Научный атеизм. Введение - Андрей Куликов

Общественное пренебрежение «волей божественной» нестерпимо для правоверного моджахеда. Такое языческое общество должно быть разгромлено и приведено к подчинению истинной вере. Разумеется, воля бога, согласно Бурлаке, состоит в реализации учения московской патриархии. «Важнейшим обстоятельством является восприятие Русью христианства в его восточной (византийской) форме. Для христианина очевидно, что Православие будет и впредь являться фактором развития российской цивилизации».

Апологетов джихада не интересует мнение общества и интересы людей. Их интересует лишь то, что сказано в канонах веры, а там сказано: «православие будет и впредь!»

Когда в ходе предыдущей войны правоверных против цивилизации, в два приема (сначала православными, а потом мусульманами) уничтожалась Александрийская библиотека, были сказаны слова, с предельной ясностью отражающие антицивилизационную суть джихада:

«Если в этих книгах содержится то же самое, что в священном писании, то это — лишние книги. Если в них содержится что-то иное, то это — нечестивые книги. В любом случае их надо сжечь».

Такова была православно-исламская эпитафия примерно миллиону бесценных свитков, которые на протяжении 500 лет собирали по всему миру античные просветители. Цивилизация была разрушена. Исчезла наука, медицина, право, образование, управление экономикой. Исчезли даже такие простые, ставшие уже привычными, бытовые вещи, как водопровод. Наступили темные века — тысячелетие господства авраамических культов, культов страха, невежества, нищеты, голода, грязи, эпидемий и религиозных войн.

Целая эпоха — эпоха Возрождения — потребовалась, чтобы в общих чертах восстановить содержание этих свитков и воспитать поколение цивилизованных неверующих интеллектуалов. Лишь в XVIII веке наука была восстановлена до античного уровня и смогла развиваться дальше.

Сейчас цивилизованный мир находится в фазе стремительного научно-технического, социально-экономического подъема. Для авраамической идеологии это — недопустимое игнорирование «воли божественной», записанной в писаниях. Мир должен вновь погрузиться в средневековую клоаку.

Вот ради этой высокой цели моджахеды (как исламские, так и православные, как Бен Ладен, так и Дмитрий Бурлака) призывают к новому джихаду. И не важно, под каким символом джихад, под исламским полумесяцем или под православным крестом. Важно, что это — война против общественной установки на реальный информационно-материальный прогресс в интересах человека, против «языческой» цивилизации

2. Православный халифат — разрушение цивилизации

Бурлака пишет: «Структура современного сознания характеризуется комплексом установок: идея эволюции, представление о движении истории от формации к формации, убеждение в абсолютной ценности человеческой личности, вера в науку, оценка объектов с точки зрения их полезности, успех, Ругать эти ценности или отвергать их за „неправославие“ — значит проиграть битву за умы, не начиная ее, это путь в катакомбы, в которых, безусловно, можно жить, даже совершать партизанские рейды в тыл „безрелигиозного“ или „языческого“ гуманизма и технократической цивилизации. Но не они, однако, приводят к действительной победе».

Вдумайтесь в эти слова: «Партизанские рейды в тыл гуманизма и технократической цивилизации». Что они конкретно означают? Вспомните Нью-Йорк, 11 сентября 2001 года, когда «воины аллаха» протаранили гражданскими самолетами с пассажирами на борту символ «языческой технократии» — башни-близнецы Всемирного торгового центра.

Вспомните взрывы в Московском метро и в Лондонском метро, и взрывы в пассажирских поездах неподалеку от Мадрида. Это и есть «партизанские» рейды. Но Бурлака — это не какой-нибудь скромный бард террористического джихада, ему этого мало, ему подавай полновесный православный халифат, в котором уничтожено право, отменена свобода слова, совести, религии и убеждений, разрушена техника и запрещена светская наука.

Читаем дальше: «Методологическая задача христианского просвещения глубже, В научно-методологическом плане христианско-просветительская модель может выиграть битву за умы интеллигенции, если сумеет раскрыть за блеском и нищетой светского гуманизма духовную глубину религиозных оснований человеческой личности, показав неотвратимость для человека и общества проблем личного бессмертия, человеческой судьбы в вечности и преимущество христианского ответа на них».

