. Но ему следовало рассказать вам!

- Вы ничего не знаете об этом, сэр, — резко произнес сквайр. — Вы не знаете, в каких мы были отношениях. Ни в сердечных, ни в доверительных. Я сердился на него много раз, злился на него за то, что он вялый, бедняга… а он держал всю эту тяжесть на душе. Мне не нужно, чтобы люди вмешивались и судили об отношениях между мной и моими сыновьями. И Роджер тоже! Он знал обо всем и скрыл это от меня!

- Осборн, очевидно, связал его клятвой, точно так же, как и меня, — заметила Молли. — Роджер ничего не мог поделать.

- Осборн был из тех, кто убеждает людей и склоняет на свою сторону, — мечтательно произнес сквайр. — Я помню… но какого проку вспоминать? Все кончено, и Осборн умер, не открыв мне свое сердце. Я мог бы относиться к нему нежнее, я мог бы. Но теперь он не узнает об этом.

- Но мы можем предположить, какое самое сильное желание было у него в душе, из этого мы знаем о его жизни, — сказал мистер Гибсон.

- Какое, сэр? — спросил сквайр, явно подозревая, что за этим последует.

- В последние минуты он думал о своей жене, разве нет?

- Откуда мне знать, что она была его женой? Вы думаете, он бы поехал и женился на французской девке из служанок? Вся эта история может быть выдумана.

- Остановитесь, сквайр. Я не прочь защитить правдивость своей дочери. Но там наверху лежит мертвое тело — его душа с Богом — подумайте дважды, прежде, чем вы произнесете еще больше необдуманных слов, ставя под сомнение его репутацию, если она не его жена, тогда кто она?

- Прошу прощения. Я едва ли сознаю, что говорю. Я упрекнул Осборна? О, мой сын, мой сын… ты мог бы доверять своему старому отцу! Он обычно звал меня своим «старым отцом», когда был маленьким ребенком, не больше этого, — показав рукой определенный рост. — Я не хотел сказать, что он был не тем… не тем, о котором хотелось бы думать теперь… его душа с Богом, как вы очень справедливо заметили… я уверен, она там…

- Что ж! Сквайр, — сказал мистер Гибсон, пытаясь сдержать блуждающие мысли сквайра, — вернемся к его жене…

- И ребенку, — прошептала Молли отцу. Тихий шепот поразил слух сквайра.

- Что!? — спросил он, неожиданно оборачиваясь к ней, — … ребенку? Вы не упоминали об этом? Есть ребенок? Муж и отец, а я не знал! Бог благослови дитя Осборна! Бог благослови! — он почтительно выпрямился, двое других инстинктивно поднялись. Он сложил руки в молитве. Затем снова сел, изнуренный, и протянул свою руку Молли.

- Вы — хорошая девушка. Благодарю вас… Расскажите мне, что я должен сделать, и я это сделаю, — это относилось к мистеру Гибсону.

- Я почти так же озадачен, как и вы, сквайр, — ответил он. — Я вполне верю во всю эту историю, но я думаю, тому должно быть какое-то письменное подтверждение, которое следует найти немедленно, прежде чем мы будем действовать. Более вероятно обнаружить его среди бумаг Осборна. Вы посмотрите среди них сейчас же? Молли вернется со мной и найдет адрес, который оставил ей Осборн, пока вы заняты…

- Она вернется снова? — пылко спросил сквайр. — Вы… она не оставит меня наедине?

- Нет! Она вернется этим вечером. Как-нибудь я сумею отправить ее. Но у нее нет одежды кроме той, в которой она приехала, и мне нужна моя лошадь, на которой она уехала.

- Возьмите экипаж, — сказал сквайр. — Возьмите все. Я отдам распоряжения. Вы тоже вернетесь?

- Нет! Боюсь, что нет, не сегодня. Я приеду завтра, рано утром. Молли вернется этим вечером, когда вы пошлете за ней.

- После полудня. Экипаж будет у вашего дома в три. Я не смею смотреть на бумаги… бумаги Осборна один, без кого-то из вас. И тем не менее, я не смогу отдохнуть, пока не узнаю больше.

- Я пошлю Робинсона за конторкой, прежде чем уеду. И… могу я немного перекусить до отъезда?

Мало по малу он убедил сквайра немного поесть. Укрепив его физически и ободрив духовно, мистер Гибсон мог надеяться, что сквайр начнет свои поиски во время отсутствия Молли.

Было что-то трогательное в тоскливом взгляде, которым сквайр провожал уезжавшую девушку. Чужой человек мог бы вообразить, что она является его дочерью, а не мистера Гибсона. Кроткий и рассеянный отец, лишившийся ребенка, никогда не казался более трогательными, чем в ту минуту, когда он подозвал доктора и Молли к своему креслу — казалось, что он слишком слаб, чтобы подняться — и произнес, словно запоздалая мысль пришла ему на ум: «Передайте мой привет мисс Киркпатрик. Скажите ей, что я считаю ее одной из семьи. Я буду рад видеть ее после… после похорон. Не думаю, что смогу раньше».

- Он ничего не знает о решении Синтии расстаться с Роджером, — заметил мистер Гибсон по пути домой. — Я долго разговаривал с ней прошлым вечером, но она такая же решительная, как и всегда. Из того, что твоя мама рассказывает мне, в Лондоне есть третий поклонник, которому она уже отказала. Я рад, что у тебя совсем нет поклонников, Молли, если мистера Кокса, давно и безуспешно попытавшегося сделать предложение, можно назвать поклонником.