Чувствуете этот ни с чем не сравнимый аромат гнили, нечистот и паленой человечины? Так пахнет средневековый город, где нет канализации и водопровода, зато в изобилии есть церкви и инквизиция. Если вы подцепите здесь дизентерию, вас никто не вылечит, зато если вы изложите еретическую идею, вас очень быстро избавят от нее с помощью костра, дыбы и других убедительных христианских ответов на «вечные вопросы».

Бурлака пишет: «Инструментализм и прагматизм — это также идеология. Но вопрос стоит еще глубже. Образовательные модели, реализуемые через новые вузы — провозвестники новой эпохи. Дело не в капитализме и свободном рынке, а в том, что мир переходит из индустриальной эпохи в информационную. Знание приобретает такую силу, о которой не мог мечтать Фрэнсис Бэкон, производство и потребление информации приобретает совершенно специфичные черты. В этом свете проблема свободы и рабства человека встает с особенной остротой и в специфической форме. Новая эпоха предлагает христианско-гуманистической цивилизации новые мифы и новые идеологии, являющиеся неоязыческими по существу. Неоязычество возникает из своеобразного искажения идеи свободы, предлагая человеку миф об информационном „деидеологизированном“ плюрализме. Церковь должна дать комплексный ответ, не сводящийся к запрету смотреть телевизор во время поста».

Ответ господствующей церкви на любые вызовы науки, техники, социальной философии всегда был одним и тем же: столб на площади и костер. Другого ответа у ортодоксальной христианской церкви и быть не может: от Цельса до Рассела не было в истории ни одного открытого диспута, который бы эта церковь не проиграла. Каждый диспут доказывал явно и неопровержимо: ее учение — вздор и свинство, ее адепты — негодяи и подонки общества, ее принципы — обман и насилие.

Вы слышите, люди? Пепел Джордано Бруно стучит в ваше сердце.

3. Почему я иду добровольцем на эту войну.

Я — рационалист, сторонник научно-технического прогресса и последователь религии Wicca. Джихад объявлен мне и как рационалисту, и как стороннику прогресса, и как виккану — «ведьмаку» и «неоязычнику».

Моя религия призывает к разумным компромиссам и осуждает любой конфликт, направленный на уничтожение людей и культур, в Wiccan Rede сказано: «Live and let live» (живи и дай другим жить). Но я иду на войну, потому что ни с какими моджахедами не может быть компромиссов. С православными моджахедами — тоже. В книгах, которые они называют священными, считают абсолютной истиной и словом своего бога, сказано:

«Приносящий жертву богам, кроме одного Господа, да будет истреблен». (Исход, 22:20).

«Побей его камнями до смерти, ибо он покушался отвратить тебя от Господа, Бога твоего» (Второзаконие, 13:10).

«Жертвенники их разрушьте, столбы их сокрушите, и рощи их вырубите, и истуканов богов их сожгите огнем» (Второзаконие, 7:5).

«И если какая душа обратится к вызывающим мертвых и к волшебникам, чтобы блудно ходить вслед их то Я обращу лице Мое на ту душу, и истреблю ее из народа ее». (Левит, 20:6)

«Ворожеи не оставляй в живых». (Исход, 22:18).

Какой компромисс может быть с силой, которая по своей природе враждебна человеку?

Какой компромисс может быть с эпидемией чумы или с нашествием саранчи?

Поиск компромиссов с агрессивным церковным движением, открыто говорящим: «я — ваш враг и я сотру вас с лица земли» — это политика полного бессилия и бесчестия.

Старое ремесло, викка, выдержала тысячелетнюю борьбу против ортодоксально-христианского тоталитаризма в Европе потому, что никогда не поступалась своими представлениями о чести, свободе и независимости.

Некогда всесильная ортодоксальная теократия в цивилизованном мире разгромлена, неотвратимый ход прогресса переломил ей хребет и вырвал ее ядовитые зубы. Она может только ползать в темных уголках Европы, рыться в отбросах и изредка плеваться ядом.

А мы живы и живо наше старое ремесло, наша религия.

Сила и жизнеспособность социальной группы проявляется только в открыто объявленной и реальной готовности к любому, даже предельно жесткому конфликту в случае угрозы своему праву на существование.

Сейчас — именно такой случай. В прошлом веке не добили восточно-христианскую теократию, и она снова подняла голову в России. И снова возникла линия фронта: